Вторжение - Сергей Ченнык

Хотя нельзя не сказать, что были и имевшие другое мнение, но их явное меньшинство.

А.Свечин: «Меншиков не решился активно препятствовать высадке союзников, что было связано с подставлением русских войск на плоском евпаторийском берегу, под огонь могущественной судовой артиллерии; он спешно начал сосредоточивать войска на высокое плато левого берега р. Альмы, чтобы преградить союзникам путь к Севастополю».{1090}

Может быть, правы были русские адмиралы, предлагавшие план атаки флота союзников в море с целью нанесения им максимальных потерь? Но этого не произошло. Может быть, именно это и стало тем крестом, который до конца своих дней, до своей славной смерти на севастопольских бастионах несли адмиралы Нахимов и Корнилов?

Ниже мы увидим все эти возможности более подробно. Пока же можем с уверенностью утверждать, что русский главнокомандующий не готовил никаких мер по противодействию десанту как минимум по следующим причинам.

1. Меншиков не верил в реальность высадки осенью 1854 г.

«Приближение равноденственных бурь, обыкновенно бывающих в Черном море в осеннее время года, вселило настолько сильную уверенность в невозможность плавания с большим десантом, что кн. Меншиков был удивлен тому, как кн. Горчаков беспокоился за Крым».{1091}

Меншиков не верил, что союзникам удастся собрать силы, достаточные для того, чтобы сломить сопротивление его армии.

3. Меншиков не считал возможным, что союзникам удастся в столь краткое время сконцентрировать в нескольких портах Турции и Болгарии достаточное число транспортов для переброски хотя бы минимального числа войск.

4. Меншиков просто растерялся. Это мнение бытовало среди младших офицеров русской армии и флота.

Меншиков, до последних дней баюкавший себя иллюзиями, узнал о совершающемся событии, когда уже почти ничего не мог поделать. Он, впрочем, и вообще не думал трогаться с места, где стояла его армия, т. е. от реки Альмы. Офицеры просто понять не могли этой инертности: «…Со 2 сентября началась… высадка неприятелей без всякой помехи с нашей стороны! Два, три полка с артиллерией могли бы порядочно поколотить высаживавшегося — закачанного на море — неприятеля!.. Но наши равнодушно смотрели на эту высадку, даже не сделали никакого распоряжения о прекращении перевозки товаров по Крыму!».{1092}

5. Меншиков никогда не пытался опередить союзников, не умел навязать противнику свою волю, даже когда имел к этому все возможности и предпосылки.

«…Стоял на верном пути применять свою армию не исключительно лишь для пассивной обороны, а для независимости в поле и для сохранения ее связи с государством, не сумел довести этого дела до конца даже и когда имел явное превосходство в силах по прибытию к Севастополю резервов».{1093}

Это, кстати, мнение нейтральное. Оно принадлежит немецким военным, которые констатировали, что только благодаря тому, что и союзники не блистали тактическими и стратегическими талантами, «…они совершенно не сумели воспользоваться полной неготовностью Севастополя; и, как всегда в подобных случаях, отказ от легкого успеха повлек за собой тяжкие труды и потери в дальнейшем».{1094}

Еще одной причиной было, с одной стороны, неумение князя планировать, организовывать и проводить операции как силами флота, так с одновременным использованием флота и сухопутной армии, а с другой — нежелание отдать это планирование и организацию в руки своих адмиралов. Первое, возможно, имело свои корни в неудачной операции 1853 г., когда Меншиковым была допущена тактическая ошибка, которая едва не закончилась потерей Сухум-Кале.{1095} Что касается второго — то тщеславие главнокомандующего и его забота о собственной репутации в глазах Николая I общеизвестны. И если главнокомандующий решил рисковать, не подчинившись указаниям царя, значит, он действительно решил сыграть свою игру, надеясь, что результат превзойдет ожидания, а победителей, как известно, не судят.

В военную историю высадка союзников в Крыму вошла как предвестник многотысячных десантов XX в. В 1881 г. в Германии вышла книга военно-морского теоретика профессора Фердинанда Альтмайера «Война на море», в которой автор, опираясь на действия союзников в Черном море в 1854–1856 гг., разработал теорию действий флота во внутренних морях и при высадке десантов на побережье, занятом противником. По его мнению, действия союзников (автор рассматривает преимущественно французов) при переходе морем, выборе места для высадки, самой высадке — это образец грядущих десантных кампаний по правильности организации и точности выполнения.{1096}

«Так начинались ужасы и лишения войны, которые сегодня даже вызывают на глазах слезы сожаления и скорби».

Итак, мы останавливаем наше повествование в тот момент, когда уверенный в безупречности им задуманного Меншиков доносил императору, что закрепился на выгоднейшей позиции и не видит смысла в атаке высадившегося неприятеля на берегу.

«…Не признав возможным атаковать высаженные войска на плоском береге, обстреливаемом с флота, сосредоточил большую часть своих сил на выгодной позиции, в которой готовится встретить противника», и что «состоящие под его начальством войска, одушевленные рвением и преданностию престолу и Отечеству, с нетерпением ожидают минуты сразиться с неприятелем».

ПРИЛОЖЕНИЯ

ПРИЛОЖЕНИЕ №1

Письмо адмирала В.А. Корнилова адмиралу П. Ф. Метлику в Николаев

Спешу отправить вам сообщение, что вчера вышедший от нас пар. Владимир дал знать, что против Евпатории увидел неприятельский флот (18 кораблей, 7 пароходов); во весь день мы видели только дым одного парохода, вероятно, гнавшегося за Владимиром, который к вечеру исчез. Сегодня по утру дано знать через казака, что неприятель стоял в Козлове, а теперь он у нас в виду: по маневрам его надо полагать, что он желает пробыть некоторое время у наших берегов, и потому если Эльбрус не отправился, то лучше обождать. Приятели, конечно, походят, да и удалятся, малых же крейсеров оставить не решатся. Затем, прощайте, мы целые часы проводим на телеграфах, еще не привыкши к зрелищу чужих кораблей у входа в Севастополь; с нетерпением ждем (известий) о действиях союзников в Одессе; не понимаю, отчего так долго никого нет.

ПРИЛОЖЕНИЕ № 2

Письмо адмирала В.А. Корнилова адмиралу П. Ф. Метлину в Николаев

Пишу вам несколько слов, во первых, чтобы известить вас, что союзные флоты не покидают севастопольских вод; вчера пароходы подходили к Балаклаве и мы принуждены были туда прокатиться; между тем они ушли, напугав греческий батальон. Князь покуда не разрешает выхода Эльбруса. Надеюсь, что тесная блокада скоро ослабится. Оборона наша приводится в самое удовлетворительное положение; завтра будет освящение 8 пушек. Башни выстроены Волоховым на Северной стороне. Херсонский полуостров набит войском.

Бельбекская коса занята также целой армейской бригадой, остается желать изготовления 2-х кораблей и тогда, с 14 кораблями и 7 фрегатами, можно будет отважиться на что-нибудь. За матросами дело не станет; сегодня пришло до 400 человек, и до 15 мая соберется до 2 тыс. вольных матросов, которые смотрят весьма развязно, и обещают дополнить команды с излишком; хлопочите только о провизии. Двягин мне говорил, что водки очень мало, всего на 10 дней; надо будет обратиться к откупу, буде подрядчик не подвезет. Не пришлете ли юнкеров сухим путем, им бы приличнее было быть на кораблях. Попов, если не уехал, пускай еще подождет; я надеюсь, что скоро ему разрешат идти морем.

ПРИЛОЖЕНИЕ № 3

Письмо адмирала В.А. Корнилова адмиралу П. Ф. Метлику в Николаев

Отправляю курьера более для того, чтобы вас успокоить насчет Эльбруса. Он доплыл благополучно; 6-го на рассвете, при густом тумане, взошел на рейд; к Сизополю и Пендеракли не пускали, ибо ход был плохой, не более 8 узлов; вероятно, опять какие-нибудь беды в воздушных насосах или паровых трубах; теперь его осматривают. Накануне прихода Эльбруса, при прочистившемся тумане, подходили к Севастополю два английских парохода, так что надо благодарить Бога за Эльбрус.

8-го я выходил посмотреть, нет ли судов, но кажется, что союзникам наскучило блокировать нас. Туман помешал удалиться от порта, но кажется, что мы более не под караулом. Сегодня задул NW и, наконец, после многих недель чистый горизонт и летнее небо. К вечеру повесили какой-то парусный бриг.