Перст судьбы - Елизавета Дворецкая

От скорой свадьбы Одда разговор естественным образом перешел на Велемилу и ожидаемую свадьбу самого Вольги. Плесковичи горячо желали скорейшей женитьбы своего князя и не понимали, почему он медлит.

— Деву нам обещали, обручили, так подай сюда! — кричал старейшина Боживой, будто требовал свою собственную невесту. — Говорили, де молода еще, — так время-то идет! Сам я ее прошлым летом видел — не девка, а кобыла здоровая, самая пора!

Пьяного Боживоя соседи по столу стали дергать за руки, отобрали ковш и усадили, чтобы не обзывал кобылой собственную будущую княгиню, пусть и в порядке похвалы. Но видно было, что по сути с ним все согласны. Не имея знатной жены, Вольга не мог считаться по-настоящему полноправным князем и тем оставлял для изборского княжеского рода постоянный повод оспаривать его права. Не понимать этого он не мог, и со стороны выглядело совершенно необъяснимым, почему он, будучи обручен с девой знатного рода, молодой, красивой, с почетными и выгодными родственными связями, тем не менее медлит с женитьбой. Судя по наличию на княжьем дворе множества девок-челядинок, чудинок и кривичанок, в молодецкой удали князя никто не имел причин сомневаться. Его уважение к роду будущей жены, который не желает отпустить ее, пока не подрастет другая Дева Альдога ей на смену, особо веской причиной не выглядело. Ну, выберут на пару лет деву из другого рода, авось Волхов из берегов не выйдет!

И ни один человек в просторной княжьей избе не вслушивался в этот разговор с таким жадным, хоть и скрываемым вниманием, как Стейн. Однако Вольга предпочел уклониться от обсуждения своей женитьбы и перевести на другое: расспрашивал о новостях в Ладоге и на Ильмерь-озере, где Одд по пути сюда останавливался на три дня, а халейги хотели знать побольше о положении на Плесковском озере, о зимних походах на корелу, о торговле. По словам Вольги, корельская дань принесла ему множество мехов, но продавал он их пока только варяжским купцам в обмен на фрисландские ткани и посуду, соль, франкское вино и иногда — оружие. Серебра на Севере и Западе было мало, и на него торговля почти не велась.

— Но что мешает тебе снарядить дружину через словенские земли на юг? — как бы между прочим задал вопрос Одд. — Твои будущие родичи из Альдейгьи ведут обширную торговлю и, как я понял, весьма довольны ее плодами. Столько серебра и восточной посуды я видел не у каждого из северных конунгов.

Вольга вместо ответа лишь протянул свой кубок кравчему — кубком ему служил рог, окованный позолоченной бронзой. Некоторое время он молча пил, и Одд уже думал, что не дождется ответа, когда Вольга наконец обронил:

— У меня нет договора с князем Аскольдом. А без договора он может даже не впустить в город ни меня, ни моих людей.

— Его обязывает к осторожности тот договор, который он заключил с греками. Но тебе нетрудно будет добиться его дружбы — вы же с ним почти состоите в близком родстве. Ведь он женат на сестре той девушки, которая должна стать твоей женой, я ничего не перепутал?

На это Вольга не ответил. По его лицу, вдруг ставшему замкнутым и почти ожесточенным, Одд понял, что разговор этот хозяину неприятен, и предпочел его не продолжать.

Через день Вольга устроил охоту — чтобы развлечь гостей и заодно запастись мясом для их пропитания. Поохотились удачно — в лесах поблизости от Плескова в изобилии водились олени, несколько туш обеспечили мясом всю дружину Одда, и еще оставалось достаточно, чтобы устроить новый пир для старейшин. На широкой поляне развели костры, повесили вместительные железные котлы, стали варить добычу или обжаривать над углями. Вольга заранее распорядился привезти сюда пару бочонков пива и охладить их в реке, так что сейчас, в ожидании мяса, оба князя с удобством устроились в тени на кошмах — среди дня солнце уже настолько припекало, что даже в рубахе было жарко. Вольга, разгоряченный азартом и довольный, как будто помолодел и выглядел совсем так же, как четыре года назад, когда Одд впервые познакомился с ним, еще княжичем, живущим при седоголовом и властном отце. Тогда в Вольге кипели нерастраченные силы, он с радостью кидался в любое опасное дело, где мог найти им применение, и видно было, что от жизни он ждет только всего самого лучшего. Казалось бы, все его честолюбивые мечты сбылись. Он получил власть еще молодым, и ему не пришлось поседеть в тени родителя, как приходится многим, рожденным отцами еще в молодые года. Он одолел соперников, если таковые у него имелись, его стольный город процветает, на земле царят мир и относительное благополучие, и он расширяет подвластные ему пределы, увеличивая с молодых лет свою славу. Чего может не хватать человеку, чтобы быть счастливым? Но Одд видел, что молодой плесковский князь далеко не так удовлетворен и счастлив, как можно было бы ожидать. А значит, он не напрасно дал себе труд проделать путь из Альдейгьи.

Сейчас их окружали только хирдманы Одда и парни из ближней дружины Вольги: каждый из них жил в Плескове и окрестностях со своей семьей и занимался своим делом, но всегда был готов откликнуться на призыв в случае надобности. Плесковичи и халейги хлопотали у костров, тащили из леса коряги и рубили их на дрова, другие отдыхали, вытянувшись на траве, кто-то уже плескался в реке и весело орал от холодной воды — пора для купанья еще не пришла. Сам Вольга тоже успел умыться и ополоснуть голову, и теперь полулежал, прислонясь к снятому седлу, с мокрыми волосами, с влажными пятнами на тонкой, беленой, богато вышитой рубахе.

— Среди северных конунгов мало кто остается дома в течение всего лета, — заметил Одд, устраиваясь рядом. Отрок налил ему пива в привезенный из города резной ковш, и Одд приподнял его, показывая, что пьет за здоровье хозяина. — Лето для нас — это пора дальних походов.

— Мы ходим в походы зимой, — отозвался Вольга. — Летом люди должны работать.

— Удачный поход обеспечит несколько лет жизни и вождю, и всем его людям, так что у них и надобности не будет пахать и сеять. А вождь сможет содержать дружину, которая всегда будет под рукой и готова к действию, хоть зимой, хоть летом.

— Я вижу, что у тебя есть такая дружина. — Вольга окинул взглядом халейгов. — Но ты уверен, что сможешь прокормить всех этих людей, когда станешь жить в Ладоге? Чудская дань — это хорошо. Но едва ли вы сумеете брать с тамошней чуди столько, чтобы хватило и тебе, и всем старейшинам, и воеводе, и тому варягу, твоему шурину… Рорику?

— Его зовут Хрёрек сын Харальда. Да, столько народу трудновато будет прокормить на стоимость собранных мехов. Но разве я сказал, что намерен сидеть в Альдейгье безвылазно, как сидят ее собственные хёвдинги?