Расстрелянный парламент - Анатолий Грешневиков

У меня отобрали все документы: паспорт, депутатское удостоверение, водительские права. «Хоть права оставьте» – «Там, куда мы тебя отправим, права не понадобятся! На небе без прав ездят!» Сзади ко мне подошли и ударили в поясницу автоматом, страшный удар, от которого я полетел вниз по ступенькам, упал и больше не мог разогнуться.

Увидел у стены охрану Руцкого, голые по пояс, избитые, напряженные. Увидел парня, из тех, кто откликнулся на призыв идти в спецназ. Он мне крикнул: «Выберешься, позвони жене!»

Ко мне подошли двое омоновцев, взяли за руки, потащили: «Эй, примите этого!» – и кинули дальше, к другим. И меня опять стали бить, лежачего. «Что не танцуешь?» – и били. Кто-то, помню, с песенкой ко мне подошел и стал бить ногами. Меня выволокли на улицу. Там я глотнул холодного воздуха и разогнулся, встал. Я думал, что меня сейчас расстреляют. «Дайте я встану к стене!» – сказал я мучителям. Встал, прислонился и отключился. Может быть, потерял сознание или наступила прострация.

Очнулся в подъезде, сижу на ступеньках. Думаю: если пойду по улице, то убьют.

Надо проситься в квартиру…»

Свидетельствует депутат СССР Сажи Умалатова:

«Ельцин все равно бы расстрелял Дом Советов, был бы захват мэрии и Останкино или не был, танки Ельцина все равно бы пришли. Когда я выходила через 20-й подъезд, я вдруг увидела людей, которые представились людьми из Останкино. Они говорили представителю Руцкого: «Приезжайте к нам в Останкино! Захватите нас! Мы не окажем сопротивления! Мы сразу же перейдем на вашу сторону!» Наверное, после этого, выслушав их, Руцкой призвал на штурм Останкина.

Когда утром 4-го пришли танки, многие депутаты не верили, что пушки бьют по «Белому дому». «Да нет, они в воздух стреляют!» В коридорах, в кабинетах, в залах Дома Советов по радио, по внутренней трансляции постоянно передавали: «Не стрелять! Не отвечать на стрельбу! Не применять оружие!»

Депутаты вели себя достойно. Никто не впадал в панику. Все оставались на своих местах. Если бы мы там погибли, народ понял бы, что мы погибли за Родину.

Потом подруга, вернувшаяся из Греции, рассказывала мне, что на улицы Афин вышли сотни тысяч людей, рабочие с заводов, интеллигенция. Несли транспаранты: «Спасем Россию!» Все греки проклинали Ельцина. Почему же русские люди не пришли на поддержку «Белого дома»?

Когда депутатов выводил из зала офицер «Альфы», я спросила у него: «Вы понимаете, что вы уничтожаете страну на сто лет вперед?» А он мне ответил: «Но ведь его избрал сам народ!» И еще он сказал: «Штурм планировался на 4 часа утра, когда было темно. Тогда было бы еще больше жертв. Мы настояли на перенесении штурма на 7 часов».

Хасбулатов обратился к депутатам с прощальной речью. Он просил у всех прощения, каялся. Я подошла к Хасбулатову и обняла его. Я ему все простила. Мы вышли вместе… Когда их увезли в тюрьму, я вышла из подъезда и посмотрела на Дом. Это было жуткое зрелище – разбитый фасад, зияющие окна, пожар на верхних этажах. Я подумала: «Народ, допустивший это, ждет кара!» Я испытала страшное разочарование, упала духом.

Ужасно вели себя молодые парни-солдаты: «Мы вас сейчас прикончим!» Они наставляли на нас автоматы, сквернословили. Я сказала им: «Почему вы с нами так обращаетесь? Как вы смеете?» Они как бы притихли после этого, и один сказал: «А я бы их всех отпустил по домам. В чем они виноваты?»

Когда нас сводили по ступеням, я слышала, как солдаты говорили: «Вон Умалатову ведут!» Нас завели в подъезд большого дома. Обыскали, и все время рядом стреляли, свистели пули. Они начали страшно избивать депутатов. Сначала один, здоровенный, наносил удар, а потом кидались другие и били прикладами. Я кинулась на него: «Что ты делаешь! Не бей их!» А он мне: «Ты женщина соблазнительная. Не трогай меня. А то меня на подвиги тянет!» Я думала, что они сделают со мной самое страшное.

Меня вытолкали на улицу… Женщина сжалилась, пустила меня ночевать. Я запомнила эту квартиру, я обязательно к ней приду и отблагодарю ее. Она милосердная Русская женщина.

Утром я взяла такси и уехала домой. Надо было пережить случившееся, побыть одной, чтобы не сойти с ума».

Свидетельствует депутат России Руслан Хасбулатов:

«… Из танковых крупнокалиберных орудий бьют прямой наводкой.

В это время ко мне зашел Руцкой. Отнюдь не бледный и растерянный, как писали, но с впалыми щеками, с болью и тоской в глазах.

– Будут штурмовать, – сказал он. – Летчики отказались бомбить. Кобец подкупил офицеров-предателей. За каждый выстрел по «Белому дому» – 1 тысяча долларов, имена сохраняются в тайне, им обещаны квартиры в Москве. А ведь вы, Руслан Имранович, всегда доверяли и относились с уважением к Кобецу. Это – его работа.

– Я и сейчас не верю, – ответил я, – что это его работа. Подкупать есть кому и кроме Кобеца.

– Да нет, речь идет о достоверных фактах. Один из офицеров, которых уговаривали сесть в танк и открыть огонь по «Белому дому», у вас в приемной. Хотите поговорить?

– Нет…

Руцкой уже расположился рядом с кабинетом Председателя ВС. Его кабинет был еще вчера обстрелян с крупнокалиберного пулемета, и я предложил ему разместиться в гостиной. Там на столах Александр Владимирович развернул радиостанцию, с которой работал его брат, Михаил, подполковник, знакомый мне еще по подавлению путча в августе 1991 года.

Руцкой высказал надежду, что вертолетная часть, отказавшаяся бомбить «Белый дом», может придти на помощь осажденным. Но что-либо конкретное в этом плане сообщить не мог.

…Самое сложное дело – объяснить, что Парламент не должен был готовиться к «конституционным событиям». Не должен был – иначе он сам был бы обвинен в измене. Попытки обвинить меня в том, что я якобы «не был готов» к таким событиям – невозможно все это слышать. Весь год прошел под непрерывные угрозы Президента совершить переворот. Я неустанно разъяснял людям реальность этих угроз, просил помощи, требовал соблюдения Конституции, уважения к законам. Мы не могли сами нарушать закон. Парламент не может стать заговорщиком. Я не был готов к перевороту, потому что мне не было надобности к нему быть готовым. Но встретил я этот переворот так, как следовало встретить главе Российского Парламента и мужчине.

Штурм: и брат убивает брата

Ельцин не сразу склонил армию к участию в штурме Верховного Совета. Известно было, что в Министерстве обороны отключены телефоны, долго не могли собрать коллегию, охрану здания обеспечивали почему-то омоновцы.

Отсутствие поддержки со стороны армии Ельцин ощущал давно. Еще несколько месяцев назад он своим указом передал спецвойска Министерства безопасности в подчинение МВД и частично Министерству обороны. А в некоторые части ему пришлось выезжать специально и обещать многочисленные льготы и квартиры.

И все-таки Ельцин сделал все возможное и невозможное, чтобы убедить Грачева и ввести танки в столицу. Грачев вилял, собирал неожиданные пресс-конференции, заявлял о лояльности и нейтралитете, вовремя пропадал, однако вынужден был присяге изменить. По некоторым данным, президент провел ночь в Министерстве обороны и лично вынужден был провести коллегию. И, что самое главное, Ельцин «взял на себя ответственность за проведение военной акции». Грачев, якобы, смог даже получить письменный приказ…

Конечно, армия была не готова к штурму. Говорят, 20 минут ушло только на поиск карты Москвы. Воинские части долго стояли у Генштаба без дела. Почему они не были направлены, например, к «Останкино», никто не знает и, видимо, никогда не узнает. А план коммуникаций «Белого дома» вообще не удалось найти.

Чем же купили военных? Генерала Грачева?.. Милиционера Ерина повысили в звании прямо 1 октября, тут все ясно.

Когда я приехал уже после расстрела парламента в Таманскую дивизию собирать материал для книги, то задал этот вопрос офицерам, стрелявшим из танков… Ответ был прост: «Нам хорошо заплатили!» Я посмотрел в их глаза и понял: с ними не только больше не о чем говорить, с ними опасно жить, ибо за деньги они порешат кого угодно. Вскоре, будучи депутатом Государственной Думы ФС РФ, я встретил одного из «героев» в Чечне, мы летели вызволять их из плена… У него, стрелявшего в мой парламент осенью 1993 года, были те же пустые глаза. Ни капли стыда: он убивал депутатов, а они его спасли.

Доллары – злая и роковая сила. Если у нас в России за деньги можно все… – то России не сегодня-завтра не будет.

В своей книге «Великая Российская трагедия» Хасбулатов приводит стенограмму разговора Ельцина с Грачевым. Ее доложил спикеру генерал Кобец.

Шло заседание коллегии Министерства. Вдруг позвонил Ельцин. Разговор слышали все присутствующие, в том числе и Кобец.

Суть разговора такова:

«Ельцин: – Павел Сергеевич, армия, надеюсь, поддержит своего главнокомандующего. Вам ведь тоже надоели эти Съезды, Верховный Совет – не дают работать, вредят государству. С этим я решил покончить. Указ подписан.