Помни войну - Алексей Шишов

Я посмотрел на корму: шканцы, казавшиеся высоко над мостиком, усеяны людьми, которые без всякого удержу оплошной живой рекой бросались за борт, попадая в работавшие до последнего взрыва винты и между обломками. При виде этой картины сердце сжалось от ужаса...»

Вот, в сущности, почти все, что известно о последних минутах жизни вице-адмирала Макарова со слов немногих спасшихся во время гибели «Петропавловска» очевидцев, которые по долгу службы находились рядом с флотоводцем. Можно лишь предположить, что он погиб на капитанском мостике эскадренного броненосца, своего флагманского корабля. Будучи с детства хорошим пловцом, оказавшись за бортом, Степан Осипович, вне всякого сомнения, смог бы удержаться на воде в ожидании спешивших к мес-ту трагедии с других броненосцев и крейсеров спасатель-ных шлюпок.

Желтое море все же дало последнюю весточку живым о погибшем флотоводце. На месте гибели «Петропавловска» нашли форменное адмиральское пальто. Оно было опознано по двум золотым вице-адмиральским орлам на погонах...

По заключению Морского технического комитета, броненосец коснулся мины (или, по другим предположениям — минной банки). После ее взрыва под носовыми минными аппаратами и погребами «Петропавловска» произошли взрывы от детонации пироксилина в судовых минах (в носовой части броненосца хранилось до пятидесяти подводных мин заграждения) и 12-дюймовых снарядах, воспламенение и взрыв пороховых и патронных погребов и взрыв цилиндрических котлов.

Каждая такая якорная мина несла в себе заряд около трех с половиной пудов пироксилина. Сила взрыва только одной мины заграждения была огромна. Свидетельством тому может служить гибель минного транспорта «Енисей», подорвавшегося на собственной мине, сорванной морским отливом с якоря, во время постановки подводного заграждения у порта Дальний.

На русских минах под Порт-Артуром за войну погибло или получило серьезные повреждения несколько японских кораблей. Таких, как, например, новейший эскадренный броненосец «Хатцуза» и крейсер «Миако».

Спустя некоторое время возле места гибели «Петропавловска» водолазы обнаружили еще один «минный букет» — целую связку японских мин. Так что Морской технический комитет в своем заключении, вероятнее всего, ошибся — для подрыва эскадренного броненосца требовалась не одна мина, а целая минная банка.

Естественно, при анализе того трагического события в море под Порт-Артуром возникает не один вопрос.

Что же в это время делали японцы, свидетели разыгравшейся на море трагедии?

Воспользовались ли они временной суматохой на порт-артурской эскадре, вызванной гибелью флагманского броненосца и командующего русским флотом?

Использовали ли они столь удобный момент для нанесения огневого удара из десятков стволов орудий по русским кораблям?

Нет, ничего такого не было сделано адмиралом Хейхатиро Того. Японский Соединенный флот медленно скрылся за горой Ляотешань, как бы намереваясь оттуда начать обычную перекидную бомбардировку русской крепости.

Но на японских кораблях раздавался с воодушевлением самурайский боевой возглас:

— Банзай! Банзай! Банзай!..

...Гибель выдающегося флотоводца потрясла всю Россию, вызвала широкий отклик за рубежом, в том числе и в Японии.

Степан Осипович Макаров командовал флотом Тихого океана всего тридцать шесть дней, но и за это короткое время сумел сделать для обороны Порт-Артура очень многое. С гибелью командующего флот остался без боевого вождя. Как в России, так и за границей, в том числе и в Японии, порт-артурской трагедии 31 марта было уделено большое внимание. Причем и в печати, и в официальных, военных кругах почти единогласно признавалось, что главной потерей для России была гибель вице-адмирал С. О. Макарова. Так, популярная и авторитетная английская газета «Таймс» по поводу гибели эскадренного броненосца «Петропавловск» писала, что эта трагедия есть «одно из трагических событий, вызывающих сочувствие храбрых и благородных людей в любом месте земного шара». Газета отмечала: «Россия лишилась прекрасного корабля, но еще более потеряла в лице человека, которому предстояло, вероятно, сделать русский флот важным фактором в войне. Его потеря и род гибели наносит тяжелый удар русскому флоту, не говоря об исчезновении доблестного и вдохновляющего начальника, влияние которого, внося новый элемент в войну, признавалось и японцами. Суждение неприятеля — лучшее доказательство того, что Макаров, с признанным обладанием им в совершенстве морской науки, соединял качества великого моряка...

Макарову приходилось защищать честь русского флага; и ежели он не мог сделать больше, то он все-таки показал, что не позволит запереть свои силы в порту без попыток навести вред врагу, силящемуся его уничтожить. Он придерживался того мнения, что оборонительная тактика, вынужденная обстоятельствами, должна была заключаться в смелых наступательных действиях. Он встретил смерть с лицом, обращенным к неприятелю, стоя на своем корабле и со своим флагом, развевающимся до конца на стеньге...

Нисколько не желая сомневаться в наличии умственных сил России, мы можем сказать, что с кончиной адмирала Макарова Россия теряет вождя, которого трудно будет заместить».

Французская морская газета «Депеш» писала по поводу трагической гибели русского флотоводца:

«Адмирал Макаров был достойным представителем флора, история которого украшена столькими славными страницами и бессмертными именами. Всем морякам он известен как изобретатель многих технических приспособлений, вошедших во всеобщее употребление, как, например, пластыри его имени и приметные во всех флотах снаряды с колпаками, благодаря которым стало возможным пробивать броню из гарвеированной и никелированной стали.

Макаров с радостью принял назначение вести в бой русский флот... и поспешил на театр войны с твердой решимостью победить или погибнуть с честью».

Влиятельная в Германии столичная «Берлинер Тагеблатт» собщала о порт-артурской трагедии следующее:

«...Если гибель «Петропавловска» — потеря значительная, но много тяжелее утрата превосходного начальника флота Макарова с целым своим штабом! Со времени его прибытия в Порт-Артур флот вновь воспрянул духом, и заметно было, как адмирал Того в той же мере умерил свои предприятия».

Итальянская газета «Трибуна» тоже отдала дань памяти погибшего в водах Желтого моря флотоводца Макарова. В номере от 2 апреля говорилось:

«Погиб человек железного закала, доблести хладнокровной и решительной, предусмотрительности и отваги, человек с верным глазомером и быстрой решимостью, приезд которого в Порт-Артур немедленно проявился новым фазисом в действиях русского флота. Вы, сыны всех морей, моряки, служащие под всеми флагами, оплакивайте храбреца, бывшего вашим собратом, венчайте лаврами память его!..»

О том, в каком состоянии находились моряки кораблей порт-артурской эскадры после гибели флагманского броненосца и командующего флотом Тихого океана на его борту, есть немало свидетельств. Вот одно из них. Историческая комиссия при Морском генеральном штабе так охарактеризовала настроение личного состава Российского Императорского флота после смерти вице-адмирала Степана Осиповича Макарова:

«Был он в Артуре — эскадра действовала; погиб — замерла эскадра, не имея более одухотворяющего ее вождя. Флот сразу оказался без боевого начальника, без ясного стратегического плана, без дальнейшего руководителя...

Создавшаяся обстановка сама влекла к тому, чтобы отказаться от тех смелых надежд, которые питал адмирал Макаров, от его широких замыслов и предпринятых шагов...»

Даже в Японии было выражено официальное сожаление по поводу гибели русского флотоводца. От имени всего Морского штаба один из его начальников, Огасавара, объявил, что гибель эта является потерей для всех флотов и что адмирал Макаров был одним из лучших адмиралов в мире.

Празднества, устроенные на Японских островах по случаю потопления эскадренного броненосца «Петропавловск», отличались большой сдержанностью.

В городе Ноуге было устроено большое шествие, причем толпа несла тысячу белых фонариков в честь погибших русских моряков. В голове колонны несли знамена с надписью: «Мы неутешно печалимся о смерти храброго русского генерала». Оркестр играл траурные мелодии. А в японскую поэзию великий флотоводец вошел как «враг доблестный».

Таким образом в Стране восходящего солнца почтили смерть храброго и славного противника своего.

В самой России на ужасную морскую катастрофу и гибель командующего флотом Тихого океана откликнулись все газеты.

Журналист А: Н. Скаловский писал в «Кронштадтском вестнике»:

«Погиб для флота храбрый и предприимчивый командир «Константина» — этот Святогор-богатырь, ожививший тогда личной инициативой слабый судами Черноморский флот! Погиб для флота неустанный, многоопытный учитель и руководитель по всем отраслям современной военно-морской науки». Погиб на посту покрытый славой опытный боевой адмирал-флотоводец! Погиб и для науки пытливый исследователь морей и океанов, автор таких классических вкладов в нее, как «Об обмене вод Черного и Средиземных морей», «Витязь» и Тихий океан», «Ермак во льдах».