Реликт - Василий Головачёв
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ирония судьбы, – грустно сказал Грехов. – Бороться с врагом, разум которого настолько отличен от твоего, что тебя не видит и не понимает. Да и можно ли назвать оборотня врагом? Разве годятся человеческие мерки для подобного случая? В который раз убеждаюсь, насколько некорректно применение наших этических формул к поведению негуманоида…
Пинегин уже остыл, сгорбившись, смотрел на далекий переливающийся костер, имеющий неповторимый и ужасный смысл. Он ни о чем не думал, просто смотрел, зная, что скоро, может, уже через минуту, придется окунуться в океан спешки, новых распоряжений, тревоги и муки управления человеческой метелью и ожидания неумолимого прихода того часа, когда ты начинаешь расплачиваться сединой и сердцем за свое и чужое решение и за гибель друзей.
Из общего ровного гула вдруг выделился басовый удар, ощутимо дернулась земля: снова удар и снова толчок.
– Что там еще?
Грехов обернулся. В стоящем сзади в полусотне шагов триере открылась дверца, высунулся Нагорин и крикнул:
– Планетологи сообщают, что корень достиг второго обращающего слоя! Это около сорока километров!
– Пошли, – буркнул Пинегин.
В кабине Грехов потеснил пилота, сам сел за управление и поднял машину в воздух. В виоме связи молодой ученый из центра наблюдения продолжал комментировать событие:
– …электростатический прокол. Уже сейчас заметны изменения общего магнитного поля Марса, активизировались древние сейсмические и вулканические зоны в районах Хриса, Тарсиса, Элизиума, Аргира и других. В экваториальном поясе начались пылевые бури, сопровождаемые вихрями и смерчами…
Грехов выключил связь и увеличил скорость аппарата. Внизу промелькнули расходящиеся цепочкой огни танковой группы, выходящей на позицию для силового заграждения.
По мере приближения к световому куполу рев усиливался, к нему добавился тонкий вой и грохот взрывов, и наконец шум стал настолько непереносим, что пришлось надеть звуконепроницаемые шлемы. Триер стало болтать в воздухе. С высоты в три километра перед глазами предстала грандиозная панорама гигантской строительной площадки, которую представлял сейчас растущий Конструктор.
Идеальный черный круг диаметром в полсотни километров, окаймленный ослепительной огненной стеной – там, где края развивающейся споры вгрызались в породу плоскогорья. А в центре этого круга странный бесформенный нарост, ежесекундно меняющий форму и цвет, создающий тот самый красочный фейерверк, из-за которого эволюционирующий Конструктор был виден за десятки километров от этого места. Неописуемой, мрачной угрозой веяло от нароста, уже превысившего высоту Джомолунгмы – восемь тысяч восемьсот метров.
Грехов медленно поднял триер над световым куполом и остановил его точно над вершиной рожденной оборотнем горы. Без оптических усилителей с высоты в пятнадцать километров можно было заметить лишь пляску огненных протуберанцев над ней, но в кабине все зримо представляли себе, как кипит раскаленная добела масса, как непрерывно течет снизу вверх, образуя многосотметровые пузыри, вздутия и острые пики… и нигде не выплескивается за край незримо очерченного ею пространства. «Вулкан, – подумал Грехов. – Живой действующий вулкан в ретроспективе…»
«Ад! – подумал Пинегин. – Так, наверное, рождалась Земля… и Марс, и все планеты. Если Конструкторы могли переделывать Вселенную, то рост нашего остановить невозможно. Прав был серый призрак. Но если уже сейчас это явление вызывает трепет, то с чем сравнить его тогда, когда Конструктор вырастет величиной с планету?! И остановится ли потом его рост?»
– Ад! – проговорил Пинегин вслух с горьким восхищением.
Грехов пристально разглядывал огненную гору под ногами. Потом оглянулся, бросил сквозь зубы:
– Зарастите скафандры, я опущусь немного ниже, – и повел триер на снижение.
На высоте полутора километров над мечущим колоссальные языки огня наростом грохот достиг апогея, не спасали даже шлемы и звукозащита машины. Но не это заставило Грехова прекратить спуск. Ощущение постороннего присутствия усилилось настолько, что казалось, триер будет сейчас разорван чьей-то грозной и неумолимой силой, что уже занесен гигантский кулак, удар – и аппарат с людьми будет сброшен вниз и втоптан в гору!
Под триером с неистовым треском расцвел многосотметровый алый фонтан, машину подбросило вверх и потащило боком.
– Возвращайся! – прокричал Пинегин. – Нашел время заниматься гусарством.
Грехов не ответил, с упорством одержимого решив добиться своего – чтобы и Пинегин, и пилот прочувствовали то же, что и он в первой вылазке. Они миновали металлическую «черепаху», утыканную рогами антенн, – один из автоматических зондов-наблюдателей. Теперь уже к голосу Пинегина присоединился и голос Сергиенко, заметившего их триер через видеотрансляторы зонда. Стиснув зубы, Грехов продолжал опускать дергающийся, рыскающий из стороны в сторону, вверх и вниз аппарат. Страха он не чувствовал, верил, что все обойдется, и наконец поймал то, что искал.
Люди в кабине ощутили болезненный удар по сознанию, чувство одиночества охватило их с такой непередаваемой силой, что хотелось кричать и бежать куда глаза глядят, бежать изо всех сил, лишь бы выбросить из головы этот ужас, ужас одиночества!..
Опомнились они уже далеко от исполинского костра, зажженного волей неведомого существа. Грехов угрюмо вел триер в ночь, окаменев над панелью управления. «Теперь и вы знаете, – думал он, – как бывает велико отчаяние, как оно чудовищно, не по-человечески огромно, когда заслоняет весь мир. Еще не родившись, Конструктор знает, что одинок, и боюсь, эта его реакция на одиночество, пожалуй, единственное, что мы способны воспринять!»
– Я понял, – сказал Пинегин, заворочавшись на сиденье. – Ты хотел доказать, что сверхоборотень – живое существо, способное ощущать боль? Я знал это и без твоих экспериментов.
– Одно дело знать теоретически… – пробормотал Нагорин. – Простите…
Пинегин посмотрел на него с удивлением.
– Он летал со мной, – пояснил Грехов. – Он и Диего. Не обижайся, Петр, иначе как бы я смог убедить тебя, что выстрел из ТФ-эмиттера не альтернатива для нас.
Внизу под триером загорелась редкая россыпь огней Марсопорта. Чуть поодаль светился квадрат финишного поля спасательных модулей, эвакуирующих население города. Жизнь на Марсе замирала: