Коррекция (СИ) - Геннадий Ищенко

— Война? — спросила она.

— Да, примерно с одиннадцати часов утра до часа дня наши спутники зафиксировали мощные вспышки, которые просветили пылевой слой. Около сотни на территории Индии и в два раза меньше в Китае. Мощность зарядов по нашим оценкам составила от ста до трехсот килотонн. Мы сделали запросы по выделенным каналам, но ни индийцы, ни китайцы нам на них не ответили.

— И что теперь?

— А черт его знает! — ответил муж. — Скорее всего следует ожидать массового наплыва беженцев из Китая. Мы привели в полную боеготовность все войска в районе границы. Приказ один: никого на нашу территорию не пускать. Выбор средств на усмотрение командования. Они почти все обречены и в скором времени умрут. Вот и пусть это делают на своей земле!

— Тяжело? — спросила она, взяв его руку в свою.

— Гораздо тяжелей, чем я думал, — ответил он. — Кто‑то сказал, что гибель одного человека — это трагедия, а миллионов — статистика. Его бы на мое место! Легко быть добреньким, попробуй одним росчерком пера лишить жизни миллионы людей! Я понимаю, что должен так поступить, но все равно чувствую себя мерзавцем!

— Что еще случилось? Ты сказал, что было что‑то хорошее.

— На фоне этой войны все остальное выглядит мелким. Кое о чем ты должна была слышать в секретариате. Детей из Японии вывезли, поэтому сейчас вывозим с дальневосточного побережья рыбу и оленей.

— Нет, не слышала. Насчет оленей понятно, а что за рыба?

— В прошлом году мы на Дальнем Востоке выгребали всю рыбу, до которой смогли дотянуться. Все это морозилось и хранилось на побережье в термоконтейнерах. Сейчас по железной дороге вместе с мороженными оленьими тушами перевозим вглубь страны. Население с побережья, видимо, будем убирать. Оставим только самый минимум, чтобы присматривать за городами и охрану границ с Китаем. Слишком упали температуры и очень сильные ветра. Незачем мучить людей, если их есть куда переселить. Просто возьмем немного меньше чужих. Беженцы, кстати, пошли валом. Это пока не американцы, а те, кого выгнали из ФРГ, Франции и некоторых других стран. Хотя попадаются и те, кого никто не выгонял. Находятся умные люди, которые трезво оценивают обстановку и рассчитывают укрыться у нас. А на подходе вторая волна. Вот то будут уже американцы и часть брошенных англичан. Поляки их не хотели пропускать через свою территорию, но немцы чем‑то пригрозили. Им не улыбается задерживать беженцев на своей территории. По беженцам еще две новости. Во–первых, болгары решили обойтись своими силами. Просят только поставить им нефть и помочь с производством БВК. Естественно, что поможем. Я их, если честно, особо и не рвался брать. Второе — это то, что по всем вопросам договорились с бразильцами. Детей уже начали доставлять, а скоро приедут и их специалисты. Документацию по реактору им отправили, пусть изучают.

— А девушки от них будут?

— Зная твою реакцию на девчат, я на них внимания не акцентирую, тем более что они все чертовски красивые, почти как ты. Присылают бразильцы девушек, как и все остальные. Мы уже детей больше брать не будем, эти последние. Я имею в виду специально большими партиями. Если придут с беженцами, отказа не будет.

— А что у тебя еще есть такого, о чем я не знаю?

— Сегодня было на удивление много самых разных хозяйственных вопросов, которые вынесли на правительство, но ничего интересного среди них нет. Разве что принято решение о строительстве большегрузных экранолетов. Это те же «Ковчеги», только грузовой вариант. Если не уменьшится интенсивность осадков, нам будет очень сложно очищать все железные дороги и автострады. Все равно будем строить дополнительные реакторы, а при наличии энергии это самый удобный в теперешних условиях вид транспорта. Полностью от дорог не откажемся, но использовать будем только тогда, когда без этого трудно обойтись.

Несколько раз прозвучал вызов коммуникатора. Звонил министр иностранных дел.

— Извините, Алексей Николаевич, за то, что беспокою так поздно, — сказал он. — К нам по одному из выделенных для Штатов каналов пришел вызов от командующего американским седьмым флотом вице–адмирала Гарри Крейга. С нами он разговаривать не захотел, просит соединить с вами.

— Соединяйте, Алексей Павлович, — сказал Самохин. — Несколько необычный вызов. Посмотрим, что он скажет. Пусть на канале больше никто не сидит, я сделаю запись.

— Мне уйти? — спросила Лида.

— Ни в коем случае, — возразил Алексей. — Наоборот, твое присутствие будет нелишним.

На экране коммуникатора появилось изображение мужчины лет пятидесяти в черном адмиральском мундире. Он сидел в кресле за небольшим столиком и, увидев на экране Алексея с женой, привстал и поклонился.

— Вы говорите по–английски, ваше превосходительство, или мне включить переводчик? — спросил он на родном языке.

— Говорите, что хотели, адмирал, — сказал ему Алексей. — Здесь вас все хорошо поймут.

— Прежде всего хочу поприветствовать вас и вашу супругу! — наклонил голову Крейг. — Я много о вас слышал и никогда не верил тому бреду, который печатали газеты. Я имею в виду козни дьявола.

— Мы вас тоже приветствуем, адмирал, — сказал Алексей. — Я знал, что ваш флот должен был уцелеть, но все системы слежения, кроме одной, вышли из строя, а у нее ограниченный район наблюдения. Мы с вами обменялись любезностями, теперь хотелось бы услышать, чем вызвана ваша просьба о разговоре.

— Я должен решить, что делать дальше, — глядя ему в глаза, сказал адмирал. — Моя страна погибла, и те немногие, кому повезло спастись, ищут спасение у других. Мы сейчас у берегов Японии. Идти в Австралию у меня нет никакого желания. Возможности этой страны не так велики, чтобы годы содержать свое население и прибывающих англичан. Скажите, сколько это еще продлиться?

— Долго, — ответил Алексей. — Без учета выбросов от полутора сотен ядерных взрывов, которыми обменялись Китай с Индией, окончательно посветлеет через два года. А климат станет более или менее нормальным только через пятнадцать–двадцать лет.

— Да, это долго. Мы знаем о войне в Китае, но думали, что с ними воюете вы. Мы заходили в Японию и узнали о том, что вы приняли к себе миллионы их детей. У них самих дела обстоят плохо, но часть населения спасут. Жаль, но нам среди них места нет. Нас не примут, и среди моих людей мало желающих там остаться. Слишком у них все ненадежно, а мы всегда будем чужими. Вы не скажете, как обстоят дела в Европе?

— Как и везде, плохо. Вы ведь уже наверняка связались с адмиралом Виллардом? Значит, должны знать, состояние дел в Англии. Франции уже нет. Обе Германии должны сохранить большую часть своего населения, но ФРГ освободилась от всех, в чьих жилах не течет немецкая кровь. У остальных все по–разному. У кого‑то больше порядка, у кого‑то его меньше, то же самое и по продовольствию. Мы еще помогаем болгарам, а остальные вряд ли дотянут до тепла, по крайней мере, большинство населения.

— Я слышал, что вы себе взяли детей и у норвежцев, — сказал адмирал. — Это очень умно, если у вас есть возможность их вырастить.

— Мы их взяли и у бразильцев, — усмехнулся Алексей, уже понявший, что ему сейчас скажет собеседник. — И у нас достаточно ресурсов.

— А вы принимаете только детей или не откажетесь и от взрослых?

— Сейчас на наших границах с Польшей идет отбор тех, кому мы можем предоставить убежище. Понимаете, адмирал, возможности у нас большие, но нужно чтобы принимаемые люди смогли вписаться в наше общество и не действовали на него разрушительно. Пока разбираемся с теми, кто когда‑то иммигрировали в Европу и сейчас оказались в ней лишними, а через пару недель появятся и ваши соотечественники с англичанами. Наверное, из‑за морозов и голода доберутся не все.

— И какие критерии отсева? — невозмутимо спросил адмирал, но Алексей прекрасно видел, что его невозмутимость напускная.

— Сколько у вас людей? — не отвечая на вопрос, спросил он.

— С остатками персонала наших баз у меня двадцать три тысячи человек.

— Я не сильно горю желанием брать вас к себе, — откровенно сказал он Крейгу, — но пойду навстречу, учитывая то, что вы сможете натворить, устраиваясь самостоятельно. Какой состав флота?

— Один ударный авианосец, три многоцелевые атомные подводные лодки и двенадцать других кораблей разных классов.

— Теперь слушайте, что я могу вам предложить, — сказал Алексей. — Вы сейчас ведете свой флот во Владивосток и ставите корабли на консервацию. Сдадите все персоналу базы и будете отправлены вглубь страны. С Дальнего Востока почти всех убираем. Не из‑за китайцев, а из‑за погодных условий. Мало радости десять лет просидеть в зданиях, не высовывая наружу носа без риска его лишиться. Там даже в одежде с подогревом будет некомфортно из‑за ветров. Примем мы всех, но тесты все равно сдадите. За теми, у кого результаты будут неудовлетворительными, будем присматривать. Если будут нарушать наши правила, не выгоним, но поселим изолированно. Есть у нас такая возможность. До тепла доживут, а потом поможем добраться, куда захотят.