Время перемен (ЛП) - Эшли Кристен

— У меня есть Полночь и Элайджа, а когда Джейни не у тебя, то у меня будешь ты, и у меня будет сигнализация, и, опять же, сопровождающий на экскурсии, — напомнила она.

— Кэди, не очень-то умно открывать свой дом незнакомцам.

— И у меня есть ворота и забор, Курт, — продолжала она, будто он ничего не говорил.

— Тебя это задело лишь слегка, но, к счастью, прошло мимолетно и быстро исчезло. С тех пор как я закончил колледж и академию, в своей жизни и карьере я часто сталкиваюсь с подобным, так что я знаю, люди могут быть хреновыми, Кэди. Я знаю, что некоторые из них, даже не будучи хреновыми, придумают способы такими быть. И это не редкость.

— Ты закончил колледж?

Господи, он и забыл, какой милой она может быть.

— Университет Колорадо, уголовное право и политология, — коротко ответил он, чтобы вернуться к сути дела. — Тебе нужно отказаться от этих экскурсий.

— Курт, Джеки из исторического общества просто на седьмом небе от счастья, что имеет возможность устроить эти экскурсии. Мало того, я жертвую обществу деньги, вырученные от продажи билетов. Она уже утвердила годовой бюджет с учетом доходов от этого мероприятия, и он довольно существенный. Я не могу сейчас отступить.

— Это неразумно.

— Но и не глупо. Жители Англии проводят экскурсии по частным домам, и они не стали бы этого делать, если бы их все грабили.

— Здесь не Англия.

— Я знаю. Здесь Магдалена, то есть Новая Англия.

— Кэди, — прорычал он.

— Курт, — огрызнулась она.

Они затихли, и пока Курт молчал, он вспомнил кое-что еще. В те далекие времена они с Кэди почти не расходились во мнениях.

Но, несмотря на отсутствие у нее ученой степени, она была остра на язык. И не только остроумна, но и интеллектуальна.

Плохо то, что она использовала свой интеллект не для одних лишь шуток.

В споре она была убийственна.

Курт нарушил молчание.

— Я смогу отговорить тебя от этого?

— Нет, — немедленно ответила Кэди.

— Тогда в дни посещений на маяке будет присутствовать шериф.

Ее глаза стали огромными.

— В этом нет необходимости.

— Я шериф, Кэди. Так что это я говорю, что необходимо.

— Это злоупотребление ресурсами для личной выгоды. Что является злоупотреблением властью. А еще конфликтом интересов.

— Это не конфликт интересов.

Он был прав, и знал, что она это понимает.

— Ну, тогда первые две причины, — ответила она.

Это правда.

И все же он сказал:

— Кэди, это маяк Магдалены, и теперь он открыт для публики. И поскольку у Магдалены нет собственной полиции, в этих новых обстоятельствах я должен убедиться, что там безопасно. Кроме того, земля за пределами маяка официально включена в состав округа Дерби, и находится в пределах Магдалены, так что он не просто в моей юрисдикции, и, полагаю, вполне в компетенции департамента шерифа округа удостовериться, что данный район безопасен.

— Это нелепые и крайние меры, и я не уверена, что твои избиратели будут думать также как и ты.

— Собираешься выпустить предвыборное видео, чтобы поделиться этим со всем миром?

— Нет, — отрезала она. — Но мы устроили сцену перед салоном красоты. Я вышла из туалета бара, где находилась с тобой, с выражением на лице, которое говорило, что мы только что занимались сексом, а, выпивая, мы держались за руки и целовались. Завтра мы вместе пообедаем в «Уэзерби», где я не собираюсь тебя возбуждать. Люди узнают, что я твоя женщина, и услышат, что ты отправляешь своих заместителей охранять мой дом. Начнутся расспросы, и не думаю, что им понравится то, что они выяснят.

— Твой дом — открытый для публики маяк, и я не поручу помощникам шерифа присутствовать во время экскурсии, Кэди. Я сказал, что там будет присутствовать шериф. Мои парни могут совершать объезд территории. Припарковаться вблизи и остаться ненадолго. Это два дня в месяц, а не триста шестьдесят пять дней в году. Если случится убийство, то, очевидно, они не будут болтаться на маяке, разглядывая туристов. Они отправятся на дело.

— В этом округе совершаются убийства? — прошептала она.

— Убийства совершаются повсюду, — ответил он.

— О Боже, сколько убийств ты расследовал?

Он не знал, зарычать ему от досады или разразиться смехом.

Поэтому просто крепко ее сжал и напомнил:

— Мы говорим о том, что ты открываешь свой дом для незнакомцев.

— Я вернула старичка к жизни, Курт. Этим нужно поделиться. Он — история Магдалены. И он прекрасен. Честно говоря, насколько эгоистичными можно быть, чтобы держать открывающиеся из комнаты для наблюдения виды только для себя, наших друзей и семьи?

Они вступили на скользкую территорию не только потому, что она говорила разумные вещи, но и потому, что маяк ему не принадлежал. Он никогда не будет ему принадлежать. Может, через девятнадцать-двадцать лет, когда их ребенок окончит школу, уедет в колледж, и они останутся одни, то они смогут туда переехать.

Но в то же время, маяк не будет принадлежать и ей, потому что она будет спать в той же постели, что и сейчас.

— Я поделюсь с Джеки твоими опасениями и тем, что она или другие волонтеры будут натыкаться на помощников шерифа, пока ты не почувствуешь, что все в порядке, — продолжала она. — Но за исключением зимних месяцев, когда погода может быть суровой, она ожидает туры на полный день, потому что заявок уже довольно много. Она несколько месяцев рекламирует предстоящее событие. Я не могу ее сейчас подвести. Просто не могу, Курт. И если тебе кажется, что помощники шерифа должны пристально смотреть в случае, если какой-нибудь супер-грабитель или метамфетаминовый головорез, позарится на хрусталь и безделушки, чтобы их заложить, и нагрянет с визитом, тогда я согласна.

— Согласна? — переспросил он, желая услышать подтверждение.

— Да.

— Могу я теперь развлечься вместо того, чтобы сердиться на тебя? — спросил он, поддразнивая.

Она прищурилась.

Не переставая улыбаться, он перевернул ее на спину и вытянулся рядом.

— Не представляю, как тебя может сердить то, что я собираюсь делать со своим домом, — заметила она.

— Не представляю, как ты можешь удивляться тому, что я захочу остановить все, что, по моему мнению, может причинить тебе вред, расстроить или рассердить.

Она с такой силой захлопнула рот, что он мог поклясться, что услышал, как ее зубы клацнули.

Наконец-то он ее переспорил.

Тогда-то он и рассмеялся.

Только не громко.

— Разве среди твоих помощников шерифа нет женщин? — внезапно выпалила она.

— Почему ты об этом спрашиваешь? — все еще посмеиваясь, спросил он.

— Ты все время называешь их «ребята» и «парни», если бы среди них были женщины, ты бы так не говорил.

— Я бы их так не называл, если бы там были женщины, но их нет, — ответил он.

— Почему? — требовательно спросила она.

— Потому что пару лет назад Лиз с мужем переехали в Аннаполис. Ему предложили работу в фирме, и он не мог отказаться. Кстати, он адвокат защиты, так что можешь себе представить, каково это быть в их доме. Но она его любила, и за те пять лет, что я их знал, пока они были женаты, или за те два года, что они встречались, ей удалось его не убить. А Джиллиан взяла отпуск по уходу за ребенком, решила не возвращаться, и, — подчеркнул он, когда она открыла рот, — это было ее решение. Она была в растерянности. Парни до сих пор приглашают ее на всякие мероприятия, и она по-прежнему состоит в команде по софтболу. Так что теперь, когда я все выложил, может, дашь Глории Стайнем отдохнуть, и вернешь Кэди. (Прим. переводчика: Глория Стайнем — американская феминистка, журналистка, социальная и политическая активистка, национально признанный лидер и представительница феминистического движения конца 1960-х и начала 1970-х гг.).

— О Боже, — прошипела она. — Не могу поверить, что только что это сказал.

Курт приблизился к ее лицу.

— Детка, тебя слишком легко раздразнить. Не хочешь, чтобы жали на твои кнопки, лучше не включай указывающие на них мигающие стрелки.