Норки! - Питер Чиппендейл

Прежде чем устроиться на ночь на ветвях гигантского платана, обе напились из ручья и только потом вспорхнули в свое укрытие. Рака забилась в развилку ствола, Берта решила заночевать на суку чуть ниже.

Темнота сгущалась, Берта продолжала без умолку болтать, только ее «Развеш?!.» сменились не менее эмоциональными «А помнишь?..». Рака отделывалась односложными ответами, а сама думала о своем. Теперь она понимала, что вызвалась лететь на поиски золотой иволги, не подумав, поддавшись настроению минуты и позволив увлечь себя дурацкому благородному порыву. Что же, недоумевала Рака, заставило ее поверить, будто такая общипанная ворона, как Берта, способна увлечь своей персоной какое-либо существо — в особенности столь прекрасное, каким, по ее утверждениям, был этот легендарный Альфонс? Да он же просто расхохочется им в лицо! Что еще хуже, Берта наверняка надоест кому угодно через минуту после начала разговора. Что тогда делать ей, Раке? Хватать золотого красавца за загривок и силком тащить с лес?

В отчаянии Рака огляделась. Ночь стояла темная, безлунная, и она невольно подумала, что для такой драгоценности, как Берта, непроглядный ночной мрак — оправа вполне подходящая. «Ладно, — подумала Рака, — если будет совсем плохо, придется прикрыть ей голову листиком. Пока же необходимо потихоньку выведать, что у этой идиотки на уме».

— Ты, наверное, ждешь не дождешься, когда вы встретитесь, верно? — перебила она восторженное бормотание Берты.

— Развеш это не прекрашно? — послышался снизу приветливый голосок.

Рака высунула голову из своего укрытия и поглядела вниз, но даже в темноте Берта оставалась все такой же: тусклой, неряшливой, безнадежно провинциальной.

— Ты только не обижайся, Берта, — продолжала Рака, решив, что сгустившаяся ночь способствует доверительной, откровенной беседе. — Я вовсе не хочу сказать, что ты некрасива или непривлекательна как женщина. Просто мне очень хочется знать, как ты убедишь своего Альфонса полететь с нами? У тебя есть какой-нибудь план?

— Я шобираюсь шоблазнить его, — хихикнула внизу Берта.

Рака почувствовала, что ее терпению вот-вот придет конец.

— Не смеши меня! — воскликнула она. — Ты только посмотри на себя: ты же не птица, а мешок старых перьев! У Альфонса и без тебя есть из кого выбирать. Что в тебе такого особенного? Почему ты уверена, что он бросит свой гарем и последует за тобой неизвестно куда? Как ты собираешься его соблазнить?

Она снова взглянула вниз, и ей показалось, что Берта улыбается в темноте.

— Разве ты не в курше, Рака? — раздался с ветки платана голосок Берты, в котором звучала непоколебимая уверенность. — А клюв на што? Я лучше всех в лешу умею работать клювом.

Рака была потрясена. «Так вот в чем тут дело, — подумала она. — В изогнутом клюве Берты!»

Глава 54. roi du bois

На следующее утро Рака проснулась в смущении. Непривычная обстановка и отсутствие удобного гнезда помешали ей выспаться как следует, к тому же воздух, которым она дышала, был необычайно соленым, и к рассвету Рака почувствовала сильную жажду. Близкая Большая Вода беспокоила ее своим довольно громким шумом, похожим на тот, который производит ураган, несущийся сквозь лес и раскачивающий кроны деревьев, хотя никакого ветра она не ощущала. Не давали ей уснуть и мысли о том, о чем вчера упомянула Берта. Живя в шумном и беспокойном Грачевнике, Рака старалась избегать обычных для самок развлечений, состоявших главным образом из постоянного группового секса и обмена партнерами. Подобная неразборчивость в связях казалась Раке извращенной. Не то чтобы она была вовсе против секса, нет, просто она предпочитала традиционные его формы.

Когда они полетели через Большую Воду, открывшаяся им картина привлекла все внимание Берты, да и Рака тоже не могла оторвать глаз от этой огромной, постоянно волнующейся равнины.

Но даже здесь они замечали следы человеческой деятельности. Внизу, прямо под ними, медленно плыли огромные коробки, оставлявшие на серовато-синей гладкой поверхности морщинистые усы волн с белыми пенистыми барашками. «Есть ли где-нибудь в мире такая поверхность, на которой люди не оставили бы своих следов?!»— с ужасом подумала Рака.

Берта, похоже, нисколько не задумывалась о таких серьезных вещах, так как до Раки то и дело долетали ее восторженные восклицания.

— Развеш это не ждорово? — кричала она, снова затянув свою излюбленную песню. — Погляди на эту штуку, Рака! Развеш это не колошально?

Оставленные Альфонсом указания, да еще полученные через подругу Берты, были весьма расплывчатыми, но, к счастью, те места были хорошо известны стрижам. Они подробно рассказали, в какую сторону необходимо лететь, и заодно немного успокоили Раку, сообщив, что однажды они тоже видели золотую иволгу. По их словам, эти птицы действительно выглядели потрясающе.

Как только Большая Вода осталась позади, Рака тотчас начала ориентироваться по шоссе и большим человеческим поселкам, разыскивая один, поистине чудовищный по размерам, о котором Альфонс сказал, что пропустить его просто невозможно.

— Развеш это не ждорово? Какой ишполинский по-шелок! — выкрикнула Берта, пока они, задыхаясь от заполнившего воздух едкого дыма, летели над ним. Рака только недоумевала — как могут люди жить в такой тесноте? На ее взгляд, их было здесь гораздо больше, чем грачей в Грачевнике, так что им, наверное, приходилось сидеть друг у друга на головах.

Сразу после того, как они пересекли Большую Воду, Рака выбрала самое большое шоссе и полетела вдоль него в том направлении, где в полдень останавливается солнце. Что они будут делать, когда долетят до места, Рака не знала. Не хотелось ей и полагаться на сомнительное во всех отношениях искусство обольщения, которого Берте, похоже, было вполне достаточно, чтобы ни о чем не волноваться. «Спасибо,— думала Рака,— что хотя бы не мне».

Рака поняла, что они почти у цели, как только завидела вдали изогнутый в форме серпа лес. Все остальные наземные приметы тоже указывали, что это именно их пункт назначения. Единственное, чего не знали ни Берта, ни Рака, это как им найти в лесу самого Альфонса.

«Просто спроси Альфонса, — сказал он Бертиной подруге при прощании.— Там меня все знают».

Путешественницы выбрали себе место для отдыха в развесистой кроне большого бука. Не успели они прийти в себя, как на ближайшую веточку опустилась крошечная пичуга, похожая на завирушку.

— Привет,— сказала Рака.— Мы — друзья Альфонса, прилетели к нему из-за Большой Воды.

Пичуга нервно покосилась в их сторону и упорхнула. Она не сказала ни слова в ответ, и Раке оставалось только гадать, поняли их или нет. Впрочем, они так устали, что им было все равно. Поудобнее устроившись в ветвях, обе посланницы задремали.

Разбудил их негромкий шорох крыльев, и на поляну вылетел тот, кого они искали. Поначалу Рака разочарованно подумала, что Альфонс ничего особенного из себя не представляет, но тут лучи полуденного солнца упали на его перья, и обе путешественницы ахнули. Альфонс был действительно великолепен! Подруга Берты нисколько не преувеличила: золотая иволга на солнечной поляне на самом деле напоминала скорее видение, чем создание из плоти и крови.

По размерам Альфонс был не больше черного дрозда, но на этом сходство и заканчивалось. Оперение его отличалось невиданной красотой: головка, хвост и концы крыльев были черные, а все остальное тело переливалось всеми оттенками желтого — от ярко-лимонного до оранжево-золотого. Раке вспомнилось удивительное растение с непривычным запахом, которое люди сажали в своих полях и которое придавало пчелиному меду такой изысканный вкус. А может, его оперение больше походило цветом на кукурузу, когда она только-только начинает поспевать? Или то была желтизна лютиков и купальниц на Долгом поле?.. Рака была готова перечислять без конца. Что и говорить, она была поражена и восхищена.

Бросив же взгляд на Берту, Рака встревожилась — вдруг ее клювастая подруга отдаст концы, но потом поняла, что Берта просто потеряла голову! И это не было игрой — она была покорена сразу и окончательно.

Когда ему сообщили о паре птиц, прилетевших повидать его откуда-то издалека, Альфонс сначала впал в панику. После чудесного возвращения из-за Большой

Рака представила себя и Берту и объяснила, откуда они прибыли, но это нисколько не облегчило Альфонсу задачу.

— Ты должен помнить мою подругу, — настаивала merlette по имени Берта.— Она такая крашивенькая!

На самом деле он не припоминал ни Берту, ни ее подругу. Для него это был всего лишь еще один лес, еще одна мимолетная связь, еще одна подруга на час.

Берта игриво зашаркала лапкой по траве.

— Для нашала, Альфонш, я долшна шкажать тебе, што вше твои штарые дружья ждут не дождутша,