Разбуди меня - Мария Сакрытина

— Знаешь, — шёпотом обратилась она к спящему мальчику. — Руадан сказал, ты умрёшь. — Потом грустно улыбнулась. — Почему меня это не радует? Не знаешь? Почему я здесь? Я не понимаю. В конце концов, ты демон. Я волшебница. У нас нет ничего общего. А я всё ещё здесь. — Девушка подняла голову, подставив лицо холодным каплям дождя. — Я видела, как ты умираешь. В такой же пасмурный день, на огромной площади, пустой, но почему-то усыпанной цветами. Вашими непонятными цветами. И лицо у тебя вовсе не милое, как сейчас. Не детское, — Сиренити вздохнула, резко смахнула влагу с щёк. — Глупая волшебница, — выругалась она, — Он же демон! Он тебя погубит. Бездна, это же очевидно!

— Сиренити? — сонно произнёс Брас, завозившись у неё на коленях. — Мы уже пришли?

Девушка осторожно встала. Взяла ребёнка на руки.

— Почти. Видишь вон ту дубовую рощицу? Вот там хорошее место.

— Почему? — спросил Брас чуть погодя. Мокрая трава скользила под ногами, девушка шла медленно, постоянно оглядываясь. — Почему здесь? Тут же ничего нет.

Девушка неожиданно остановилась. Опустила мальчишку на землю. Дунул ветер и с деревьев посыпались холодные капли, глухо стуча по листьям кустарников. В воздухе пахло свежестью и морозом. Странный аромат для лета.

— Сейчас будет, — неожиданно задорно улыбнулась Сиренити и повела рукой. На поляне, прямо из воздуха стали возникать контуры деревянного, двухэтажного дома с красивой, широкой верандой. — Ты же не думал, что мы будем жить в одной из этих ваших мерзких высоких коробок? — заявила она, имея в виду небоскрёбы. — По крайней мере, я точно не собиралась.

— Но Сиренити! Колдовать здесь…

— Именно здесь и можно. Пришлось постараться, чтобы найти свободное местечко, — девушка подмигнула ошеломлённому демону. — А ты не знал? Твой брат вовсе не всеведущ, а о способностях местных магов я и не говорю. Единственно преимущество — волшебников много. Хватит на двоих беглецов. Но не столько, чтобы это могло существенно нам навредить. Видишь?

Из воздуха, пронизанного струями дождя, наполненного паром, поднимающимся от прелой земли, постепенно появлялись, становясь всё чётче, ярче — стены, покатая крыша, узорчатое крыльцо, двери, окна, балкончик, украшенным маленькой колоннадой. Сиренити задумчиво наблюдала, как дом, картинка которого возникла в её голове ещё во время полёта, сейчас становится реальным. Из зыбкого тумана вырастают стены, по стёклам барабанит дождь, из сливной трубы змёей тянущейся с крыши на землю, весело журча течёт ручеёк, исчезая в траве. Ещё мгновение — и из трубы над домом заклубился пар, а в окнах приветливо заисяли огнями.

Девушка обернулась, весело улыбаясь.

— Вот видишь! Всё готово. Брас? Брас, да что с тобой?

Мальчишка, закрыв глаза, свернулся калачиком, дрожа. На его щеках проступил слабый, болезненный румянец. Девушка поморщилась, подошла, села рядом, легонько коснулась рукой лба ребёнка. Нахмурилась.

— Бездна!

Мальчик на прикосновение и восклицание не отреагировал, только задрожал ещё сильнее. В который раз за вечер девушка бросила печальный взгляд на небо, подхватила демона и, по-хозяйски распахнув дверь дома, вошла внутрь.

Вернулась…

Я был уверен, что исчезла навсегда. Оставила. Бросила. Потому и внезапную — но ожидаемую — лихорадку, первый признак ослабления связи, воспринял как само собой разумеющейся. Сильная колдунья, решила избавиться от обузы. Действительно, зачем ей бесполезный демон вроде меня? Сиренити настолько не вписывалась в эту жизнь, что ожидать от "неземной" волшебницы помощи — это учитывая, как мы с братом привыкли обращаться с людьми — казалось, по крайней мере, самоуверенным.

Только очень жаль умирать, не отомстив Эру. Обидно — чувствовать бессилие. Такое человеческое отчаяние — знать, что тот, кто заставил тебя страдать, продолжит и дальше стремиться к своей цели и в один день её достигнет. Эру всегда добивался желаемого.

Что я мог сделать? Сил не осталось даже просто прийти на встречу с братом. В последний раз наблюдая, как над городом садится красивое — похожее на плеск крови — солнце, вспоминая наш дом в другом измерении — "на небесах" — я был уверен, что утро для меня точно не станет. Как ни банально звучит — это правда.

Последнее, что я слышал перед тем, как закрыть глаза, была музыка — слишком красивая, чтобы оказаться реальной.

Скрипка.

Но утро не только настало — оно ещё и высветило фигуру спящей бледной девушки, устроившейся там, где до этого, вечером, сидела моя жрица. Сиренити выглядела ужасно — грязная, замученная, израненная — но почему-то сидела здесь, рядом.

Ведьма, зачем ты вернулась?

Она так и не объяснила. Проснулась только после того, как жрица плеснула в неё водой. И тут же — где замученная, уставшая волшебница? Словно маску натянула, бросилась обнимать, кричать о будущих планах. Только в глубине серых глазах — я же вижу — застыло что-то… очень похожее на обречённость.

Зачем, зачем ты вернулась?

Вот и сейчас… Снова музыка играет в прохладном, пахнущем лесом воздухе. Снова скрипка. Снова слишком чудесная, чтобы быть реальностью. Почему-то после встречи с Сиренити я слышу её повсюду. В камине весело потрескивает огонь. Я упорно смотрю на язычки пламени, пока не начинают слезиться глаза. Раньше это успокаивало.

Устало откидываюсь на подушки. В окна по-прежнему барабанит дождь, не прекращающийся со вчерашнего дня. Скрипка и падающие с неба капли… Странное сочетание. Отворачиваюсь — и всё затихает. От нечего делать разглядываю комнату. Небольшая, но по-своему уютная. Камин напротив кровати, рядом — пушистая шкура какого-то неизвестного зверя. Слева — два мягких кресла, бежевые, на каждом по Брасчневому пледу. У кресел — маленький стеклянный столик, на котором в беспорядке разбросаны какие-то книги. И зеркало — справа от кровати, большое, круглое, в позолоченной раме. Сейчас в нём отражалась только закрытая дверь. Дальнюю стену украшает гобелен — никогда такого не видел: на зелёном лугу замерло какое-то животное, напоминающее огромную ящерицу, только странно красного цвета и крылатую. Взгляд ящерицы устремлён на человека — мужчину в чёрном, пыльном плаще, держащего в руках узорчатую палку. Смотрится крайне экстравагантно и по-детски наивно.

— Проснулся? — сладкий, мелодичный голос. Оборачиваюсь. Сиренити, улыбаясь, кладёт на прикроватную тумбочку поднос, уставленный тарелками и чашками, подвигает кресло и устраивается в нём, поджав под себя ноги. Серые глаза странно блестят, отражая пламя камина.

— Ну, как ты? Я даже не предполагала, что демоны болеют, — говорит она, наконец, — простудой.