Грязь. Motley crue. Признание наиболее печально известной мировой рок-группы - Нейл Страусс

Алексис не могла ничего обещать, потому что девочка была актрисой из Палм-Бич (Palm Beach). Но вскоре после этого она приехала в город и остановилась в Плэйбой Мэншн[82]. Она позвонила мне, представилась как Хайди Марк (Heidi Mark) и сказала, что мы могли бы встретиться тем же вечером, но только ей нужно было рано возвращаться, т. к. на семь часов утра у неё была назначена фотосессия. Я заехал за ней и повёз её на вечеринку по случаю дня рождения одного моего друга. Я был поражен, когда Хайди не испытывала отвращения, наблюдая за тем, как мы осыпаем стриптизерш стодолларовыми купюрами, словно конфетти. Она была девчонкой-сорванцом (tomboy), заключённой в оболочку куклы Барби, и она наслаждалась всем этим зрелищем. Позднее я предложил отвезти её назад к Хефу, но она сказала, “По правде говоря, мне не нужно возвращаться туда. Тем более что Хеф женат, а его особняк мёртв”.

“А как же утренняя фотосессия?” — спросил я.

“Я выдумала это на тот случай, если ты мне не понравишься”, - улыбнулась она.

Мы поехали ко мне домой, и она осталась там на неделю, пока ей не пришлось уехать в Орландо (Orlando), чтобы принять участие в съемках шоу под названием “Гром в Раю”.

Наша вторая встреча состоялась на Багамах. Майкл Питерс — владелец сети стрип-клубов «Pure Platinum» — стал моим хорошим приятелем. Давно, когда мы записывали сингл “Girls, Girls, Girls”, я поставил ему плёнку с этой песней в его «Ламборгини», и он тут же пообещал мне, что эта песня будет крутиться каждый час во всех его клубах — и на тот день он сдержал своё обещание. После моей недели с Хайди в Лос-Анджелесе, я и Майкл прилетели с пятнадцатью девочками — каждая из которых провозила контрабандой пакетики с коксом во всех “полостях”, куда их только можно было засунуть — на двух самолетах «Learjet»[83] в местечко под названием Харрикейн Хоул (Hurricane Hole), где на якоре стояла его двадцатисемиметровая яхта со съемочной группой, которая должна была всё это документировать. На третий день я мчался по заливу на водном мотоцикле с обнаженной по пояс блондинкой на заднем сидении, как вдруг я случайно бросил взгляд в сторону пляжа. Сидящая там на вершине груды багажа с сердито сложенными на груди руками девушка показалась мне очень знакомой. Это была Хайди. Я забыл, что она должна была приехать в тот день. Инстинктивно я ткнул своим локтем назад и спихнул блондинку с заднего сиденья водного мотоцикла, а затем поспешил к берегу. Я почему-то решил, что когда она увидит, что я приплыл один, то подумает, что полуголая блондинка была шуткой, которую сыграло с её глазами ослепительное полуденное солнце.

После нескольких дней, проведённых в обществе обнажённых женщин на лодке Майкла, Хайди решила, что, если мы хотим иметь хоть что-то напоминающее здоровые отношения, то нам просто необходимо найти место, где мы смогли бы уединиться. Поэтому мы переместились в дом Майкла, служивший нам любовной хижиной до тех пор, пока несколько дней спустя, мой «Kawasaki Jet Ski» не врезался в коралловый риф, и я, перелетев через руль, не сломал себе два ребра о твердые кораллы.

Наши отношения довольно скоро стали преследовать неприятности одна за другой: после Багамов Майкл взял на себя обязанность недвусмысленно льстить папаше Хайди. Он отыскал адрес офиса её отца в Палм-Бич и послал ему базовый пакет товаров от «Doll House», «Pure Platinum» и «Solid Gold» (названия стрип-клубов): всё — от футболок до кассет с мягким порно. Он так долго был в этом бизнесе, что считал, что любой здоровый мужчина будет счастлив получить такие “сюрпризы”. К сожалению, он не знал, что папа Хайди был адвокатом по бракоразводным делам, а её бабушка работала секретаршей в его офисе. Когда пожилая леди открыла его посылку, с ней случился удар. Чтобы усугубить ситуацию, Майкл приложил к посылке записку, где было написано: “Дорогой Джон, спасибо за то, что вырастил такую восхитительную девочку. С любовью, Майкл”. Так что всё семейство Хайди думало, что она встречается с Майклом. Когда они прочли в местных газетах, что Майкл арестован за нарушение закона штата Флорида о противодействии рэкету (RICO), за хранение наркотиков, отмывание денег и нарушение лицензии на торговлю спиртным, они фактически отреклись от неё. Единственное хорошее, что из этого вышло — когда они узнали, что Хайди встречается со мной, то вздохнули с облегчением.

Теперь, когда моя одинокая жизнь была закончена, я отказался от участия в предприятии «Bar One»; мои партнеры продолжали пытаться получить лицензию на управление единственным стрип-клубом в Беверли-Хиллс — «Beverly Club». Вместо этого я проводил своё время с Хайди в Малибу в ресторане под названием «Moonshadows», где зависали Фрэн Дрешер, Гэри Бьюзи и Келси Граммер. Всё начинало возвращаться к нормальной жизни, если бы не моя почта: один раз в неделю я получал “манильский” конверт (manila envelope — большой конверт из “манильской” бумаги желтоватого цвета, используется для пересылки крупной корреспонденции), который содержал фотографию меня и Хайди, лежащих у бассейна или в кровати. Я думал, что нас преследует какой-то ревнивый фанат, пока Хайди не рассказала мне, что её экс-жених в прошлом был полицейским, и он посылал вертолеты “DEA” (”Drug Enforcement Agency” — служба по контролю за применением законов о наркотиках), чтобы шпионить за нами. Я интерпретировал это как предупреждение и спустил в унитаз весь кокаин, который только мог найти у себя в доме.

Мой представитель в «Уорнер Бразерс», Майкл Остин, свёл меня с парочкой продюсеров, которые называли себя «Dust Brothers» — продюсерский дуэт: “E.Z. Mike” [Michael Simpson] и “King Gizmo” [John King]), для работы над моим следующим альбомом. Они сделали великолепный альбом с «Beastie Boys», но успех с «Beck» и «Hanson» (названия рок-групп) был ещё впереди. Однако работа с ними меня очень разочаровывала. Я мог делать какую-нибудь запись с одним из них, в то время как другой выходил из комнаты покурить “травку”. Когда мы заканчивали, парень, который выходил, возвращался и говорил, что всё, что мы сделали — полный отстой. Затем они менялись местами, и мы проходили ту уже самую процедуру сначала. Это было похоже на попытку сделать альбом с клоунами Чичем и Чонгом. Они ничего не понимали ни в написании песен, ни в музыкальной индустрии вообще. Они были парнями, которые занимались исключительно компьютерным сэмплированием, поэтому, если однажды вечером я заканчивал какую-то работу и покидал студию, то на следующее утро это могло звучать уже совершенно по-другому.

Это был печальный опыт, но, как бы там ни было, будто по велению волшебной Феи Марихуаны, мы записали довольно крутой альбом. За восемь лет до Кид Рока и «Limp Bizkit» он сочетал в себе ритмы рэпа и рок-гитары. И, так как никто в то время не играл подобную музыку, «Уорнер Бразерс» не знала, что с этим делать. Пока они это решали, в кабинетах начальства развернулась драматическая борьба за власть в компании, закончившаяся массовыми увольнениями. Вдруг оказалось, что на лейбле не осталось никого, кто был бы на моей стороне, и дата выпуска уже законченного альбома продолжала отодвигаться месяц за месяцем.