Государево око. Тайная дипломатия и разведка на службе России - Николай Кудрявцев

Наконец, Россия пошла на раздел Польши под давлением внутренних причин. Турецкая кампания истощила казну, начались крестьянские восстания. В 1770 г. с театра военных действий была занесена чума, которая понемногу подбиралась к центру России. В декабре 1770 г. появились первые чумные больные в Москве. Под давлением всех этих обстоятельств Панин все больше склонялся к мысли о создании нового русско-прусско-австрийского союза. Основой этого союза мог стать совместный раздел Польши. В августе 1771 г. Панин сообщает в письме Сальдерну о том, что в Петербурге принято окончательное решение о разделе Польши. В том же письме даются ясные указания дипломатической разведке в Польше: «…главною вашею задачей будет — завербовать известное число лиц, которых мы могли бы пустить в дело, когда наступит к тому время… Если уж платить, то лучше платить ради наших интересов, чем их. Я полагаю, что весь этот огромный расход на конфедерацию, которая займется лишь замирением Польши, должен быть произведен лишь на такую конфедерацию, которая подчинится всем нашим условиям и наших союзников»[545]. Таким образом, главная задача дипломатической разведки заключалась в том, чтобы набрать новых сторонников, готовых поддержать расчленение Польши, и придать разделу видимость законности.

Сальдерн в точности выполнил предписания Панина. В конце 1771 г. в Польшу дополнительно были введены русские войска. Сальдерн снабжал их информацией о враждебных России польских магнатах, на имения которых налагалась контрибуция. Станислав Август узнал о согласии Пруссии и России на раздел Польши в июне 1772 г. из письма Н. И. Панина и от прусского посланника. Король бросился искать защиты у Австрии. Но Иосиф II предпочел присоединиться к Пруссии и России. 5 августа 1772 г. представители Австрии, Пруссии и России подписали договор о разделе Польши. Деятельность российского правительства и дипломатической разведки сосредоточилась на разрешении южной проблемы.

Глава 4

В борьбе за Тавриду

Ко времени царствования Екатерины II задачи России на южных рубежах состояли в том, чтобы завоевать Крым и северное побережье Черного моря. Выход к морям был жизненно необходим для набиравшего силу государства. Однако добиться этого было непросто. Крымская проблема для России осложнялась тем, что Крым находился фактически под властью Оттоманской Порты. Крымские ханы из династии Гиреев крайне враждебно относились к Русскому государству и постоянно угрожали русским границам. Не желая преждевременно втягиваться в войну с Турцией, русское правительство с 1762 по 1768 г. пыталось свергнуть неугодного крымского хана, используя средства дипломатии и разведки. В рескрипте от 2 августа 1762 г. русскому резиденту в Константинополе Алексею Михайловичу Обрескову Коллегия иностранных дел обещала щедро оплатить услуги «фаворитам султана или агентуре» за содействие в этом деле. Обсуждалась в Петербурге и возможность прямой вербовки хана. В 1762 г. канцлер М. И. Воронцов предложил киевскому генерал-губернатору Глебову командировать в Крым офицера для проведения вербовки. Идея вербовки хана принадлежала прусскому послу в Петербурге Гольцу, который предложил для этого воспользоваться услугами прусского консула в Крыму Боскампа.

С целью вербовки хана из Киева в Крым выехал поручик Бастевик. Он должен был добиться от крымского хана разрешения на открытие в Крыму русского консульства. Бастевик выполнил поручение и получил согласие хана, пообещав ему за это 1000 червонцев (3 тыс. руб.), карету и меха. Посол России в Турции Обресков в свою очередь путем всяческих дипломатических комбинаций получил согласие на учреждение консульства от турецкого султана. Екатерина II, получив об этом его реляцию, написала резолюцию: «Бога ради, не упустите время». Вскоре премьер-майор Никифоров был назначен первым русским консулом в Крым. Стремление России к организации консульства в Крыму объяснялось желанием создать на его основе резидентуру русской разведки. По замыслу Екатерины II Крым должен был со временем стать русским. В инструкции, полученной Никифоровым, особое место отводилось изучению будущего театра военных действий. Консулу поручалось установить точное количество боеспособных воинов, формы комплектования и содержания армии, структуру военного бюджета. Никифоров должен был выяснить, в каком состоянии находятся крепости и их вооружение, где производится и как доставляется в Крым оружие и многое другое.

О крупномасштабности и глубине российского подхода к проблеме Крыма свидетельствуют и содержащиеся в инструкции указания на необходимость изучения демографической ситуации на полуострове в целях учета военного потенциала ханства. Никифоров должен был выяснить численность населения с разделением по полу, его социальный состав, установить долю оседлого населения относительно кочевого, изучить политические настроения в Крыму и отношение местных жителей к России и Турции. Правительство интересовалось также состоянием сельскохозяйственного производства и перспективами промышленного развития Крыма. В специальном параграфе инструкции русскому консулу поручалось разведать возможность «отпадения» Крыма от Оттоманской Порты и переход а хана в русское подданство[546]. Екатерина II видела в хане человека умного и дальновидного, которого можно склонить на свою сторону. Бюджет Никифорову на создание резидентуры в Крыму был определен в размере 6000 рублей в год. Из этой суммы одна треть составляла жалованье консула, а остальное шло на оперативные расходы и содержание агентуры.

Никифоров пробыл в Крыму около двух лет. За время работы консулом он провел несколько солидных вербовок. Так, Никифоров привлек к секретному сотрудничеству переводчика хана Якуба, который даже присягнул на верность России. В Петербурге Якубу назначили пенсию в размере 900 рублей в год. Не ограничиваясь регулярной передачей информации о хане и его окружении, он обязался вербовать для российской разведки агентов из числа ханских чиновников. Якуб, например, завербовал для русской разведки писца Ахмета, который согласился передавать копии секретных документов, поступавших из Константинополя. Стоимость услуг Ахмета Никифоров оценил в 700 рублей в год. Но, к сожалению, эти вербовки оказались непрочными. Никифорову явно не хватало дипломатического опыта и навыков разведчика. Отсутствие этих качеств сыграло с консулом-резидентом злую шутку. От него сбежал крепостной мальчик, Михаил Андреев, которого татары завербовали и обратили в мусульманство. Вместо того чтобы принять это как свершившейся факт или же потребовать его выдачи дипломатическим путем, Никифоров захватил и вернул мальчика силой. В ответ турецкий султан Мустафа III потребовал от России отозвать консула из Крыма. Принять другого консула Порта отказалась. Таким образом русской разведке в Крыму был нанесен серьезный удар.

Параллельно с Никифоровым разведывательную работу в Крыму и других приграничных к России турецких областях вел киевский генерал-губернатор Глебов. Его агент, поручик Бастевик, успешно выполнив задание, вернулся в Киев. После отзыва Никифорова Глебов направил в Бахчисарай поручика Климовского. Климовской возобновил связь с Якубом и завербовал поверенного в делах молдавского господаря в Крыму — Николая. По предложению Глебова была организована агентурная сеть в Очакове, Бендерах, Могилеве (на Днестре) и в Яссах. В результате проделанной работы агентами русской разведки стали православный священник в Ягорлыке и переводчик с русского языка у очаковского паши Юрий Григоров. Наряду с агентурой, завербованной за границей, киевский генерал-губернатор использовал для получения необходимой информации «маршрутных» разведчиков, которых под видом купцов засылали на территорию Турции. Так, в феврале 1766 г. по указанию Глебова в Очаков был командирован офицер, который имел задание выяснить предназначение строящейся там крепости.

Накануне русско-турецкой войны 1768–1774 гг. большую разведывательную работу в Турции вел русский резидент Алексей Михайлович Обресков. Еще совсем молодым человеком, после окончания шляхетского корпуса, он был причислен к посольству в Константинополе. В 1751 г. после смерти резидента А. И. Неплюева Обрезков был назначен поверенным в делах, а в 1752 г. русским резидентом в Константинополе. Дипломатические способности Алексея Михайловича высоко оценивались Екатериной II и Паниным. До начала русско-турецкой войны главное внимание посла было сосредоточено на выполнении трех основных задач: сбора информации о политике Турции и ее взаимоотношениях с Пруссией, Австрией и Францией; на освещении деятельности европейских дипломатов в Константинополе и недопущении вооруженного вмешательства Турции в польские дела. Решение последней задачи представляло наибольшую сложность. Турция постоянно колебалась между франко-австрийским блоком и Россией. Франция и Австрия пугали Порту усилением мощи России в случае, если польский трон перейдет к русскому ставленнику. Обресков же пытался убедить Мустафу III в том, что «иностранный принц» на польском престоле отдаст Польшу католическому блоку и усилит венский двор.