Труды по истории Москвы - Михаил Тихомиров

Важнейшим водным путем была Москва—река, что доказывается древним расположением торга поблизости от нее. Этим объясняется и свидетельство Павла Иовия Новокомского о том, что Москва тянется на 5 миль вдоль Москвы—реки.

Значение Москвы—реки в XVI столетии как начального отрезка большой водной дороги от Москвы до Астрахани еще более увеличивается.

Судоходство по Москве—реке начиналось от «живого моста», соединявшего Китай—город с Замоскворечьем. Тут садились на речные суда и плыли вниз по реке. Так сделал царь Иван IV. 6 мая 1546 г. он отправился к Николе на Угреше в судах, а оттуда на Коломну, по замечанию летописи, «в судех же».[784]

В нескольких километрах от столицы на противоположных берегах Москвы—реки, друг против друга стояли село Беседы и монастырь Николы на Угреше. Отсюда иногда и погружались на суда, потому что путь от Москвы до Угреши изобиловал песчаными мелями. Угрешский монастырь владел несколькими деревнями (Копотня и др.), стоявшими на Москве—реке.[785] Свое название село Беседы, возможно, и получило от того, что тут была остановка для судов. На Дону также имелось урочище с названием Донская Беседа. По словарю Даля, «беседой» называлась клетка, устроенная на речном судне для работы на высоте. От этого слова произошло само название села. Эта догадка находит некоторое подтверждение в том, что от Бесед, точнее от монастыря Николы на Угреше, обычно начинали дальнее речное путешествие по Москве—реке. Монастырь существовал уже в XIV в. В 1570 г. он был разорен татарами и стоял «в пусте» несколько лет после своего разорения. В Беседах уже в 1584–1598 гг. была построена каменная шатровая церковь, сохранившаяся до нашего времени. В это время Беседы были вотчиной Дмитрия Ивановича Годунова. При нем на реке поставили каменную плотину.[786]

По Москве—реке в столицу доставлялись на речных судах хлебные припасы, как это видно из рассказа об одном купце, прибывшем «от других градов со стругами, обремененными товары хлебными».[787]

Москва поддерживала связи с волжским путем и через Дмитров, куда на протяжении 70 км шла сухопутная дорога. От Дмитрова начинался сплошной водный путь по рекам Яхроме, Сестре и Дубне до Волги. Мелкие суда во время половодья спускались вниз по Яхроме, и товары с них перегружались в более крупные недалеко от впадения Яхромы в Сестру, где стояло большое село Рогачево. В нем крестьяне торговали в лавках «солью и рыбой и всяким товаром», а на торгу – хлебом и животиною. По Сестре и Дубне спускались до Волги, где производили новую перегрузку товаров с мелких судов на более крупные.

С XVI в. водные пути начинают иметь уже меньшее значение для столицы по сравнению с теми сухопутными дорогами, которые расходились от Москвы и хорошо известны по «Книге Большому чертежу», которая ведет свое описание городов и дорог от «царствующего града Москвы».

Можайская дорога шла на запад, на Вязьму и Смоленск, Волоцкая выводила к Волоколамску и Ржеву, Тверская была дорогой по преимуществу новгородской. Особое значение в XVI в. получает дорога от Москвы на север к Холмогорам и Архангельску через Троицкий монастырь, Переяславль, Ростов, Ярославль и Вологду. В XVII в. ее обозначали довольно витиевато: «От царствующаго града Москвы дорога к Архангельскому городу к морской карабельной пристани, да дорога в Сибирские городы».[788] Этот путь получил особое значение после создания большого торгового центра в устье Северной Двины – Архангельска.

Старой дорогой, постепенно терявшей свое значение, являлась Стромынка, выводившая на Юр ьев и Суздаль. По—прежнему большое значение имела Владимирская дорога на Владимир и Нижний Новгород, иногда ее называли Великой Владимирской дорогой. Она непосредственно вела к Нижнему Новгороду, от которого начинался судовой путь по Волге.

Несколько дорог вели на юг. Тут самое большое значение имела дорога на Коломну и дальше на Рязань. Важная дорога шла на юг через Серпухов и Тулу. До Серпухова считали 90 верст. Эта дорога заканчивалась в Крыму. Другой путь вел на юго—запад, в Калугу. Все эти дороги получили большое значение в XVI в., но существовали и ранее.

В целом Москва в XVI в. уже сделалась основным узлом всех сухопутных путей Европейской России, хотя развитие сухопутного транспорта в России того времени тормозилось бездорожьем.

О состоянии дорог, ведущих к столице России в XVI в., дает понятие летописное сообщение 1560 г. Иван Грозный «хотел ехати вскоре из Можайска к Москве, да невозможно было ни верхом, ни в санях, беспута была, кроме обычая, на много время».[789] Летописец отмечает, что в это время царица Анастасия была больна. Грозный впоследствии в своих письмах к Курбскому отмечал это событие, обвиняя бояр в их недоброжелательстве по отношению к покойной царице. Как же не вспомнить, восклицает он, немилостивое путное прохождение от Можайска в царствующий град с нашей больною царицей Анастасией.

Возможность задержки в Можайске из—за беспутицы даже царского поезда показательна для характеристики русских дорог, притом больших проезжих дорог, подобных пути из Смоленска в Москву, на котором стоял Можайск.

МОСКВА – ЦЕНТР КНИЖНОСТИ И ОБРАЗОВАННОСТИ РОССИИ

Значение Москвы для России не ограничивалось только ее хозяйственной и политической ролью. Москва была крупнейшим центром книжности и образованности тогдашней России. О культурном значении Москвы можно было бы написать многие книги и все—таки не исчерпать того многообразия и того значения в духовной жизни страны, которое Москва имела в XVI в. Она бесспорно занимала первое место, была среди других русских городов передовой и ведущей.

В России XVI столетия крупными очагами книжности были в первую очередь монастыри. К числу крупнейших центров книжной переписки в Москве принадлежал Чудов монастырь в Кремле, начавший собирать книжную коллекцию уже вскоре после своего основания в XIV столетии. Этот монастырь был митрополичьим. Поэтому в его библиотеке попадаются книги, написанные самими митрополитами. Такова Степенная книга, написанная полууставом XVI в., на листах которой сделана запись: «Собранна смиренным Афанасием митрополитом». Афанасий занимал митрополичий престол в 1564–1568 гг. и покинул его, согласно официальным данным, «по немощи», а вероятнее всего по требованию Ивана Грозного.

Позже в библиотеку Чудова монастыря поступали также и книги царских приближенных. Среди них выделяется роскошная Псалтырь, принадлежавшая близкому царскому родственнику боярину Дмитрию Ивановичу Годунову. «Книгохранителем» Чудова монастыря, по московским сказаниям, был в начале XVII в. Григорий Отрепьев, этот «недостойный чернец Чудова монастыря», которого официальные русские документы считают самозванным царем Дмитрием

Ивановичем, называя его, как бывшего дьякона, презрительным названием «расстрига».[790]

Другим митрополичьим собранием рукописей была библиотека Успенского собора в Кремле, куда поступили 12 громадных фолиантов, содержащих Четьи—Минеи митрополита Макария – эту своего рода церковную энциклопедию XVI в., включившую в свой состав жития святых и церковные поучения.

Значительные собрания рукописей имели и другие монастыри (Андроньев, Симонов, Новодевичий), но эти коллекции с течением времени были разрознены и от них сохранились только отдельные экземпляры XVI в. Записи на книгах позво ляют утверждать, что книги переписывались и при отдельных церквах. В частности, сохранились книги, принадлежавшие церкви Николы Мокрого в Зарядье и церкви Никиты Мученика в Заяузье.[791]

В монастырях и при церквах по преимуществу переписывались церковные книги: евангелия, служебники, октоихи (сборники церковных песнопений) и т. д., а также летописи и различного рода сказания. Но кроме церковных переписчиков существовали писцы—ремесленники, готовившие рукописи для продажи и поэтому торопившиеся. Среди наших манускриптов немало найдется таких, которые испещрены ошибками и не отличаются тщательностью передачи текстов. Против них и были направлены строгие постановления Стоглавого собора. Но имеются и роскошные рукописи, тщательно выверенные по различным текстам. В предисловии к одной из таких рукописей (Беседы Иоанна Златоуста) ее заказчик, вологодский и великопермский архиепископ Иона, пишет, что текст писали для него «з добрых переводов, а трудов и потов много положено, как правили сию святую книгу». Действительно, красные галочки под отдельными словами и фразами показывают, что тут возможны разночтения, а на полях написаны тексты, взятые из других «переводов». Рукопись обошлась архиепископу в 30 рублей, что представляло собой в 1593 г., когда изготовили книгу, значительную сумму.[792]