Жребий брошен - Егор Александрович Токарев

– Это вы… центурион…? – прошептала она.

Квинт вспомнил. Он спас ее от банды насильников в переулке в ночь Праздника Вина, а после подарил этот самый кинжал.

– Да, это я… Мара…

Клинок со звоном упал на пол, и девушка бросилась к нему.

– Все хорошо, все хорошо… – Квинт прижимал к себе трепыхающееся тело.

* * *

– Коня! Коня! – Квинт схватил поводья поведенного жеребца и взлетел в седло.

Он несся сквозь пламенный ад, в который превратилась столица. Впереди него сидела Мара, она обнимала его за плечи, дрожа всем телом. Квинт укрыл ее плащом, чтобы защитить от ужасного жара вокруг. Воздух дрожал над головами, навевая тошноту.

Улица напоминала лесную дорогу во время пожара, стены огня угрожали сомкнуться, навсегда перекрыв путь к спасению. Квинту казалось, что он запекается внутри доспехов, а брови сгорели дотла. Глаза слезились так, что почти ничего не было видно.

Каменный дом по правой стороне улицы рухнул с ужасным грохотом, буря красных искр взметнулась вверх к почерневшему небу. Ревущий поток огня перегородил путь, Квинт повернул влево, и конь перескочил сквозь пламя. Центурион сбил оранжевые языки с плаща и устремился к северным воротам.

Дым душил, вокруг стонали люди, горящие заживо, но он продолжал безумную скачку. В голове стучала мысль:

«Спасти! Спасти хотя бы ее! Она не станет еще одной жертвой это войны!»

Квинт покинул горящий город, за ним тянулся длинный шлейф дыма, словно кильватерный след от корабля в воде. Конь рухнул замертво через пару сотен футов.

Квинт сбросил с себя тлеющий плащ и стал снимать обуглившиеся доспехи. Они падали на землю почерневшие и сломленные. Рука, не успевшая зажить, кровоточила, теплые струйки засыхали на теле, превращаясь в твердую бурую корку. Ожоги покрывали руки. Он кашлял от копоти, резь в глазах напоминала удары кинжалов.

Он тяжело опустился на землю возле ссохшегося мертвого дерева. Он сидел, согнув спину, и смотрел на горящую столицу.

«Боги… как…?»

Раздался треск ткани, его рука ощутила нежные прикосновения. Квинт повернул голову и увидел Мару, накладывающую повязку. Девушка оторвала лоскут от своей одежды и теперь перевязывала ему руку. Мужчина поднял взгляд и застыл.

Сполохи пожара играли на белоснежной коже, зеленые глаза светились изнутри, а лунные волосы переливались в зареве горящего города.

Эпилог

Гулкое эхо шагов отдавалось ударами грома в каменных сводах древнего Храма Единого Бога. Сквозь изысканные витражи пробивались лучи солнца, отражаясь от золоченых колонн. Советник короля – граф Де Негорос не спешил так, как знал, что милорда не стоит отвлекать от двух вещей – постельных утех с юной графиней Де Фи и молитвы. Застывшие стражники по сторонам коридора вытягивались по струнке при приближении королевского советника, хотя казалось невозможно стоять еще ровнее. В дальнем конце показалась большая деревянная дверь, сделанная из пород древесины, уже давно исчезнувших деревьев.

Граф застыл у двери в ожидании, принявшись размышлять о том, что он скажет королю. Конрад IV был настолько же требователен к подчиненным, насколько строг к себе перед Богом. И даже королевскому советнику стоило подбирать слова, во избежании неприятных последствий в виде переселения в «комфортабельные» апартаменты в казематах замка.

Часы пробили полдень, граф отворил двери и вошел в личную часовню королевской семьи. Монарх, по своему обыкновению, молился один, припав на одно колено. Заметив советника, он не обратил на того никакого внимания, продолжая беззвучно шевелить губами.

Де Негорос представлял собой пример человека, наделенного необыкновенной волей и проницательностью – пройти путь от младшего сына простого малоземельного барона до второго человека в Астии, лишь благодаря своим талантам и усердию, способен далеко не каждый. А уцелеть в хитросплетениях дворцовых интриг, пятнадцать лет служа при дворе, удается единицам.

Через минуту король Астии поднялся и обратился к графу:

– Мне снятся кошмары, друг мой, сны настолько реальны, что я вскакиваю с ложа с криком. Я молюсь до утра, и лишь солнечный свет и слова, обращенные к Господу, могут избавить меня от темных предзнаменований. К тому же, меня беспокоит здоровье королевы. Последнее время она мало ест и тоже плохо спит, переживая за королевство и меня. Надеюсь, ты принес добрые вести?

«Она переживает не за королевство, ее гложут мысли об ушедшей молодости, и юной графине в вашей постели, милорд» – подумал советник.

– Да, милорд, новости прекрасные. Все прошло так, как мы и планировали. Восстание в самом сердце Республики сильно подточила ее силы, к тому же, в гражданской войне численность их армий сильно уменьшилась, – произнес вслух граф Де Негорос.

– Это действительно хорошие новости, и кто же в итоге оказался у власти?

– Сенат Республики смог удержать власть, не без помощи Кальвуса Корилла, конечно. Сейчас в их распоряжении лишь часть былой мощи. Они ослаблены физически, а их дух подорван гражданской войной. Общество прибывает в плачевном состоянии.

Король отвернулся от советника, повернувшись обратно к алтарю. Лучи света проходили сквозь изумительные витражи, создавая причудливые образы на древнем камне. Золото и драгоценные камни, украшающие алтарь, переливались калейдоскопом цветов.

– Не стоит расслабляться и праздновать победу над еще живой волчицей, граф.

– Да, милорд. Так, может, не стоит начинать войну? Их могущество подорвано, и они еще не скоро восстановят силы.

– Нет, – Король покачал головой. – Они завоеватели, и рано или поздно наши страны столкнутся в новой кровопролитной войне, поэтому мы сами ее начнем, по нашим правилам, и когда мы готовы. К тому же, они безбожники и должны быть приведены к Единому Богу, или умереть, если откажутся. Я знаю, что именно поэтому меня и тревожат кошмарные видения по ночам. Армия готова?

– Да, милорд. Сейчас формируются последние подразделения из солдат, прибывающих из дальних баронств.

Конрад кивнул.

– Да, Он хочет этого, мы должны исполнять Его волю, ибо правые после смерти обретут покой на небесах.

* * *

Тяжелая дверь распахнулась от удара. Сенаторы вздрогнули, подавшись назад, словно из прохода должна была хлынуть разъяренная толпа плебса, жаждущего их крови. Вместе с взметнувшимся пеплом уверенным шагом в древний зал вошел Кальвус Корилл, в окружении своих самых верных солдат. Сенаторы выдохнули.

Доспехи легионеров почернели от копоти, а лица были серы от дыма и гари, в которую превратилась столица.

– Корилл, вы пришли спасти оставшихся из нас! Клянусь Богами, если бы не ваши солдаты, чертов плебс разорвал бы нас на куски! Алхос понес большие потери и не мог долго держаться, – вышел