«Если», 2008 № 10 - Джек Скиллингстед

Впрочем, в вышеперечисленных произведениях откровенное издевательство над биологическими законами худо-бедно оправдано сюжетными целями, которые поставил перед собой автор. А вот в книгах вроде «Воспоминаний женщины-космонавта» Н. Митчинсон симбионты с легкостью возникают от почти случайных контактов исследователей-землян с инопланетянами. Не случайно именно книга Митчинсон и вызвала столь раздраженные инвективы С. Лема.

Некоторые фантасты, впрочем, не столь «оптимистично» настроены в отношении межрасовых союзов. В романе «Кукушки Мидвича» Д. Уиндем показал, как дети, родившиеся от оплодотворенных пришельцами женщин, превращаются в угрозу для человечества. Озвученная фантастом идея оказалась в высшей степени востребована массовой культурой. Английский писатель невольно предвосхитил псевдодокументальные истории о людях, похищенных НЛО, об экспериментах по скрещиванию пришельцев и человеческих женщин на борту «летающих тарелок». Эти параноидальные идеи отразились не только на страницах желтой прессы, но и в НФ-сериалах.

Иногда встречается подобный ксенофобский вариант межвидового контакта и в НФ-произведениях о будущем. В книгах по игровой системе «Вархаммер 40 000» действуют генокрады — живые существа, относящиеся к сообществу разумных насекомых-тиранидов. Генокрады заражают своими генами представителей иных разумных рас, а в итоге на свет появляются уродливые «метисы». И в данном случае мы переходим к теме непосредственной трансформации человека в нечеловеческое существо, его превращения в «чужого» вопреки любым биологическим препятствиям.

Фантасты обычно обходят возникающие в данном случае препятствия, рассуждая о «ментальной проекции» и «переносе сознания» (как в известном романе К. Саймака «Город», где совершается абсолютно невозможная, с точки зрения биологии, трансформация людей в обитателей Юпитера). Но иногда речь и о физическом превращении человека в симбионта. Д. Мартин в повести «Песнь о Лии» описал добровольное и даже восторженно-экстатическое слияние героини с инопланетным монстром, в буквальном смысле выпивающим жизненные соки из своих симбионтов. Ф. Херберт в романах «Дети Дюны» и «Бог-император Дюны» изобразил, пожалуй, самый отвратительный гибрид человека и инопланетного существа. В этих книгах главный герой — герцог Лито Атридес-младший — входит в симбиоз с личинками песчаного червя, обитающего на планете Дюна. Личинки облепляют тело человека и преобразуют его в гигантского и неуязвимого монстра. Даже Дж. Геррольд, очень внимательно подходящий к биологической достоверности своих литературных построений, не удержался от соблазна. В цикле «Война против Хторра» описано, как инопланетяне-симбионты внедряются в кожу людей и делают их способными контактировать с другими хторранскими организмами, постепенно захватывающими Землю.

В тесный симбиоз с человеком входят и разумные клетки-нооциты в романе Г. Бира «Музыка, звучащая в крови». Однако в этом случае мы уже выходим за рамки поставленной темы. Ведь нооциты не просто объединяются с каждым конкретным человеком, они стремятся преобразовать все человечество в единый сверхорганизм.

Впрочем, тема, поднятая нами, кажется неисчерпаемой. Пожалуй, ни с какой другой научной дисциплиной фантасты не обращались столь вольно, как с биологией. Бедная, бедная служанка научной фантастики…

М.Г.: Эта литература давно уже оставила собственно научной фантастике сравнительно узкий сектор деятельности; не особенно-то разгуляешься. Биология здесь — всего лишь способ организации материала, подачи какой-то не связанной с наукой идеи или просто способ развлечь читателя. Поэтому никаких особых претензий к фантастам из-за того, что они пренебрегли научной достоверностью, мне кажется, предъявлять не стоит. Интереснее другое. Если мы систематизируем эти произведения, то увидим, что можно выделить не такое уж большое количество приемов. Это и есть основные темы, возле которых кружат фантасты — а значит, основные «архетипические» людские страхи и влечения. А фантастика, напомню, в силу самой своей специфики работает именно с архетипами, так же, как и любая другая литература «условности» — детектив, например.

Итак — чего мы боимся?

Что кто-то присвоит наш разум и наше тело. На этом построено множество сюжетов — от одержимости бесами до вторжения похитителей тел. Сюда же входят канонические фильмы о Чужом, вызревающем внутри, об инопланетных «подсаженных» детях, а также истории из серии «они нас зомбируют». Страх этот очень древний и глубинный; недаром одним из признаков психического заболевания являются голоса «за стеной», говорящие нехорошие вещи, подталкивающие к нехорошим поступкам. Подоплека этого страха — как я уже говорила выше — сложность и противоречивость человеческого сознания, отчуждение загнанных в подкорку «темных мотивов» и осознание их как «чужих», «навязанных извне». Здоровый человек темные или асоциальные импульсы вытесняет, а больной отчуждает их и формализует.

Сюда же примыкает дисморфофобия — страх изменения своего тела (кстати, ощущения изменения своего тела, пропорций его, соотношения частей — один из признаков начинающейся шизофрении). Рассказы о перерождении землян под влиянием вредных инопланетян частично эксплуатируют этот страх.

Еще мы боимся «подделок» под человека, двойников. Страх этот тоже древний и иррациональный, основанный, вероятно, на том, что появление двойника нарушает представление о собственной идентичности, единичности, то есть одно из основополагающих понятий, на котором строится психика современного человека. Недаром почти во всех культурах близнецы либо обожествлялись, либо приносились в жертву — во всяком случае, равнодушного отношения в древних культурах к ним не было.

Другой страх — и очень человеческий — в том, что вами пользуются для каких-то иных, вам непонятных целей, ловко подменяя ваши цели своими. К сожалению, такая ситуация распространена не только в фантастике, но и в жизни; каждому из нас известны случаи, когда беззащитный человек становится добычей ловких манипуляторов. Противостоять таким манипуляторам, очень часто давящим на ключевые точки сознания и подсознания, на примитивные инстинкты (жадность, секс, чувство общности, толпы), очень трудно, а порою и вовсе невозможно, фантасты просто «заостряют» такие модели, доводят их до почти абсурдной чистоты и завершенности.

Объединение отдельных людей в сверхорганизм — излюбленная тема фантастов и тоже известная страшилка из того же разряда: потерять себя, стать частью целого. Страшилка эта, однако, не так однозначна. Во-первых, все мы результат такого процесса — объединения когда-то независимых одноклеточных в некий, с точки зрения этих самых одноклеточных (умей они рассуждать), сверхорганизм. Во-вторых, каждый человек как существо социальное, потомок социальных приматов чувствует себя органично, только являясь частью такого (правда, более рыхлого). сверхорганизма — стаи, социума. Человек вне стаи очень быстро перестает быть человеком. Однако перестает он быть человеком и в другом, более аморфном, но и более плотном, неструктурированном целом — в толпе. Есть такое известное наблюдение: в толпе любой человек опускается до уровня ее самой простой, самой примитивной единицы. Вернадский придумал ноосферу — сверхорганизм, образованный совокупным сознанием всех людей — не только ныне живущих, но и предшествующих поколений. Тейяр де Шарден придумал «Точку Омега» — конечный этап эволюции, целенаправленно заданный человечеству: на нем человечество станет единой лучевой формой материи и сольется с Богом. Одновременно с де Шарденом Артур Кларк написал самый знаменитый свой роман — «Конец детства», который, в сущности, о том же. Чуть ли не всемогущие дети последнего поколения людей в романе Кларка на самом деле часть целого, сверхорганизм, который в конце пути соединяется с другими такими же сверхорганизмами; результат — не знающий преград в пространстве-времени могущественный Сверхразум, конечный этап эволюции всех разумных существ во Вселенной.