Память, Скорбь и Тёрн - Уильямс Тэд

— Кто это?

— Ее именовывают Джулой. Она имеет большой ум, ее знают как валаду — это слово из Риммергарда. И она может оказывать нам помощь добираться до Наглимунда, поскольку мы будем пересекать Вальдхельм с лесной стороны к востоку, а этот путь мне неизвестный.

Саймон натянул плащ, закрепив под подбородком изношенную пряжку.

— Мы тронемся прямо сейчас? Уже так поздно…

— Саймон, — сказал Бинабик, и Кантака тут же вскочила, свесив язык. — Пожалуйста, верь мне. Есть вещи, про которые я не могу всего и честно рассказывать тебе, но мы должны становиться настоящими товарищами. Дело не в том, оставается королем незаменимый Элиас или нет. На карту поставлено большее.

Ты и я, мы навсегда теряли тех, кого нежно любили — доктора Моргенса и очень старого тролля. Они знавали большее, чем я и ты. Они оба питали страх. Брат Дочиас, я думаю, жестоко умирал от страха. Зло кончило свой сон, и мы будем дураками, если не будем спрятываться.

— Что просыпается, Бинабик? Какое зло? Дочиас назвал имя, когда умирал, я очень хорошо слышал, он сказал: К…

— Не надо! — Бинабик попытался помешать, но юноша не обратил на него внимания. Он уже устал от бесконечных намеков и полутонов.

— Король Бурь, — решительно заключил он. Бинабик огляделся, как будто боялся, что вот-вот, откуда ни возьмись, появится нечто ужасное.

— Я знаю, — прошипел он. — Я тоже слышал это, но я знаю очень малое. — За далеким горизонтом прогремел гром, и маленький человек помрачнел. — На далеком севере, Саймон, Король Бурь — это имя из легенд, имя ужаса, холодного и беспощадного. Все, что я имею в этой области, — это очень мало слов, которые мне давал мой наставник, но их полная достаточность, чтобы я немного болел от тревога. — Он вскинул мешок на плечо и двинулся по размокшей долине к скорченной, грубой линии холмов. — Это имя, — сказал он, и то, как он понизил голос в этом открытом месте и среди бела дня, показалось Саймону нелепым. — Само по себе имеет возможность очень плохо уничтожить урожай, призвать к тебе болезни и дурные, нехорошие сны…

— Дождь и плохую погоду? — спросил Саймон, поглядев в безобразное, мутное небо.

— И нечто другое, — сказал Бинабик и коснулся рукой своей куртки как раз над сердцем.

Глава 10. ПСЫ ЭРКИНЛАНДА

Саймону казалось, что он в сосновом саду Хейхолта, как раз под окнами обеденного зала. Над кронами тихо покачивающихся деревьев висел каменный мост, который соединял зал с церковью. Юноша не чувствовал холода — да он и вообще не осознавал своего тела — но легкие снежинки кружились вокруг него. Тонкие ветви деревьев уже скрывались под белыми одеялами. Все поглотила тишина. Ветер, снег и сам Саймон существовали в мире, лишенном звука и движения.

Ветер, которого он не мог ощущать, дул все сильнее, и деревья сгибались под его напором, раздвигаясь, как океанские волны вокруг одинокой скалы. Снег все падал и падал, а Саймон шел через коридор, образованный деревьями к открытому месту, полному сверкающей белизны. Он шел дальше и дальше, а деревья отступали перед ним, как солдаты, отдающие честь.

Разве сад когда-нибудь был таким длинным?

Внезапно Саймон почувствовал, как что-то наверху притягивает его взгляд. В конце снежной дороги стояла огромная белая колонна, уходящая вершиной в туманное небо.

Конечно, сонно размышлял он, это Башня Зеленого ангела. Раньше ему никогда не удавалось выйти из сада прямо к основанию башни, но ведь все изменилось, пока его не было… все изменилось…

Но если это башня, думал он, глядя на великолепные очертания, выступающие из снежной мглы, то почему на ней растут ветви? Это не башня. По крайней мере, теперь это не башня. Это дерево — огромное белое дерево…

Саймон сел, широко раскрыв глаза, и потряс головой.

— Что дерево? — спросил Бинабик, который сидел рядышком, зашивая рубаху Саймона иглой, сделанной из птичьей кости. Он сделал последний стежок и отдал рубашку юноше. Тот протянул из-под плаща длинную веснушчатую руку и взял ее. — Что за дерево, и имея ли ты хорошие сны?

— Сон, вот и все, — невнятно ответил Саймон, натягивая рубашку. — Мне приснилось, что Башня Зеленого ангела превратилась в дерево. — Он лукаво взглянул на Бинабика, но тролль только пожал плечами.

— Сон, — согласился он.

Саймон зевнул и потянулся. Не особенно удобно спать свернувшись в расщелине на склоне горы, но и это, много предпочтительней, чем спать на открытой равнине. Это стало понятным, как только они пустились в путь.

Солнце уже взошло, почти незаметное под маской облаков. Глядя с высоты горы, где они приютились, трудно было сказать, гае кончается небо и начинается покрытая туманом долина. Этим утром весь мир казался мрачным и бесформенным.

— В ночи я видывал огни, когда ты предавался сновидениям, — сказал тролль, выводя Саймона из задумчивости.

— Огни? Где?

Левой рукой Бинабик указал на юг, в долину.

— Вон там. Не питай страха, я думаю, они очень далеко. Весьма вероятно, они не имеют с нами никакой связи.

— Я тоже так думаю. — Саймон, сощурившись, вглядывался в серую даль. — Ты знаешь, может быть, это Изгримнур и его солдаты.

— Это сомнительно.

Саймон повернулся и возмущенно посмотрел на маленького человека.

— Но ты сказал, что они отобьются… что они уцелеют!

Тролль раздраженно фыркнул.

— Если бы ты подождал там еще немного, ты бы убедился сам. Я имею уверенность, что они уцелеют. Но риммеры шли на север, и мне сомнительно, что они повернули обратно. Эти огни бывали дальше к югу, как будто…

— Как будто те шли из Эркинланда! — закончил Саймон.

— Да, — слегка раздраженно проговорил Бинабик. — Но они могли быть торговцами или еще путешественниками… — Он огляделся. — Куда теперь бегает Кантака?

Саймон поморщился. Увертки для грудных младенцев!

— Прекрасно. Но что бы это ни было, это ведь ты вчера настаивал на скорости. Или мы подождем, а может еще пойдем навстречу, чтобы поскорее встретиться с этими купцами или… землекопами? — Шутка вышла довольно кислой, а последнее слово и вовсе неприятным на вкус.

— Можно и не болтать чепухи, — недовольно проворчал Бинабик. — Боганики-буккены не разжигают костров. У них имеются другие вещи, которые светятся. А мы — нет, мы не будем ожидать этих разжигающих костры. Мы теперь идем назад, в лес, как я уже говаривал тебе. — Он указал на склон горы за его спиной. — На том краю горы мы уже будем иметь возможность видеть деревья.

Вдруг затрещали кусты, и тролль и мальчик подскочили от неожиданности. Это была всего-навсего Кантака, спускавшаяся с горы странными зигзагами, не отрывая носа от земли. Дойдя до них, она ткнулась носом в руку Бинабика и стояла так, пока он ее не погладил.

— Кантака веселая, хммм? — тролль улыбнулся, обнажив желтые зубы. — Ну, раз мы имеем сегодня днем такую удачу, что облака густые, и дым не очень видный, то, я думаю, мы можем разрешать себе немного настоящей еды. Это благоприятно?

Саймон попытался придать лицу серьезное, озабоченное выражение.

— Я мог бы что-нибудь съесть, если ты так настаиваешь, — произнес он. — Если ты действительно считаешь, что это так важно…

Бинабик в изумлении уставился на него, решив, что Саймон действительно не хочет завтракать, и юноша почувствовал, что смех вот-вот вырвется из него.

Почему я такой дурачок? — подумал он. Мы в страшной опасности, и дальше будет ничуть не лучше.

Не в силах больше выносить выражения лица Бинабика, он расхохотался.

Что ж, ответил он себе, не может же человек тревожиться непрерывно.

Саймон удовлетворенно вздохнул и позволил Кантаке слизнуть с его пальцев остатки беличьего жира. При этом он почти умилился тому, как осторожен может быть волк, несмотря на огромные челюсти и беспощадные зубы.

Догоравший костерок был совсем маленьким, потому что тролль не хотел лишний раз рисковать. Тонкая струйка дыма медленно извивалась вдоль склона горы.