Перст судьбы - Елизавета Дворецкая

— Я вижу, что у тебя есть такая дружина. — Вольга окинул взглядом халейгов. — Но ты уверен, что сможешь прокормить всех этих людей, когда станешь жить в Ладоге? Чудская дань — это хорошо. Но едва ли вы сумеете брать с тамошней чуди столько, чтобы хватило и тебе, и всем старейшинам, и воеводе, и тому варягу, твоему шурину… Рорику?

— Его зовут Хрёрек сын Харальда. Да, столько народу трудновато будет прокормить на стоимость собранных мехов. Но разве я сказал, что намерен сидеть в Альдейгье безвылазно, как сидят ее собственные хёвдинги?

— И что ты собираешься делать? — Вольга пристально посмотрел на него. — Ты можешь мне сказать, раз уж мы собираемся стать родичами!

— Я сказал бы тебе… Признаться честно, я надеялся найти в тебе больше, чем родственника, потому и пустился в путь… Но сперва я все-таки хотел бы услышать от тебя ответ на вопрос, который ты пока предпочитал обходить молчанием.

— Что это такое? — Вольга нахмурился, его лицо посуровело. На нем читалось: хоть ты мне почти родич, но требовать с меня ответа не имеешь права!

— Я еще не говорил тебе, что после Плескова собирался поехать в Кенугард? — словно не замечая тени, набежавшей на лицо собеседника, продолжал Одд. — Чтобы познакомиться с другим моим будущим родичем, конунгом Аскольдом? Но теперь меня смущает кое-что. Кажется странным, что ты, имея на это целых три года, не пытался сам познакомиться с ним, не заключил с ним договор, который мог бы принести большие выгоды тебе и твоей знати, не пользуешься торговыми путями через его владения? В чем дело? Может быть, на Аскольда конунга нельзя положиться? А может, он вовсе не достоин того, чтобы находиться в родстве с такими людьми, как ты и я? Я не хотел бы довериться ему и попасть в трудное положение. Что ты скажешь на это?

— К чему ты клонишь? — резко ответил Вольга и подался к нему.

— К тому, что у такого явно выраженного недоброжелательства между будущими родичами должна быть весомая причина.

— У меня есть причина. — Вольга снова отодвинулся, глядя перед собой и давая понять, что лезть к себе в душу не позволит. Но Одду и не требовалось туда залезать: напряженные и бурные чувства молодого князя были ясно написаны у него на лице. Умение таить свои мысли и желания — искусство, ему не доступное. — Но я ни с кем не собираюсь ее обсуждать!

— А жаль, — с выразительным сожалением отозвался Одд. Он по-прежнему держался непринужденно, будто и не замечал, что касается самых потаенных и болезненных мест в душе плесковского князя. — Видишь ли, сейчас мы с тобой находимся в одинаковом положении, которое для нас весьма выгодно.

— Выгодно? — Вольга бросил на него короткий недоверчивый взгляд. Он, напротив, считал свое положение крайне невыгодным, с какой стороны ни посмотри.

— Аскольд конунг пользуется выгодами торговли с греками, поскольку имеет заключенный с ними мир. По условиям мира он не должен пропускать через свои земли дружины, которые пожелают поискать добычи в богатых греческих землях. Мне не нужно объяснять тебе, какую добычу можно оттуда привезти? При поколении наших отцов и дедов дружины с севера не раз бывали в Греческом море, даже под стенами самого Миклагарда, и всегда привозили огромную добычу — золото, драгоценные изделия, вино, дорогие ткани, хорошее оружие и доспехи. Сам Ульв Зверь, отец Аскольда, был в составе норманнских войск, делавших набеги на Миклагард. А его сын сам не ищет славы и добычи и дал обязательство препятствовать в этом другим. По-моему, это весьма глупое поведение. Ведь со времен последнего крупного набега прошло уже лет тридцать. Византийцы позабыли о норманнах. Я бы не отказался им напомнить. Но для такого дела нужен союзник. Все-таки дорога дальняя, да и Миклагард — это не Альдейгья, которую можно взять на двух-трех кораблях. Но искать союзника в самой Альдейгье нет смысла: тамошние хёвдинги в родстве с Аскольдом и не пойдут на него с оружием. И тогда я подумал о тебе. Ты молод и отважен, ты отмечен воинской удачей. И ты тоже, как и я, еще не являешься родичем Аскольда, что могло бы помешать тебе задумать военный поход против него. Возможно, ради этого ты медлил с женитьбой на его свояченице?

Одд, все время своей длинной речи рассматривавший игру солнечных лучей в свежей березовой листве, наконец покосился на собеседника. А Вольга устремил на него взгляд широко раскрытых глаз, выпрямился, сидя на траве, и даже ковш отставил в сторону.

— Ты предлагаешь мне… войну с Аскольдом? — наконец проговорил он севшим от волнения голосом и быстро огляделся, хотя знал, что вокруг только свои.

— Говорят, что Кенугард вырос в последнее время, когда освободился от зависимости от хазар и стал пользоваться плодами союза с греками и с Альдейгьей. С одной стороны туда рекой текут меха, с другой — хорошие греческие товары, и немалые богатства оседают в самом Кенугарде. Там уже есть что взять. Но я думаю даже не столько о самом городе Аскольда, сколько о тех местах, куда можно через него пройти. Наш с тобой будущий родич Вильяльм, сын Домагеста, не раз уже бывал в греческом городе Корсуне. Он привез неплохие товары, но я уверен, что главных богатств он даже не видел. Самое драгоценное греки отдают своему богу, неисчислимые сокровища сосредоточены в храмах, а там он даже не был, поскольку не является поклонником Кристуса. Но если мы придем туда во главе сильной дружины, то нам ничто не помешает зайти в любой дом и унести все, что нам понравится. Один удачный поход — и ты в жизни больше не прикоснешься к деревянной посуде вроде этого. — Одд небрежно кивнул на ковш, на дне которого выдыхалось забытое пиво. — Ты и твоя дружина будете пить только из золотых и серебряных кубков. Скажи: у тебя хватит дерзости сделать то, что родичи твоей будущей жены не одобрят? Ты не побоишься ссоры с ними?

— Они… не побоялись ссоры со мной! — словно через силу выдохнул Вольга. По его лицу и расширенным глазам Одд видел, что его призыв достиг цели: мысли плесковского князя унеслись даже дальше, чем он предполагал. — Ты хочешь… разбить Аскольда, завладеть Киевом…

— И пройти ниже по Днепру, к Греческому морю и Корсуню. Для начала. Если же утвердиться в Куя… как ты называешь Кенугард? — то оттуда можно хоть каждое лето совершать набеги на греческие и восточные земли. Там ждут огромные богатства. Сыновья Рагнара Лодброка от зависти сожрут засаленные штаны своего знаменитого папаши и подавятся! А нужно нам всего лишь немного смелости и удачи.

— Этого у меня завались! — Вольга жестко усмехнулся. Его лицо раскраснелось, глаза заблестели, он отстегнул серебряную пуговицу на вороте вышитой рубахи. — У меня будет только одно условие…