Нет голода неистовей - Кресли Коул

— Но это очевидный факт, — процедил он сквозь зубы. — Уверяю.

Эмма открыла глаза, желая объяснить…

Но Анника ударила ликана, заставив отлететь назад.

— Он заклеймил ее, — выдавил Гаррет. — А значит, Лаклейн придет за ней. Я просто удивлен, что он еще не здесь.

Анника снова замахнулась, но Эмма не желала, чтобы ему причиняли боль.

— Анника, не надо…

— Заставьте ее пить силой, — предложил Гаррет.

— Думаешь, мы не пробовали? Она ее выплевывает.

— Тогда попробуйте другую кровь. Возьмите мою.

— С чего вдруг такая забота?

Его голос прозвучал также громко, как и голос Лаклейна, когда тот сказал: «Потому что это моя королева, и я готов умереть за нее».

Аннику уже трясло от переполняемых эмоций.

— Ни за что! Она не станет твоей королевой! — прошипела валькирия.

— Черт бы вас побрал, дайте ей выпить моей крови!

— Она не станет, — произнесла Анника так, будто была готова вот-вот расплакаться. Такое случилось ранее только раз. Эмма хотела пить. Не желала умирать, но ее клыки, казалось, стали совсем маленькими и бесполезными. Она боялась, что Деместриу отравил ее своими когтями, и была так слаба, что едва удерживала веки открытыми.

Гаррет произнес:

— Дайте мне поговорить с вампиром, которого я почувствовал в доме.

— Он ничего не знает…

— Дайте поговорить с ним! — зарычал ликан.

Анника сказала Люсии позвать Мист и Роса. Несколько секунд спустя Эмма услышала низкий голос с акцентом, и ее веки снова открылись. Затем, словно в замедленной съемке она увидела, как Гаррет высвободился и кинулся на вампира. Оба мужчины вцепились друг другу в глотки.

— Исцели ее, вампир, — выдавил Гаррет.

Убийственным тихим голосом, оставаясь при этом невероятно спокойным, Рос произнес: — Больше этого не делай, ликан.

Он не использовал угрозу «если…то», словно знал, даже намек на его гнев испугает остальных.

Гаррет отпустил вампира. И секунды спустя, Рос тоже разжал кулаки.

— Исцели ее.

— Я не знаю древних способов, как другие. Но за определенную плату, могу попробовать связаться с Кристофом и попросить его о милости.

— Я заплачу…

Анника вмешалась.

— Но тогда Кристоф узнает о ее существовании.

— Думаешь, вампир еще не доложил? — засмеял ее ликан.

— Рос защищает наши интересы, — вступилась Мист, но Анника и Гаррет, очевидно, в этом сомневались.

Ликан повернулся к Аннике.

— Если мы сплотимся, вампиры не смогут сделать нас, как при последнем Воцарении. Объединимся в союз и защитим ее от них!

Рос предупредил гробовым голосом:

— Подождите хотя бы, пока я из комнаты выйду, прежде чем сговариваться, — и никакого последующего слова в защиту вампиров.

— Но у Кристофа моя кровь, и я убила Деместриу, — прошептала Эмма.

Мист подошла к кровати и погладила ее по волосам.

— Знаю, милая. Ты это уже говорила.

Гаррет обратился к Росу:

— Какова твоя цена?

— Я хочу, чтобы мой союз с Мист был всеми признан.

Тишина в ответ.

Снаружи ударила молния, и Анника склонила голову.

Пока Мист удивленно таращилась на свою сестру, вампир переместился к ней, и положив руку на затылок жены, посмотрел ей в глаза. Не дыша, она взглянула на него будто с благоговением, и затем они оба переместились.

Находясь в самолете, Лаклейн схватил ДВД-плеер. Харман закачал видео на эту штуку и несколько раз объяснил, как ей пользоваться, но у Лаклейна ничего не выходило, руки то и дело тряслись.

Он не мог представить, через что Эмме пришлось пройти. Еще ни один ликан, даже самый сильный, не вернулся из логова Деместриу, а ей каким-то образом удалось совершить то, чего пока не удавалось ни одному из существ — победить.

Лаклейну было необходимо всё увидеть, даже если правда и страшила его. Он должен был узнать, почему она не вернулась к нему. В Киневейн.

Когда он, наконец, выбрался из Хельвиты и нашел Хармана, то сразу же приказал ему позвонить в Киневейн.

Ее там не было. Она переместилась… в свой родной дом.

Проигрыватель, наконец, заработал. На видео она была одна в комнате, как вдруг к ней переместился Деместриу.

Наблюдая за их разговором, Лаклейн чувствовал как все сильнее сжималось его сердце. Эмма вела себя так, будто ответы Деместриу ее не задевали. Возможно, она даже не осознавала этого, но Лаклейн видел, как с каждым комментарием в ее глазах что-то потухало. Под всей ее бравадой она оставалась все той же ранимой Эммалин.

Деместриу выглядел таким же ужасным и устрашающим, каким Лаклейн его и помнил. И все же, когда Эмма признала, что ее мать ничего о нем не сказала, Лаклейн мог поклясться — на какой-то кратчайший миг — вампир показался уязвленным.

— Это кольцо Лаклейна, — произнесла Эмма в какой-то момент.

Откуда она это знает?

Деместриу нахмурился, затем взглянул на свою ладонь. Прошла пара секунд, прежде чем он ответил:

— Полагаю, что так и есть.

Лаклейн долгое время представлял, как Деместриу постоянно смотрит на кольцо, упиваясь сознанием того, что сделал, радуясь тому, что владеет постоянным напоминанием о пытках Лаклейна.

А Деместриу едва ли его замечал.

И тут ликан услышал самое ужасающее откровение.

Эмма видела во сне его воспоминания. Об огне. Вот, что произошло той ночью, когда она проснулась с криком. Вспоминая тот день, он понял, что она ощущала ту же агонию, что и он тогда.

Лаклейн закрыл глаза, ужаснувшись. Да он лучше бы умер, чем передал ей тот кошмар.

И пока он, не в силах отвести взгляд, следил за экраном, события развивались все стремительнее.

Завязавшаяся драка, заставила мышцы Лаклейна напряженно сжаться, хотя ему и был известен исход. Чего он не знал, так это, что Эмма была так тяжело ранена. Теперь его беспокойство только усилилось, став снедать изнутри.

Коснувшись носком лужи крови, как пробуют ногой на ощупь холодный океан, Эмма поморщилась. Она держала меч над головой, но руку дико трясло, а по щекам ручьями бежали слезы. Как бы он хотел забрать у нее этот страх и боль.

Лаклейн нахмурился, когда глаза Деместриу изменились. Кровь хлынула из него, словно его пронзили отравленным копьем. И в этот момент он будто почувствовал… облегчение.

На прекрасном лице Эммы застыло выражение муки. Опустившись рядом с ним на колени, она отчаянно пыталась найти причину не добивать его. Но Лаклейн точно уловил момент, когда Эммалин поняла, что обязана его убить. И хотя это и шло в разрез с ее сущностью, она все же сделала это. Совсем одна, его храбрая Эммалин убила своего собственного отца и теперь выглядела так, будто следующим на очереди был Иво. Но к счастью, она приберегла его для Лаклейна.