Игра - Бренда Джойс

Елизавета сглотнула, облизывая губы, не в силах сдержать дрожи при мысли о том, чтобы направить своего самого выдающегося флотоводца против Лэма О'Нила. Кто мог выиграть эту битву? Возможно, в предстоящей схватке она потеряет и того, и другого. Эта мысль была непереносима.

Елизавета прикрыла глаза. Она должна схватить своего золотого пирата и предать суду за измену. А после этого… он будет повешен, как он того и заслуживает.

— Вы правы, сэр Джон. Пятьдесят тысяч фунтов будут наградой тому, кто доставит мне Лэма О'Нила.

Сесил широко раскрыл глаза.

— Наш бюджет и без того на пределе, ваше величество, — предупреждающе пробормотал он.

— Какое мне до этого дело! — воскликнула она. — Об этой проклятой казне у меня еще будет время подумать. Мне нужна его голова! — Она представила себе его голову, насаженную на железное острие, и ей стало нехорошо. — Мне он нужен живым, — резко заявила она. Женщина, которая жила, дышала и мечтала в королевском обличий, должна была встретиться с ним с глазу на глаз, потребовать объяснений — ведь наверняка должна быть какая-то причина его чудовищного предательства.

И тут ей пришла в голову другая мысль. Ей нужен был пират Лэм О'Нил, но того же хотел еще один человек, которым двигало нечто гораздо большее, чем желание получить вознаграждение. Человек, которым двигала жажда мести, которым владела глухая и глубокая личная ненависть к Лэму О'Нилу. Наверняка такой человек мог доставить ей Владыку Морей.

— Пришлите ко мне Джона Хоука! — приказала она.

Джулия натянула поводья. Ее почти не объезженная кобыла-трехлетка взбрыкнула, но Джулия сидела на ней не менее уверенно, чем в кресле-качалке. Она с детских лет разъезжала верхом по пустошам, и это стало ее второй натурой.

Она остановила лошадь на вершине холма. Перед ней внизу лежал Хоукхерст. Каменному особняку было уже несколько веков, и хотя кому-то он мог показаться запущенным и обветшалым, Джулия находила его очаровательным, гораздо лучше ее собственного дома, который с его башенками и окнами из цветного стекла выглядел ужасно безвкусным. Она повторяла себе, что как подруга Катарины она вполне может навестить Джона Хоука. Она только что узнала от тарлстоунского дворецкого, что он приехал накануне вечером.

В глубине души она понимала, что обманывает себя, что ей не годится являться к Джону Хоуку, что это неправильно и даже опасно.

Джулия заставила себя не думать об этом. Хоук был мужем ее лучшей подруги. Когда она видела его в последний раз, он был охвачен яростью из-за похищения Катарины. Горюет ли он сейчас? Получил ли он от нее хоть какую-то весточку? Все эти месяцы Джулия часто думала о Катарине и Хоуке.

Джулия пустила караковую кобылку вниз по склону. Молодая лошадь сразу понеслась галопом. Приближаясь к каменным воротам Хоукхерста, Джулия ощутила нарастающее беспокойство. Ей следует повернуть, уехать, сделать вид, что» она понятия не имеет о его существовании. Цокая копытами, кобылка пронеслась по мощенной булыжником дорожке под арку ворот, и они оказались в круглом дворике.

Джулия натянула поводья, и лошадь остановилась, пританцовывая. Сердце Джулии грохотало. Ей не надо было приезжать. Она должна сейчас же отправиться домой. Ее еще никто не видел, и она вполне могла уехать. Кобылка продолжала пританцовывать, описывая небольшие круги, выделывая пируэты, как будто ее этому учили. Тяжелая, потемневшая от времени дверь открылась, и на пороге появился Хоук.

Их взгляды встретились. Боже, она совсем забыла, до чего он смуглый, до чего привлекательный. Она забыла даже, что слегка боялась его.

Вместо алой униформы на нем были надеты простая туника с поношенным кожаный жилетом и не менее поношенные бриджи и сапоги для верховой езды. Он без улыбки быстро подошел к ней и: схватил поводья. Лошадь сразу успокоилась. Их взгляды снова встретились.

Джулия почувствовала, что краснеет. Она напомнила себе, что ей нечего бояться. Он не мог знать ее потаенные мысли. Не мог знать о бесстыдных снах, которые снятся ей по ночам.

И вряд ли он мог догадаться, как старательно она одевалась для этой встречи. Утром Джулия отбросила несколько платьев, пока не выбрала особенно привлекательное из жатого шелка, темно-зеленый цвет которого подчеркивал контраст ее кремовой кожи и поразительно черных волос. Платье было богато отделано мехом, и к нему надевалась меховая накидка. Джон Хоук как будто не заметил, как все это ей шло. Его синие глаза не отрывались от ее лица.

— Добрый день, леди Стретклайд, какой сюрприз, — коротко сказал он.

Джулия нервно поежилась. Ей не надо было приезжать. Особенно после этих ужасных снов, в которых Джон Хоук, муж ее лучшей подруги, целовал ее самым неподобающим образом.

— Я слышала, что вы приехали, — еле слышно выговорила она.

Хоук молча смотрел на нее.

— Надеюсь, вы не против, что я решила навестить вас, — выдавила она.

Он стиснул челюсти и вовсе не выглядел довольным, что и подтвердил своей фразой:

— Вообще-то я занят.

Она застыла. Он ясно давал понять, что не желает с ней разговаривать. Джулию охватило чувство глубочайшей обиды. Чтобы он не увидел навернувшихся ей на глаза слез, она опустила голову, теребя поводья. И зачем только она приехала?

Он что-то пробормотал про себя, потом его крепкие руки обхватили ее талию, и он снял ее с лошади. От его прикосновения Джулия замерла, не в силах дышать.

Когда он опустил ее на землю, она отступила на шаг и прижалась спиной к лошади, молча глядя на него. Ее сердце готово было выскочить из груди.

— Леди Стретклайд?

Она вдруг осознала всю неприглядную истину. Она здесь не для того, чтобы узнать насчет Катарины. Она приехала, чтобы увидеть Джона, приехала потому, что тайно, греховно желала этого мужчину, мужа своей лучше подруги, хотя и была уже обручена с лордом Саймоном Хантом.

Она сделала глубокий вдох, отлично понимая, что должна немедленно сесть на лошадь и уехать, прежде чем ему станут ясны ее истинные чувства, до того, как она успеет какой-нибудь мелочью предать свою лучшую подругу и своего жениха.

— Я… я нехорошо себя чувствую. Я не привыкла много ездить верхом, — солгала она. — У меня кружится голова.

Он смотрел на нее.

— Вот как? Никогда еще не видел, чтобы женщина сидела на лошади так уверенно, как вы. А эта к тому же еще не приучена к седлу.

Она ощутила необъяснимое удовольствие от его похвалы. Джон Хоук взял ее за руку. Она вздрогнула от неожиданности.

— Зайдемте в дом. Может, бокал вина придаст вам силы.

Джулия не видела возможности отказаться. Она проследовала за ним в дом и позволила усадить себя за стол. Сам он садиться не стал, только приказал принести напитки и продолжал ее разглядывать, не пытаясь завести разговор.