Нет голода неистовей - Кресли Коул

— Да какого черта Кристоффу нужно от Эммы? — вспылил Лаклейн.

Гаррет покачал головой.

— Нет. Кажется, Рос сделал это, чтобы признали его союз с Мист.

Валькирия вместе с вампиром?

— Он показался куда вменяемее остальных вампиров. А теперь, иди!

Лаклейн вскочил на ноги. Легко уловив запах Эммы, он пошел на него. Прокравшись по роскошному особняку, ликан приостановился на этаже, где находилась Эмма. Из ее комнаты как раз выходила рыжеволосая валькирия с высоким мужчиной. Вампир. Первым инстинктом Лаклейна было напасть, но он подавил порыв. Скорее всего это и был Рос, вампир который помог Эмме. А рядом с ним ее тетка Мист.

Вампир утешал валькирию, стирая слезы с ее лица. Вампир, утешающий другое существо?! Внезапно Рос, насторожился, подняв голову. Лаклейн замер, прилипнув к стене. Прищуренным взглядом вампир просканировал местность, затем прижал Мист к своей груди и переместился.

Как только они исчезли, Лаклейн бросился к комнате Эммы. Но внутри ее не оказалось. Конечно, она, должно быть, под кроватью. Ликан упал на колени и скинул матрац. Пусто. Оглядевшись по сторонам, он увидел в соседней комнате Никс с Эммой на руках.

— Никс, дай ее мне. Я могу помочь ей залечить раны.

Валькирия погладила Эмму по волосам.

— Но твоя кровь имеет цену. Слишком юна та, что видит сны о войнах, в которых не участвовала и чувствует боль от ран, что убили бы ее уже десятки раз.

Лаклейн замотал головой, отказываясь верить.

— Ей снится огонь, — вздохнула Никс. — Вечный, вечный огонь.

Эмма выглядела такой слабой, ее кожа и губы были белее мела, а скулы резко выступали. Один лишь взгляд на Эмму, и Лаклейна прошибло потом от страха за нее.

Никс нагнулась и потерлась носом о носик Эммы.

— Тройственная Эмма. Но ты пока об этом и не догадываешься. Тройственная Эмма разрубила его натрое. Что это у тебя в кулачке? Любимая девочка. Это ведь он должен дарить тебе кольцо, — с усилием, но Никс смогла высвободить кольцо из ее пальчиков, тут же кинув его ликану. Он надел его, даже не удостоив взгляда. Почему, черт ее дери, она также легко не отдаст ему Эмму?

— Ты передал ей Инстинкт. И он сияет и лучится в ней подобно звезде. Она может видеть след, которым ты отметил ее, сделав своей.

Невозможно…

— И она его уже не потеряет, — валькирия нежно провела ладонью по лбу Эммы. Она часть нас всех. Эмма Тройственная.

— Никс, что заставит тебя отдать ее мне?

— А что бы ты ради нее сделал?

Его брови сошлись на лбу от нелепости вопроса.

— ВСЁ, — проскрежетал он.

Она изучала его какое-то время и затем кратко кивнула.

— Тебя ждет работа, Лаклейн. Подари ей новые воспоминания, чтобы одолеть старые.

Он вытянул руки, чтобы взять Эммалин на руки и забыл, как дышать… пока Никс, наконец, не передала ее ему. Он прижал Эмму к своей груди, но она не проснулась, и когда он поднял глаза, Никс уже и след простыл.

Быстро подойдя к кровати, он положил Эмму на нее. Затем порезал руку своими избитыми когтями и приложил к губам своей пары.

Никакой реакции.

Сев рядом с любимой, он встряхнул ее.

— Черт возьми, Эмма, проснись, — но она не послушалась. Ее губы слегка приоткрылись, и он заметил, что клыки были совсем маленькими и тупыми.

Порезав палец, Лаклейн просунул его ей в рот, второй рукой держа ее голову. Шли минуты… и вдруг она напряглась. Казалось, даже ее сердце остановилось в этот миг. И затем она сделала небольшой глоток. Спустя какой-то момент, она положила руки ему на грудь, вцепившись в него. Он вынул палец, и она тут же впилась в его руку. Откинув голову назад, Лаклейн облегченно закрыл глаза.

Пока она пила, он задрал ее ночнушку и отодвинул повязки, чтобы проверить, заживали ли бок и нога. Раны уже затягивались.

Когда она закончила, то открыла глаза и обняла Лаклейна за шею, слабо сжимая в объятии.

— Почему ты отправилась туда, Эмма? Это из-за того, что я сказал о Деместриу?

— Я должна была, Лаклейн, — ответила она, ее голос становился все тише, — он мой, он был моим… отцом.

— Я знаю. Но это не объясняет того, зачем тебе было идти на такой шаг.

Она разжала руки и отодвинулась.

— Как раз перед тем, как я уехала в Париж Никс сказала мне, что я на грани осуществления своего предназначения. И я поняла это в тот самый момент, когда вампир протянул мне свою руку, — по ее телу прошла дрожь. — Я знаю, в это трудно поверить, но я-я убила Деместриу.

— Я видел. У меня есть запись всей стычки. Пока мы говорим, Люсия на пути в клан, чтобы забрать запись у Боу.

— А как она оказалась у тебя?

— Иво записывал Деместриу на камеру. Я просто забрал пленки у Иво.

Заметив, как Эмма нахмурилась, он добавил:

— Когда ты была в логове Деместриу, я уже был в замке.

— Ты убил Иво? — спросила она с надеждой в голосе.

— О, да. С удовольствием.

— Ты злишься, что не смог лично отомстить Деместриу?

— Я злюсь, что ты отправилась к нему одна. Я понимаю, что это была твоя судьба, но больше не бросай меня так.

Положив ладонь на ее затылок, Лаклейн притянул Эмму к своей груди. Ее тело потеплело и обмякло в его руках.

— Как ты нашел Хельвиту?

— Я шел на твой запах, Эмма. Я всегда найду тебя, где бы ты не была.

— Но как ты можешь быть со мной? Зная, кто я?

Он заставил ее посмотреть на него.

— Я прекрасно знаю, кто ты. Видел все, что случилось. Теперь между нами не осталось секретов. Я хочу тебя так сильно, что мой мозг даже не может этого постичь.

— Но я не понимаю. Я была его дочерью.

— Когда я увидел его с тобой, моя ярость поутихла. Я полагал, что он каждый день злорадствовал, думая о том, что со мной сделал. Представлял, как он насмехается над тем, как забрал жизнь у моего отца, как отобрал кольцо… А он едва помнил об этих вещах и был совершенно не в себе. Но та доброта, с которой он отнесся к тебе в конце… она много для меня значила.

— Но он столько у тебя отобрал!

— Девочка, но он также и дал мне кое-что.

Она взглянула на него тем застенчивым взглядом.

— М-меня?

Он кивнул.

— Я не сошел с ума после всех тех лет ада, но едва не лишился рассудка, когда думал, что потерял тебя.

— Я видела его, Лаклейн, — прошептала она. — Тот ад. Я знаю, что с тобой произошло.

Он коснулся ее лба своим.

— Господи, как бы я хотел, чтобы это было не так. Знание, что я обрек тебя на эти воспоминания, убивает меня изнутри.

— Нет, я рада, что они у меня есть.

— Как ты можешь говорить такое?

Ее нижняя губа дрогнула.

— Я ни за что не хотела бы, чтобы ты прошел через все это один.