Память, Скорбь и Тёрн - Уильямс Тэд

Когда я хотел ловить ее, Кантака очень с треском выпрыгнула из кустов. Птичка испугалась, без всякой удивительности. Она вспорхнула, и я еле мог ловить ее.

Она уже улетала, но я ловил ее.

Это было послание от Моргенса, и смысл его был ты, друг мой. В ней говорили читателю — а он имел должность бывать моим наставником — что ты будешь иметь большую опасность и будешь один проходить из Хейхолта в Наглимунд. Там просили помогать тебе, но так, чтобы ты не знал, если так будет возможно, и там было еще много вещей.

Саймон был потрясен — вот она, недостающая часть его истории.

— Какие другие вещи? — спросил он.

— Назначенные только глазам моего наставника, — тон Бинабика был ласковым, но твердым. — После того, не нужно длинных объяснений, все переменялось. Мой наставник имел просьбу от его старого друга, но только я мог ее выполнять. Это было не очень просто, но когда я уже получал записку Моргенса, я уже знавал, что имею должность выполнять его поручение. Тогда же, не останавливаясь в ожидании вечера, я вышел в Эрчестер.

В записке говорилось, что я буду путешествовать один. Моргенс никогда не надеялся, что сможет сбежать. Саймон почувствовал, что на глаза навернулись слезы. Стараясь не выдать слабости, он спросил:

— Как же ты меня нашел?

Бинабик улыбнулся.

— Тяжелый до невыносимости жребий канука, друг Саймон. Я имел должность поймать твой след — знаки, что здесь проходил молодой человек и разное прочее. Трудная работа кануков и огромность везения привлекли меня к тебе.

В сердце Саймона внезапно вспыхнуло воспоминание, серое воспоминание, страшное даже теперь.

— Ты шел за мной через кладбище? То, которое за стенами замка? — Он знал, что не все происшедшее тогда было простым сном. Кто-то звал его по имени.

Круглое лицо тролля не изменилось.

— Нет, Саймон, — сказал он, осторожно припоминая. — Я не имел твоего следа до, как надо полагать, Старой Лесной дороги. А что?

— Это неважно. — Саймон встал и потянулся, оглядывая сырую равнину. Потом он снова сел и взял бурдюк с водой. — Ну что ж, теперь понятно… но мне нужно еще о многом подумать. Похоже, мы можем продолжать путь в Наглимунд? Как ты полагаешь?

Бинабик выглядел озабоченным.

— В этом я не имею большой уверенности, Саймон. Если буккены имеют активность на Фростмарше, дорога к Наглимунду может иметь большую опасность для двух путников в одиночестве. Я имею должность признавать, что крайне беспокоюсь над тем, что теперь сделать. Неплохо бы, чтобы с нами был твой доктор Моргенс, который мог бы давать нам хороший совет. Ты имеешь вокруг очень большую опасность, Саймон. Мы не имеем возможности как-нибудь посылать ему известие? Я не думаю, что такие неприятности входят в его желания.

Саймон не сразу сообразил, что тролль все еще говорит о Моргенсе. Спустя мгновение он понял наконец: тролль не знает, что случилось.

— Бинабик, — начал он и сразу же почувствовал боль, как будто он потревожил еще не затянувшуюся рану. — Он мертв. Доктор Моргенс мертв.

Глаза маленького человека вдруг раскрылись так широко, что впервые стали видны белки. Потом лицо Бинабика снова застыло в бесстрастной маске.

— Мертв? — спросил он наконец таким ледяным голосом, что Саймону захотелось как-то оправдаться перед ним, как будто он был чем-то виноват в случившемся, это он, выплакавший так много слез.

— Да. — Саймон помолчал. — Он умер, вызволяя из замка принца Джошуа и меня. Это король Элиас убил его. Точнее не он, а его человек, Прейратс.

Бинабик посмотрел на Саймона и опустил глаза.

— Я имел одно знание о пленении Джошуа. Об этом тоже… говорилось в письме. Остальное новости, которые есть очень плохие. Позволь мне теперь иметь прогулку, Саймон. Я должен подумать, что это все может означивать. Должен подумать…

Лицо маленького человека оставалось бесстрастным, когда он отошел от груды камней. Кантака немедленно вскочила, чтобы следовать за ним. Тролль начал было отгонять ее, потом пожал плечами. Она лениво кружила вокруг него, а он медленно удалялся прочь, опустив голову и спрятав руки в рукава. Саймон подумал, что он слишком мал для забот, которые несет на плечах.

Саймон втайне надеялся, что тролль вернется с жирным голубем или хотя бы с белкой. Но в этом его ожидало разочарование.

— Мне очень печально, Саймон, но все равно, это принесло бы мало пользы. Мы не можем иметь костер без дыма, потому что вокруг только сырой кустарник для топлива, а сигнальный дым сейчас — это не есть лучшая идея. Съедай немного сушеной рыбы.

Рыба, которая тоже уже подходила к концу, не была ни сытной, ни вкусной, но Саймон угрюмо жевал свой кусок: кто знает, когда им в следующий раз придется поесть?

— Я думал, Саймон. Твои новости, не имея никакой вины с твоей стороны, приносят большую боль. Так сразу после погибели моего наставника узнавать, что умерщвлен и доктор, этот прекрасный старый человек… — Бинабик замолчал, а потом, нагнувшись, принялся укладывать вещи в мешок. Но прежде он достал оттуда два свертка.

— Это твои вещи — видишь, я очень хранил их для твоего использования.

— Этот, другой… — сказал Саймон, принимая пакеты, — не стрела, а этот… — он передал сверток обратно Бинабику. — Это манускрипт доктора Моргенса.

— Правда? — спросил Бинабик, разворачивая тряпичную обертку. — Нечто помогательное?

— Вряд ли, — ответил Саймон. — Это про жизнь Престера Джона. Я читал немного, там только о битвах и всяком таком.

— А. Да. — Бинабик снова передал рукопись Саймону. — Это нехорошо. Нам были бы полезны его конкретные слова в данный момент действительности. — Тролль вернулся к прерванному занятию, склонившись над мешком. — Моргенс и Укекук, мой наставник, они оба имели принадлежность к одной очень особенной группе. — Он вытащил что-то из мешка и показал Саймону. Вещичка слабо поблескивала в темнеющем вечернем свете. Это был брелок в виде свитка пергамента и писчего пера.

— У Моргенса тоже был такой, — заметил Саймон, прищуриваясь.

— Конечно, — кивнул Бинабик. — Этот был в принадлежности у моего наставника. Это тайный знак, имеющий принадлежность только к тем, кто входил в Орден Манускрипта. Их в нем всегда не больше, чем семь человек. Твой наставник и мой наставник умирали — теперь там остается не более пяти. — Он сжал брелок в кулаке и бросил его в мешок.

— Орден Манускрипта? — удивился Саймон. — Что это такое?

— Такие ученые люди, которые делят знания, так говаривал мне мой наставник. С вероятностью, это не все, но он никогда не говаривал мне больше. — Он кончил собираться и выпрямился. — Мне очень печально говорить так тебе, Саймон, но я думаю, нам необходимо идти дальше.

— Снова? — полузабытая боль судорогой свела его мышцы.

— Я боюсь, что мы имеем необходимость. Я уже упоминал, что я имел много мыслей. Я обдумывал, что… — он сложил разобранный посох и свистнул Кантаку. — Во-первых, я имею должность привести тебя к Наглимунду. Это не переменяется, и я не бывал прав, когда не желал этого. Но есть неприятность. Я не питаю доверия к Фростмаршу. Ты уже видывал буккенов — я думаю, ты больше не желаешь их видеть. Но нам нужно на север. Я думаю, мы имеем должность вернуться в Альдхорт.

— Но, Бинабик, почему ты думаешь, что в лесу мы будем в безопасности? Что может помешать этим землекопным тварям последовать за нами в лес? Мы ведь там даже убежать не сможем!

— Понимаю смысл твоего вопроса. Я сообщал тебе единожды о Старом сердце, и… и… я не могу придумать слова на твоем языке, Саймон, но «душа» и «дух» могут оказать тебе помощь в понимании.

Буккены могут проходить под корнями Старого сердца, но это не очень легко для них. Корни Альдхорта имеют большую силу, такую, какую нелегко одолеть подобным… тварям. Кроме того, в лесу есть некто, кого я имею должность видеть, чтобы получить объяснение вещам, которые происходили с моим наставником и твоим.

Саймон уже сам устал слушать собственные вопросы, но все-таки спросил: