Три удара колокола - Павел Кошовец

Пламя, разгорающееся в груди, коктейль их ярости, унижения и боли делают своё дело, и когда битое тело продолжает свою жизнь извивающегося червяка, кусочек сознания, как некая самостоятельная часть, начинает отслеживать происходящее. Тут много и посторонних звуков: звонкие удары меча о камень, изрядно тупящие оружие, тяжёлый сип задыхающегося мужчины, отток непрекращающейся брани хриплого мужского голоса, в котором с трудом распознаётся маркиз, а вообще-то много отдалённых возгласов, в основном междометий, вроде "Ох!", "Ой-ё!", "Ай!". Тут и запахи: шибающий в нос кислый пота, сладковато терпкий крови и тяжёлый кожи и металла. Тут и отслеживание обстановки...

Стоило запыхавшемуся РоШакли чуть запнуться, споткнуться, замереть, выравнивая равновесие на удар сердца с вытянутым - словно продолжающим пытаться настичь добычу - мечом, как Лидия остановилась, смахнула с лица кровавую пелену - без особого, впрочем, успеха, но, следуя некоему наитию, не взирая на жутко кружащуюся голову, подалась, вставая, навстречу вражескому острию, грудью едва коснулась его нестрашного, безвольно замершего кончика, скользнула вправо вдоль плоскости, будто огибая широкую гарду и со всех оставшихся сил ткнула - уколола в стык между пластинами бока и спины, наткнулась на кольчугу, продавила её...

Багровое лицо с выпученным глазами очень медленно стало поворачиваться в её сторону. Меч, внезапно потяжелевший, нелепо брякнулся наземь. Лидия, понимая, что удар вышел несерьёзный, попыталась глубже загнать верную боевую подругу в тело начальника стражи, но тот уже удалялся от неё с каким-то нечеловеческим визгом и воплем: "Взя-а-ать её!" Левая рука потянулась к кинжалу на поясе - покрывшаяся пятнами морда под поднятым забралом ещё была в пределах досягаемости - так было бы чудесно пробить глаз и убить мозг, что был творцом гадостей и предательства. Но...

Сила инерции неумолимо разносила их в разные стороны, и она в отчаянии поняла, что ей не удастся довести до логического конца благое дело... Остаётся только умереть, ибо либо арбалетчики сейчас нашпигуют её избитое тело стрелами, либо затопчут пехотинцы. Но... ведь она едва не прикончила этого жирного дракона! И визжал он соответственно своему образу!

На губы невольно скользнула улыбка.

Глава 7.

Листочек присел в тени повозки. Конечно, с точки зрения высокорождённого, он никоим образом не уходил от внимательных глаз, но с другой стороны, это был своего рода инстинкт, властно приказывающий не маячить на виду. Ведь в отличие от слабосильных стрелков - людей, эльфы били значительно дальше и о-очень точно. Конечно, были уникумы и среди коротко живущих, а тяжёлые арбалеты, например, тех же гномов по пробиваемости и дальности являлись ещё теми монстрами. Но, как говорится, есть "как правило", а есть - "как исключение".

В общем, первично оценив обстановку, Листочек счёл за разумное, уйти с прямой видимости, И пусть для него всё было не совсем, как на ладони, но очень ясно и приблизительно, чтобы видеть происходящее, а самому при этом оставаться в тени для "слепых" в темноте людей.

Железная окантовка заднего колеса неприятно кольнула холодом локоть, неосторожно возложенный на него, и эльф поспешно отодвинулся, не выходя за границы более тёмной тени - обратную сторону, пусть издалека подсвечивало изобилие факелов перекрывавшего путь к воротом компактного защитного построения. За спинами застывших пехотинцев гарцевало несколько всадников. Сзади - он ощущал всеми фибрами своего прошедшего огонь и воду организма -изобилие злых стрел, так и ждущих повода, чтобы попытаться ужалить, вгрызться в неосторожно подставленную плоть.

Обложили. Эльф спрятал панические мысли поглубже и придавил их коленом. Но, как говорится, при всех драконьих задницах, в которых он перебывал, эта была практически учебным примером. С той только разницей, что он на данный момент был абсолютно цел, полон сил и энергии и не унывал, что можно было отнести в плюс. В минус же легко заносилось обилие симпатичного гражданского населения, которое непременно нужно защищать, и которое крепче иных верёвок и ран связывает по рукам и лишает манёвра действия.

Тут ему обзор закрыли вывалившие из повозки и кареты именно те члены их маленького отряда, которые в условиях предстоящего боя и нуждались в опеке и защите. Даже местный кардинал, не взирая на больные колени, чуть не сверзься по ступенькам и живо похромал в "зрительную ложу".

Эльф грустно вздохнул и разогнулся. Раздавшийся в тот же момент общий выдох - возглас, в котором, словно в косичке сплелись такие эмоции, как испуг, гнев и проклятия, подстегнули его к необходимости видеть происходящее. Но вместо того, чтобы бежать и расталкивать плечами людей, явно находящихся не в лучших чувствах, он подпрыгнул, подтянулся и влез на крышу кареты. Чего уж тут сильно скрываться, когда есть готовая точка сосредоточия взглядов.

В первую очередь он отыскал взглядом свою возлюбленную. Листочек надеялся, что та не возражает против такого статуса. По крайней мере, эльфийское обаяние ещё не давало сбоев в столь тонком деле, как общение с противоположным полом. А амазонка пока что не пыталась оттолкнуть высокорождённого.

Оливия грозно потрясала кулаком и саблей и издавала при этом пронзительный, как наверное ей казалось, воинственный клич на одной гласной: "И-и-и-и!!!" Видимо, время слов закончилось безвозвратно. Или это был пример психической атаки? По крайней мере, Листочек, невольно скривившись, констатировал, что на его чуткие и тонкие слуховые рецепторы этот вой производит неизгладимое впечатление.

А может и не его милая Оливия так трудится связками - ибо в их коротенькой цепочке людей, выстроившихся плечом к плечу, слава всем богам, недалеко от колёсного транспорта и волнующихся от шума лошадей, было кому драть глотки - тем же амазонкам (Листочек как-то выпустил из виду тот момент, что и его девушка относится к когорте воительниц), дородной поварихе и иным представительницам слабого пола. Даже чопорная графиня и пожилой кардинал притоптывали от нетерпения на месте...

Сзади он ощутил движение, напрягся, резко разворачиваясь и чуть смещаясь в сторону, но тут же выдохнул с облегчением. Это была Руфия, которая стоя на колесе, нетерпеливо тянула руку. Он одним движением втянул её на крышу, и хотел сказать что-то насчёт осторожности, но тут же прикусил язык, ибо девчонка, проигнорировав его вежливое обращение, приблизилась к закругляющемуся краю и, прикусив губу, напряжённо посмотрела в сторону переговаривающихся сторон, да так и застыла.