Дикая сердцем - Кэти А. Такер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но я устала повторять себе это.
На самом деле я не знала, что все будет так. По крайней мере, я не знала, что буду чувствовать.
Я провожу ладонями по щекам, пытаясь стереть последние следы слез, а затем перевожу взгляд на туманное, наполненное дымом небо и мелкую рябь на поверхности нашего тихого озера, ожидая встречи с Джоной.
– Ты готова… – Слова обрываются, когда он встречается со мной взглядом.
Думаю, вытереть слезы оказалось недостаточно, чтобы скрыть тот факт, что я плакала.
– Что происходит? Что-то случилось? – спрашивает он с паникой.
Несмотря на боль, которую я испытываю, я едва не смеюсь. Он буквально не понимает, в чем дело.
– Ага. Ты говорил мне, что я для тебя важнее, чем работа.
Джона медленно сводит брови, когда к нему приходит понимание происходящего.
– Меня не было всего несколько часов.
– Дело не в этом. – Мой голос срывается, и из меня вылетают те слова, которые я не хотела произносить вслух: – Я ведь ни разу не пожаловалась, что тебя никогда нет дома с тех пор, как ты устроился на работу к Сэму, правда? Но сегодня, в этот единственный день, когда ты обещал, что будешь со мной, что ты поставишь меня на первое место, что я окажусь важнее, чем твои полеты куда-то, ты не смог сдержать своего слова.
На его лице мелькает недоумение.
– Калла, ты для меня важнее, чем работа. Или вообще что-либо, – медленно произносит он. – С чего ты это взяла?
– Серьезно? Последние два месяца я была практически все время здесь одна, в компании козла и енота. У меня нет никаких занятий, кроме того, как быть твоим секретарем, горничной и кухаркой, и у меня есть всего один друг. Такое ощущение, что ты больше не живешь здесь. Я ненавижу все это!
Брови Джоны изгибаются дугой.
– Ненавидишь?
– Да! Нет! – Я качаю головой, и слезы снова начинают катиться из глаз. – Я не знаю!
Эта мысль впервые сформировалась в моем сознании. Это говорят во мне эмоции. Или все же нет? Может быть, это правда? Может быть, это самое лучшее, что я могу получить на Аляске?
– Я хочу, чтобы ты был счастлив, Джона. Но я не счастлива. Мне здесь не место.
– Боже. – Он выругивается себе под нос.
Мою тираду прерывают несколько кратких гудков.
– Боже, как не вовремя. – Я прячу лицо в ладонях. – Можешь, пожалуйста, разобраться, кто бы это ни был? Я не могу сейчас ни с кем разговаривать.
Должно быть, это курьер. Я надеюсь, что это не Мюриэль, хотя она всегда приезжает к нам на своем квадроцикле, а раздавшийся звук напоминает захлопывающуюся дверь машины.
– Да… Это будет долгий разговор. – Джона тяжело вздыхает. – Для справки, я был не на работе сегодня.
Он отодвигается в сторону, открывая мне обзор на каменную дорожку, ведущую к нашему крыльцу от подъездной аллеи.
И на высокую длинноногую блондинку, которая ковыляет по ней в босоножках на каблуках с коричневой замшевой сумочкой, покачивающейся на бедре.
– Диана?
– Сюрприз! – визжит она, поднимая руки в воздух.
– Я… – Прилив восторга, обрушившийся на меня, сталкивается с печалью, которая уже успела пустить во мне корни, и вызывает мгновенный поток слез. Я поднимаюсь со своего плетеного кресла. – Ты приехала? – удается выдавить мне, прежде чем я бросаюсь к ней с крыльца на шатающихся коленях.
Она бросается навстречу и сжимает меня в яростных объятиях.
– Знаешь, как мне тяжело было скрывать это от тебя? Я чуть все не испортила, когда мы говорили по телефону!
Я вдыхаю знакомый цветочный аромат ее духов. Она пользуется ими с тех самых пор, как мы закончили старшую школу. Насколько я в этом разбираюсь, им проще просто сменить название своего бренда на «Диана».
– Без понятия.
– Ну, тебе и не стоит, очевидно. Боже, это… – Ее большие васильково-синие глаза широко раскрыты и блестят, когда окидывают взглядом озеро и горную цепь за ним. – Неописуемо. Теперь я понимаю.
Я оглядываюсь на Джону, который прислонился к столбику крыльца, сложив руки на груди, на его губах играет небольшая улыбка.
– Ты это устроил?
Он мотает головой.
– Это идея твоей матери. Они купили билет.
– Саймон даже предоставил мне место в первом классе, что, несомненно, стало решающим аргументом в пользу этой безумной затеи. – Диана вздергивает брови.
– Они сказали, что мой подарок доставит курьер и что я не могу оставить его на крыльце. Я думала, они имели в виду торт, – смеюсь я, вытирая ладонями щеки. – Когда ты прилетела?
– В начале шестого утра. – Она подчеркивает «утра» еще одним поднятием бровей. – Я поехала в аэропорт сразу после работы вчера вечером и летела всю ночь, чтобы добраться сюда. – Она смеется и ловит мизинцем слезу из уголка глаза, стараясь не размазать макияж. – Калла, я держусь на чистом адреналине. Я заранее извиняюсь, если потеряю сознание.
– О боже, конечно! Ты надолго?
– На четыре дня. Я улетаю во вторник ночным рейсом. Я уже предупредила Говяжью Палочку, что буду бесполезна в среду.
– Я так рада, что ты здесь. Ладно. Значит… четыре дня. Я даже не знаю, чем мы можем заняться. – Я смотрю на Джону. – Как давно ты знаешь?
– С тех пор, как она позвонила тебе.
Это было в начале мая! Я качаю головой.
– Значит, мы никуда не летим на выходные?
Он пожимает плечами.
– Мне нужно было что-то придумать, чтобы отвлечь тебя.
– Но он обещал сводить нас куда-нибудь сегодня, так что пойдем, пока я не врезалась в стену и не впала в кому.
Диана оглядывает мою помятую пижаму, которую я снова надела после душа. Я не стала надевать даже лифчик.
– Ты не одета. Почему ты еще даже не одета? Ты теперь всегда ходишь так?
– Э-э-э…
Потому что я была слишком занята жалостью к себе?
– Конечно, я был бы здесь еще несколько часов назад, если бы не та неурядица в Анкоридже.
– Что за неурядица?
Я перевожу глаза с Джоны на Диану и обратно.
Они обмениваются многозначительными взглядами.
– Почему бы вам двоим не помочь мне занести вещи, а потом я все вам расскажу.
– Очень тонко, Ди. – Джона качает головой, но усмехается.
Он спускается с крыльца и идет к арендованной машине Дианы.
И я замираю, когда вижу жемчужно-голубой джип, припаркованный рядом с
