Скатерть английской королевы - Михаил Борисович Бару
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
25
Увы, дубовые леса с тех пор так и не выросли. И сосновые тоже. Зато в скопинском краеведческом музее есть прижизненная гипсовая маска Петра Великого, снятая Бартоломео Растрелли. Образца 1723 года. Страшная, как говорят, редкость. Уж и не знаю, как она попала в музей*. Может, Петр Алексеевич подарил ее скопинцам взамен лесов, чтобы сильно они не расстраивались, а может, и наоборот, в том же смысле, в котором Гоголь писал в известной своей поэме: «…капитан-исправник, хоть и сам и не езди, а пошли только на место себя один картуз…» А тут не картуз, а целая прижизненная маска. Тут и буян испугается, а уж законопослушные обыватели и вовсе… Раньше эта маска находилась в скопинской городской управе. Теперь-то все больше фотографии в кабинетах у начальства принято вешать. Толку от этих фотографий, хоть бы и цветных…
26
Именно так она и называлась. Честнее названия и не придумаешь.
27
О сыне Дубовицкого долго рассказывать нечего – за три года до войны с французами он вышел в отставку «за ранами полковником, с мундиром и пенсионом полного жалованья», но, как только Наполеон со своим войском перешел русскую границу, вступил в Рязанское дворянское ополчение и командовал егерским полком, с которым дошел до Парижа, вернулся, был чиновником для особых поручений при рязанском генерал-губернаторе, окончательно вышел в отставку и от скуки перевел французский роман «Маска, или Приключения графа Д…».
Другое дело родной племянник Сергея Николаевича – Александр Петрович, линия жизни которого была куда как извилистее. В 1809 году он был отправлен в отставку в чине подполковника, вернулся в родовое имение в Скопинском уезде и, вместо того чтобы проживать немалое состояние, травить зайцев борзыми, заставлять дворовых девок перед сном чесать себе пятки и таскать за бороду бурмистра, создал религиозную секту «Истинные внутренние поклонники Христа». Эти самые внутренние поклонники терпеть не могли, когда их путали с внешними, и сами себя называли себя духовными скопцами*. Завлек Александр Петрович в свою секту какого-то штабс-капитана, потом солдата, потом крестьян из разных сел Скопинского уезда, потом… на него, понятное дело, донесли. Сначала рязанскому архиепископу, а потом и самому императору. Александр Петрович помчался в Петербург оправдываться, но там его уже ждали и по приказу графа Аракчеева арестовали. После долгих разбирательств отправили в «Кирило-Белозерский монастырь на покаяние и на испытание на срок, который духовное начальство признает за благо». Высокое духовное начальство признало за благо много лет переводить его из монастыря в монастырь под надзор духовного начальства помельче. Видимо, с покаянием у Александра Петровича все обстояло не так хорошо, как хотелось начальству. В конце концов уже состарившийся, но не оставивший своих убеждений Дубовицкий был отдан на поруки сыну и тихо, незаметно жил у него в Петербурге почти до самой смерти.
Секта, которую основал Александр Петрович, после его ареста не только не распалась, но стала еще многочисленнее. Духовные скопцы, несмотря на преследования властей, сохранились в уезде и в Скопине и через двадцать лет после смерти основателя секты. Мельников-Печерский в романе «На горах» вывел отца и сына Дубовицких под фамилией Луповицкие. Ну а кроме романа остались нам портреты Петра Николаевича и Александра Петровича Дубовицких кисти Боровиковского, который вместе с ними состоял в секте «Братья во Христе» еще в Петербурге, задолго до всех событий в Скопинском уезде. Александр Петрович на портрете молод, хорош собой, волосы завиты, белый жилет, кружевное жабо, шейный платок завязан на затейливый бантик, и только глаза выдают… Впрочем, это только кажется. Ничего и никого они не выдают и не выдали. Ни тогда, ни после.
28
Хоть и неловко говорить, но местные дворяне в войну двенадцатого года пожертвовали на ополчение всего шестьсот рублей и… предпочли, в массе своей, уклониться от участия в боевых действиях. Кто-то уехал в другие губернии, а кто-то и просто исчез на время войны. Пусть эти сведения будут в примечаниях. Авось их не все прочтут.
29
Вообще жители небольших уездных городков любили, когда мимо них проезжал Александр Благословенный. Человек он был тихий, деликатный – откушает чаю или кофею со сливками в доме самого именитого купца, поговорит с его женой, подарит ей бриллиантовый перстень, отстоит обедню и дальше покатит. Еще и ручкой из коляски помашет. Чтобы сказать народу: мол, денег нет, а вы тут держитесь – этого у него и в заводе не было. Хоть рубль на водку, но давал всегда. Бывало, что и золотой. Жители тотчас же после того, как разогнутся после прощальных поклонов государю и пыль от его коляски осядет, убранный к его приезду мусор вытащат, снова по улицам раскидают, подпертые заборы повалят, в осушенные перед приездом лужи воды нальют, грязи набросают, свиней туда запустят, чтобы валялись, и живут себе как жили. Это вам не приезд Петра Алексеевича, после которого можно было и бороды лишиться, и кулаком в рыло, и батогами, и в Сибирь, и на войну со шведами простым матросом или даже каким-нибудь грот-брам-стень-стакселем пойти.
30
Историю о купеческих нарядах я вычитал в одной краеведческой книжке о Скопине. Как она туда попала, не знаю. Может, сохранились письма скопинских обывателей, в которых был описан весь этот скандал с переодеванием в московскую одежду, или в альбоме какой-нибудь чувствительной купеческой девицы… еще и с рисунками… Конечно, было бы куда полезнее занести в этот альбом статистические данные о развитии в городе торговли и промышленности, вместо того чтобы описывать всякую ерунду, а тем более ее иллюстрировать, но…
31
Нашел я в сети фотографию Ивана Гавриловича. Увы, отвратительного качества. Видимо, уже последних, сибирских времен. Шапка-«пирожок» на голове, папироска в зубах, ухо правое торчит, но глаза, но усы, но глаза… выдают в нем такого… Как хотите, но достаточно одного взгляда на это лицо, чтобы на всякий случай перепрятать деньги поглубже, в самый потайной карман и немедля его зашить.
32
В сети, конечно, все можно найти. Нашел я и про механическую толчею. Оказывается, ею толкли предварительно высушенную дубовую кору, которой потом перекладывали слои кожи при дублении в чанах. Я же предупреждал – ничего интересного.
33
Скопинский пехотный полк был сформирован в Скопине, но квартировал на Украине. Красивых подвигов за ним не числилось. В историю он вошел только тем, что первым попал под немецкую газовую атаку.
34
Увы, и следа не осталось от того Суздаля. Своими руками его уничтожили.
35
В электротеатре «Луч» в августе пятнадцатого года показывали «Лучший боевик