Скатерть английской королевы - Михаил Борисович Бару
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
56
Если уж совсем быть точным, то основание города могло быть связано не со строительством заново, а с капитальным ремонтом или модернизацией уже существующих стен и башен. Приехали Воротынский с Головиным, приказали стены нарастить, сделать их толще, расставить по ним пушки, выстроить новую церковь, найти икону и назвать город Михайловом, но… мы не будем придерживаться такой версии. Уж больно она прозаическая.
57
Да и как его восстанавливать, если земля под руинами школы принадлежит частному владельцу. Кто и как умудрился продать большой участок земли в центре города частному лицу, я так и не смог узнать. Узнал только, что городская администрация регулярно обещает землю эту выкупить и начать восстанавливать соборную церковь. Обещанного, как известно, ждут не один год и даже не два.
58
Обороняли крепость площадью в два футбольных поля. Не пятачок, конечно, но и не рубль. Даже не полтинник.
59
Правду говоря, авторство Баженова – лишь одна из наиболее вероятных версий. Архитектором могли быть и Кваренги, и Фельтен, и Казаков.
60
Надо сказать, что михайловские помещики понимали, что живут на бочке с порохом, и потому содержали личную охрану из чеченцев, дагестанцев и черкесов, которых они набирали из ссыльных уголовников – большей частью тех, кто попал у себя дома на Кавказе под суд за воровство, разбой или кровную месть. Крестьяне испытывали к этим людям, мягко говоря, неприязнь и хотели насильственным путем уменьшить их количество, но удавалось это им плохо, поскольку дети гор всегда были вооружены и по одному не ходили.
61
Шутки шутками, а до семнадцатого года в Михайлове была улица Миллионная. Как в Москве или как в Санкт-Петербурге. Тогда улицы просто так не называли.
62
Если честно, то в Балахне кружевницы используют до трехсот пар коклюшек. Это уже и не ноктюрн, а концерт для фортепиано с оркестром, но… все равно цветные кружева есть только в Михайлове. В Балахне они однотонные.
63
Самое удивительное, что в соседнем Пронском уезде тоже были бродячие артели валяльщиков. Впрочем, может быть, они валяли валенки с галошами и таким образом занимали свою особенную нишу на рынке валенок, не пересекаясь с тверскими валяльщиками.
64
А может, добровольцам просто хотелось покрасоваться в сверкающих медных касках с брандспойтами наперевес, промчаться, как ветер, по сонным михайловским улицам, пугая кур, индюков и зазевавшихся барышень, и трубить, трубить в серебряный рожок сигнал пожарной тревоги.
65
Настольная модель этого поезда, собранная в шестьдесят девятом году членами кружка художественного моделирования михайловской школы-интерната, теперь украшает собой городской исторический музей. Все там сделано на совесть, и даже можно прочесть надпись «Да здравствует пожар мировой революции» на командирском вагоне. Жаль только, что нет фигурки Калинина. Пусть бы крошечной, пусть бы из какого-нибудь желудя в кепке с ошкуренным обломком спички, изображающим палку, с которой ходил председатель ВЦИК.
66
Писал я этот очерк и думал, что михайловские крестьяне, как и все тогдашние крестьяне, сначала с удовольствием громили помещичьи усадьбы, радостно приветствовали большевиков, разгоняли земские управы, разрушали церкви… а через год-полтора сопротивлялись продразверстке, поднимали восстания, убивали большевиков и ненавидели советскую власть. К чему я пишу об этих давно известных фактах? А вот к чему. В процессе написания этого очерка я пользовался книгой михайловского краеведа Юрия Бучнева «Сказание о земле Михайловской». Судя по страницам, описывающим установление советской власти в Михайлове, любил он ее беззаветно. Через два десятка страниц, когда речь пошла о продразверстке, о раскулачивании, о репрессиях, об уничтоженных храмах, Юрий Васильевич сделал поворот на сто восемьдесят градусов и стал любимую власть ругательски ругать. Был бы он жив… все равно не стал бы спрашивать у него почему. Умом, как известно, Россию не понять. Даже задним.
67
Цит. по: Бучнев Ю. Сказание о земле Михайловской. Рязань: Изд-во Ряз. обл. тип., 2008. С. 140–141.
68
Михайлов освободили вторым. Скопин – на восемь дней раньше, в ходе оборонительных боев, а Михайлов – первым в ходе общего наступления, которое началось пятого декабря. Не то чтобы скопинцы и михайловцы поссорились из-за того, чей город освободили первым, но отношения между ними…
Константин Симонов, бывший в тех местах как раз седьмого декабря, писал: «…Михайлов был первым городом, взятым на этом направлении десятой армией генерала Голикова… Никогда не забуду этого радостного чувства, с которым я въезжал в Михайлов. Этот город, таким, каким он был в то утро, стал для меня первым явным свидетелем разгрома немцев. Маленький городок был буквально забит машинами, танками и броневиками, целыми и изуродованными. Грузовики, штабные машины, автобусы стояли в каждом дворе. Мотоциклы и велосипеды валялись сотнями. У дорог и в снежных полях вокруг города торчали десятки брошенных орудий. А машин, пожалуй, было не менее тысячи. Город был сильно разбит артиллерией, многие дома сожжены или разрушены бомбами. Михайлов, как нам сказали, был обойден с двух сторон и взят в жестоком бою. Именно этим объяснялось большое количество брошенной немецкой техники». Это Симонов писал в «Записках молодого человека». А вот отрывок из «Живых и мертвых»: «…Городок был маленький, в мирное время, услышав его название, наверное, переспрашивали и вспоминали: где это? Не то под Москвой, не то на Волге… Но сейчас, в начале декабря сорок первого года, его имя гремело, как музыка. Город, отбитый у немцев! К этому еще не привыкли. Его взяли после короткого ночного боя два полка… Городок и его окрестности были забиты брошенными немецкими машинами».
69
Вообще, в Михайлове и районе не так уж много достопримечательностей. (Конечно, можно и пионерские организации, сохранившиеся в нескольких сельских школах Михайловского района, назвать достопримечательностями, но… Вот если бы стрельцы еще жили в Стрелецкой слободе… Куда там – не только стрельцов, но и слободы-то не осталось.) Местные краеведы даже их, грешным делом, выдумывают. Один из основателей Михайловского исторического музея Ю. В. Бучнев в своей книжке
