Государево око. Тайная дипломатия и разведка на службе России - Николай Кудрявцев

Усиление политического влияния России в Польше постоянно тревожило Пруссию и Австрию. Вовлечение России из-за Польши в войну с Турцией создавало благоприятную возможность для ослабления ее позиций в Речи Посполитой. В начале 1769 г. прусский король Фридрих II предложил России проект раздела Польши. При этом он не просто предлагал разделить Польшу, а «вознаградить» Пруссию и Австрию за помощь, которую эти страны окажут России в войне с Турцией. Панин поддержал идею создания союза против Турции, но выступил против раздела Польши. Россия вовсе не желала делить контроль над Речью Посполитой. Но Фридрих II не отказался от своего плана и начал настойчиво проводить его и в России, и в Австрии. 3 сентября 1770 г. Фридрих II и Иосиф II договорились для сохранения равновесия в Европе ослабить влияние России в Речи Посполитой путем раздела Польши.

Россия оказалась между двух огней: с одной стороны, война с Турцией и угроза выступления на ее стороне Австрии, а с другой — непрекращающаяся вооруженная борьба в Польше. Последняя попытка замирения в Речи Посполитой была предпринята русской дипломатией в 1771 г. Действительный тайный советник Каспар Сальдерн выступил с предложением изменить всю политику по отношению к польскому королю. Он предложил попробовать вновь опереться на Чарторыйских и их сторонников. Екатерина II поддержала это предложение и назначила Сальдерна послом в Варшаве. План Каспара Сальдерна заключался в том, чтобы вести борьбу с конфедератами силами самих поляков. Посол считал, что Россия не должна вмешиваться в борьбу вооруженным путем, а действовать только через свою агентуру. Он намеревался создать руками агентуры из сторонников Чарторыйских армию, которая выступила бы на борьбу с конфедератами. Таким образом война против России, превращалась в междоусобную польскую войну. На реализацию этого плана Сальдерну было выдано 100 тыс. рублей.

Однако среди русской агентуры это план не нашел поддержки. Так, например, примас Подоский даже принял решение бежать из Варшавы. Панину пришлось обратиться к нему с требованием подчиниться Сальдерну. В отношении Радзивилла, бежавшего за границу, послу были даны указания не только не пускать его в Польшу, но и не допускать восстановления его богатства. «Частное лицо с такими значительными имуществами, — писал Панин, — не годится для республиканского государства, вследствие опасного влияния своего кредита и своих богатств, которое даст ему возможность возбуждать или поддерживать там смуты и раздоры. Таким образом, унижение и расстройство этого дома в интересах самой Польши и должны входить в состав наших мер касательно её»[539].

Одним из главных действующих лиц в борьбе с конфедератами, по плану Сальдерна, должен был стать король Станислав Август IV. Проблема заключалась в том, чтобы добиться от короля полного послушания. Знакомство Сальдерна со Станиславом Августом произвело на посла тягостное впечатление. В письме Панину он доносил: «Сердце короля есть сердце хорошего человека, но голова его, к несчастью, испорчена, увижу — могу ли я ее поправить: трудно излечить радикально мозг, поврежденный постоянными иллюзиями». Сальдерн попытался воздействовать на короля испытанным методом «кнута и пряника». На мольбы короля о финансовой помощи, Сальдерн вежливо отказал. «…Я был сильно тронут, но не обещал ничего», — писал он Панину. Только в день именин Станислава Августа, когда граф Браницкий явился к нему и долго упрашивал, Сальдерн выдал королю 5000 червонцев[540].

«Кнутом» для короля послужило заявление посла о том, что Екатерина II намерена лишить его своего покровительства, если он будет вести себя по-прежнему. В беседе с королем Сальдерн сказал также, что имеет указание в случае неповиновения бросить его на произвол судьбы, выехав вместе со всем войском в Гродно. Станислав испугался и по требованию Сальдерна дал подписку о полном послушании императрице. Король обязывался: «Вследствие уверения посла её величества императрицы Всероссийской в том, что августейшая государыня его намерена поддерживать меня на троне Польском и готова употребить все необходимые средства для успокоения моего государства, вследствие изъяснения средств, какия, по словам посла, императрица намерена употребить для достижения этой цели, вследствие обещания, что она будет считать моих друзей своими, если только они будут вести себя как искренние мои приверженцы, и что она будет обращать внимание на представления мои относительно средств успокоить Польшу, вследствие всего этого, я обязуюсь совещаться с её величеством обо всем и действовать согласно с нею, не награждать, без её согласия, наших общих друзей, не раздавать вакантных должностей и старосте, в полной уверенности, что её величество будет поступать со мной дружественно, откровенно и с уважением, на что я вправе рассчитывать после всего сказанного её послом»[541]. Сальдерн обещал королю, что эта подписка не будет известна никому, кроме императрицы, Панина и Григория Орлова.

Вскоре русскому послу пришлось убедиться в том, что «…Король есть и останется всю свою жизнь слабым, пустым и глупым человеком». Подписка не помогла. Станислав Август продолжал поглядывать одним оком на Петербург, а другим косить в сторону Вены и Парижа. Сальдерн отказался от своего плана, встав на сторону сторонников применения силы. «Мягкость портит головы в Польше и несовместима с достоинством и превосходством России»[542], — писал Сальдерн. Еще одна попытка разрешить польский кризис посредством прямых сношений между русским правительством и Польшей потерпела неудачу.

Тем временем работа разведок враждебных России стран усиливалась. В апреле 1771 г. в Петербург поступили агентурные данные о том, что Франция решила усилить свое проникновение в среду конфедератов. Ежемесячно на эти цели выделялось до 6000 червонцев. Франция прислала на помощь конфедератам хороших военных инженеров и генерала Дюмурье. Он встал во главе 40 000 конфедератов и продолжил формировать новые отряды. Штаб-квартирой французского резидента было селение Эпернеж в Венгрии. Там же были собраны вожди конфедератов, организованы склады оружия и амуниции. Предполагалось, что отсюда они вторгнутся на территорию Польши в районе Ландскрона, укрепятся и приступят к избранию саксонского принца Карла новым польским королем. Из этого сообщения следовало, что французская разведка действует совместно с австрийской, а территория Австрии используется конфедератами в качестве тыла. Панин сделал представление австрийскому послу, но в ответ последовало категорическое заявление, что Австрия даже не думает о поддержке конфедератов.

В августе поступила агентурная информация из окружения прусского короля. В ней речь шла о том, что Франция собирается прислать в Польшу новый отряд офицеров численностью в 25 человек во главе с генералом Вноменилем. Позднее в 1772 г., когда А. В. Суворов взял Краков, там действительно попали в плен французские офицеры, которых Екатерина II повелела отправить в Сибирь, рассматривая их не как пленных, а как преступников. В такой обстановке вызревал план раздела Польши. На это шаг русское правительство пошло под давлением целого ряда обстоятельств. Во-первых, несмотря на значительные расходы (Россия в 1763–1766 гг. потратила на польские дела 7–8 % своего бюджета, то есть 4 млн. 400 тыс. рублей)[543], в Польше не сложилась обстановка, позволявшая Петербургу рассматривать это государство в качестве союзника. Во-вторых, нависла реальная угроза союза Австрии с Турцией против России. В сентябре 1771 г. Фридрих II «дружески предупредил», что если Екатерина II не примет предложения о разделе, то на стороне Турции выступят Австрия и Франция и выставят против России 200 тыс. солдат. В такой ситуации самым актуальным вопросом стала нейтрализация Австрии даже ценою согласия на предложение Фридриха разделить Польшу[544].

Наконец, Россия пошла на раздел Польши под давлением внутренних причин. Турецкая кампания истощила казну, начались крестьянские восстания. В 1770 г. с театра военных действий была занесена чума, которая понемногу подбиралась к центру России. В декабре 1770 г. появились первые чумные больные в Москве. Под давлением всех этих обстоятельств Панин все больше склонялся к мысли о создании нового русско-прусско-австрийского союза. Основой этого союза мог стать совместный раздел Польши. В августе 1771 г. Панин сообщает в письме Сальдерну о том, что в Петербурге принято окончательное решение о разделе Польши. В том же письме даются ясные указания дипломатической разведке в Польше: «…главною вашею задачей будет — завербовать известное число лиц, которых мы могли бы пустить в дело, когда наступит к тому время… Если уж платить, то лучше платить ради наших интересов, чем их. Я полагаю, что весь этот огромный расход на конфедерацию, которая займется лишь замирением Польши, должен быть произведен лишь на такую конфедерацию, которая подчинится всем нашим условиям и наших союзников»[545]. Таким образом, главная задача дипломатической разведки заключалась в том, чтобы набрать новых сторонников, готовых поддержать расчленение Польши, и придать разделу видимость законности.