Нейтрально-враждебный - Сергей Арьков

Вдруг Зархад шумно выдохнул и быстро убрал меч в ножны.

— Человек Стас! — воскликнул он. — Вот так дела! Выжил, значит!

Стасик робко улыбнулся.

— Ты меня больше нежитью не считаешь? — спросил он.

— Уж я живого от мертвого отличить сумею, — с гордостью за себя заявил Зархад. — Я на нежить в могильнике насмотрелся, и в других местах. Разная она бывает, но есть у нее общая черта: особенный, ни с чем несравнимый взгляд. Такого взгляда не бывает у живых. Взгляд, будто на тебя через эти глаза смотрит что-то жуткое, запредельное, что-то извне, не из этого мира. А у тебя взгляд такой же, как и прежде.

Стоило Зархаду озвучить свой вывод, как Грыбан тут же успокоился. Он тоже подошел к Стасику. Зархад в это время уже тискал его в объятиях, притом с такой неподдельной страстью, будто они были родными братьями, много лет проведшими в вынужденной разлуке.

Через минуту все они уже сидели на земле и увлеченно беседовали. Стасик поведал о том, что приключилось с ним после неудачного нападения на отряд героев, гоблины рассказали о своих мытарствах. Теперь, когда большая часть их банды полегла, совершать нападения на беспечных новичков стало намного сложнее. Однако вчера им неожиданно улыбнулась удача. На могильник нагрянула группа искателей приключений, сильно переоценивших себя и свои скромные силы. Похоже, кто-то наплел этим начинающим героям, что истребление нежити есть занятие легкое и безопасное, во что они тотчас же охотно поверили. И совершенно напрасно, поскольку нежить хоть и отличалась такими характерными чертами, как медлительность и тупость, но легкомысленного отношения к себе не прощала никому. Не простила и этим новичкам.

— Зашли голубчики на могильник, — увлеченно вещал Зархад, помогая себе яростной жестикуляций зеленых лап, — а мы со свояком неподалеку залегли. Ни на что не рассчитывали — куда нам двоим на семерых бросаться? Но все же верили, что боги от нас не отвернуться. Ведь мы так истово им молились! Я уже давно подметил любопытную закономерность — чем дольше голодаешь, тем истовее молишься. А мы были очень голодны к тому времени, человек Стас. Я даже на свояка начал поглядывать с некоторым этаким интересом, и разные кулинарные планы на его счет лелеять. А кто бы на моем месте устоял? Полюбуйся на него: жирный, сочный, так и просится на вертел!

— Ты вот прекращай это! — проворчал Грыбан, с опаской поглядывая на компаньона. — Гоблин гоблина не ест… без крайней нужды.

— Она, родимая, и подступила, нужда-то крайняя, — продолжил Зархад. — И только я, значит, приготовился поживиться филейной частью свояка, как вдруг слышим, на могильнике крики, вопли, суматоха какая-то. Пока мы думали, что там к чему и зачем, из ворот выбегают двое, все окровавленные и заплаканные. Третьего на себе тащат, он сам идти не мог. А прочие вовсе не выскочили. Решили там задержаться. Навечно.

Два перепуганных до икоты новичка с подранком на руках оказались легкой добычей. Гоблины настигли их и перебили, не встретив никакого сопротивления. Юнцы были до того потрясены только что состоявшейся встречей с нежитью, что почти ничего не соображали.

— Понятно, — сказал Стасик, который при всем желании не мог осуждать гоблинов за их кровавое ремесло — он ведь и сам успел запятнать себя преступными деяниями. — А что вы делаете здесь?

— Пришли к Гамалу, — ответил Зархад. — Принесли добро на обмен.

Выяснилось, что гоблины давно и хорошо знали старого алхимика, и частенько сбывали ему свои трофеи в обмен на различные зелья. Именно этим путем старик и получал те предметы, которые не мог изготовить сам — одежду, стальные орудия и светящиеся шары.

— Привереда он и скупердяй великий, — емко охарактеризовал Гамала Грыбан, и сплюнул через плечо. — Каждую вещь переберет, каждую осмотрит, ко всему придерется. Абы что купит, а от дельного нос воротит.

— Вот оно что, — протянул Стасик. — Ну, Гамала-то сейчас нет. Он, вроде бы, сегодня должен вернуться, правда, я не знаю, когда именно. Может, вы его внутри подождете? У меня там чай травяной есть.

Однако на поступившее предложение гоблины отреагировали странно. Стасик мог поклясться, что в их глазах промелькнул ужас, и оба они, как по команде, зябко поежились.

— Не прими в обиду, человек Стас, — медленно произнес Зархад, — но от чая твоего мы, пожалуй, воздержимся. Не знаю, какие дела у тебя с нечестивцем Гамалом, и какой силой завлек он тебя в свое логово, да только мы в те руины ни ногой. Люди и гоблины по-разному устроены. Вы-то, может, ничего не чуете, а вот мы очень даже чуем. Веет от этой крепости чем-то жутким, нехорошим, и идти туда нам совсем не хочется.

— Знаю, — кивнул головой Стасик. — Я тоже это чувствовал. Но вы не бойтесь, там ничего страшного нет. А ощущение опасности быстро приедается, и вскоре его перестаешь замечать.

Зархад невесело усмехнулся.

— Ощущение, оно ведь не на пустом месте возникает, — сказал он. — Мы не ощущений опасаемся, а того, что их рождает. Нет, человек Стас, не уговаривай нас, не соблазняй чаями. Не пойдем мы в крепость. Мы и с Гамалом, старым жмотом, здесь торг ведем, и с тобой здесь побеседуем. Оно и здесь-то не больно приятно, но тут еще терпимо. А ближе ходить нельзя. Не верь Гамалу, человек Стас, что бояться нечего. Брешет он бессовестно. Что-то там, в этих руинах, притаилось, и ждет своего часа. И несладко придется тем, кто окажется поблизости, когда пробьет тот час роковой.

Стасик не стал настаивать, поскольку гоблин, в целом, был прав. В крепости действительно обитало нечто. Вот только что оно такое и насколько опасно, Стасик сказать не мог. Судя по тому, что он вынес из общения с этим загадочным существом, оно не ведало о своем нынешнем положении, не имело ни имени, ни представления о времени, казалось растерянным и напуганным. Все это, конечно, не значило, что оно безвредно. Было ясно, что оно не человек, и вообще имеет некую непостижимую природу, раз сумело просидеть в подземелье долгие годы без пищи. Но вот вопрос — являлось ли оно злом или жертвой?

— Ты про чай что-то говорил, — напомнил Грыбан, и потер ладонью свое выпуклое бледно-зеленое брюхо. — В крепость-то мы не пойдем, ибо проклята, а если бы ты его сюда принес, угостились бы, пожалуй.

— Хорошо, — сказал Стасик. — Я мигом.

— Если к чаю деликатес какой завалялся, пирог там, или копченый окорок, их тоже тащи, — крикнул ему вслед упитанный гоблин. — Что ее, воду голую, промеж зубов гонять?

Стасик вскоре вернулся с закопченным чайником и