Течёт река… - Нина Михальская

Гена попросил каждого сообщить ему по приезде на место свой почтовый адрес и время от времени писать, как идет жизнь. Его адрес нам уже был известен. Утром 2 октября на вокзале Юстон, куда мы доехали на метро, Титов посадил меня в вагон поезда «Лондон-Ливерпуль», вручив букетик цветов, купленный в палатке на платформе.

48

Особенность английских вагонов в том, что каждое купе имеет свой вход: прямо с платформы попадаешь в купе. Два диванчика, каждый для трёх пассажиров; между диванчиками у окна столик, у двери вешалки для пальто, зонтов и шляп. Я села у окна перед столиком. Никого, кроме меня, в купе пока не было. Титов помахал мне с платформы и исчез из вида. Мимо вагона проходили люди. Никто не торопился: до отхода поезда ещё оставалось пятнадцать минут. Носильщик на легкой повозке везет багаж. Дама в широкополой шляпе и гирляндами из бус, прижимая к груди, несет собачонку. Девочка с медвежонком. Хромающая старушенция входит в купе и, улыбнувшись, садится у окна на противоположный диванчик. За ней ещё двое — супружеская пара преклонных лет. Располагаются в нашем купе. Поезд медленно начинает двигаться, платформа обрывается, тянутся серые привокзальные постройки, столь же мало привлекательные, как на всех железнодорожных станциях. Я еду по Англии. Кругом — англичане.

Однако английская речь не звучит. Сидящие в купе пассажиры хранят молчание. И даже престарелые супруги, каковыми они мне кажутся, не обменялись ни словом. Дамы смотрят в окно, господин — в газету. Я тоже смотрю в окно. Теперь поезд мчится с большой скоростью, минуя какие-то склады, мосты, пересекая эстакады, вырываясь на зеленые просторы, которые очень быстро сменяются вновь возникающими сооружениями из бетона и камня, маленькими станциями, где остановки не предусмотрены. Вдали луга, стада коров, селения и фермы. Поезд устремляется к северо-западу, к устью реки Мереей, к стоящему на берегу Ирландского моря большому портовому городу Ливерпулю. Так написано о нём в портативной брошюрке-справочнике «Великобритания», которыми снабдили каждого из нас перед отъездом из Москвы в министерстве. Стучат колеса, в ушах их стук отдается словами, невольно всплывающими в памяти, знакомыми с детства:

Из Ливерпульской гаваниВсегда по четвергамСуда уходят в плаваньеК далёким берегам.Плывут они в БразилиюВ Бразилию, в Бразилию,Плывут они в Бразилию,К далёким берегам…

И ещё вдруг вспоминаю, что в той брошюрке как самое примечательное в архитектурном отношении сооружение Ливерпуля называется украшающее центр города здание Джордж-холла. Скоро, может быть, уже завтра я его увижу. Я обязательно пойду в центр города, сразу же увижу этот Джордж-холл, хотя гораздо больше мне хотелось бы остаться в Лондоне и пойти в читальный зал Британского музея, куда даже заглянуть не удалось.

На первой же остановке в купе вошли ещё одна дама и один молодой джентльмен и, улыбнувшись сидящим, погрузились в молчание. В 11 часов было сообщено, что в вагоне есть буфет, где можно выпить чай. Никто из сидящих в нашем купе не шелохнулся, никакие эмоции в связи с этим сообщением на лицах пассажиров не отразились. За окном продолжали с ещё большей быстротой меняться пейзажи, мелькать стада и селения. Остановка в Бирмингеме обозначила половину пути. В Бирмингеме, улыбнувшись, супружеская пара покинула поезд. Остальные невозмутимо сидели на своих местах. Около двух часов поезд вошел в зону серых строений; миновав ее, был совсем близок к Ливерпулю и, наконец, остановился столь же плавно и почти незаметно, как четыре часа назад отошел от платформы вокзала Юстон в Лондоне. Часы показывали секунда в секунду обозначенное в расписании время его прибытия в Ливерпуль.

Никого встречающих на платформе видно не было. Пришедшие встречать ожидали приезжих за барьером, у которого контролер просматривал и отбирал билеты. За барьером с плакатиком на палочке стоял приятной наружности человек средних лет. На плакатике увидела своё имя: «Миссис Михальская» и слова «Британский совет». Мистер Симпсон встречал меня. У меня не было в руках плакатика с его именем, но он и без этого ещё издали опознал миссис Михальскую среди двигающихся к барьеру и приветствовал её лучезарной улыбкой. Я тоже улыбалась, приближаясь к выходу, хотя и волновалась немного. Но мистер Симпсон был здесь, и причин для волнения уже не было. Машина ждала на привокзальной стоянке, мистер Симпсон без лишних вопросов погрузил в багажник коричневый чемодан, усадил меня, водрузил рядом мою сумку, и мы поехали, как он сказал, на Элмсвуд-роуд. Но прежде мистеру Симпсону хотелось бы показать мне центр города, проехать мимо университета и здания, где расположено отделение, ливерпульское отделение Британского совета. Это было очень мило с его стороны, тем более что разобраться в паутине ливерпульских улиц, как почти сразу же становилось очевидно, было в высшей степени сложно. В дальнейшем я в этом окончательно убедилась, осваивая городские маршруты, и пешеходные, и автобусные.

Начали с центральной площади, в середине которой стояло напрочь закопченное здание, оказавшееся тем самым знаменитым Джордж-холлом, о котором сообщалось в путеводителях по Ливерпулю. Это странное сооружение почернело, как и многие другие, от вылетавшей из городских труб копоти, производимой сжигаемым в каминах углем Однако Джордж-холл превосходил все другие здания степенью своей черноты. Университет относился к числу «краснокирпичных», как называли в Англии те университеты, которые были выстроены не во времена далекого средневековья, подобно Кембриджу и Оксфорду, а в конце XIX–XX веке. Здание Британского совета, собственно, и не являлось самостоятельным строением, а было лишь малой частью, незначительным сегментом маловыразительного двухэтажного дома из серого камня. Не произвело на меня с первого взгляда никакого впечатления и не вызвало никаких положительных эмоций и общежитие на Элмсвуд-роуд. Но это лишь с внешней стороны, а когда мы вошли внутрь, то мнение своё пришлось изменить: все блистало чистотой, полы сияли, великолепные растения в огромных вазонах украшали огромный холл, лестницы с широкими пологими ступенями устланы красивыми ковровыми покрытиями, стены увешаны гравюрами. Мистер Симпсон представил меня мисс Смит — главной хозяйке этого женского общежития Ливерпульского университета. Великолепие мисс Свит превосходило великолепие всего её окружения. Понятие «ворден», — а мисс Смит и являлась «ворден», — включает многое: это и хозяйка, и то, что обозначают у нас словом «комендант», и дама, задающая тон своими манерами живущим в общежитии студенткам, знаток этикета и многое, многое прочее, без чего просто невозможно представить себе образцовое университетское общежитие.