Конторщица - А. Фонд

Следующей вызвали меня.

Я вошла и предстала перед высокой комиссией.

– Лидия Степановна, – деланно-доброжелательно обратилась ко мне председатель Иванова с лучезарной улыбкой анаконды. – Комиссия ознакомилась с документами, но тут у нас появился один интересненький вопрос – если все так идеально правильно, то почему же возник сигнал о том, что регулярную документацию Иван Аркадьевич не ведет как надо?

– Все правильно, он и не ведет, – согласно кивнула я, пожав плечами.

Василий Сергеевич с досадой крякнул, бросив укоризненный взгляд на меня. Калерия Мироновна радостно подобралась как питон перед прыжком:

– Поясните нам, пожалуйста, – вкрадчивым тоном промурлыкала она, не сводя с меня немигающего взгляда.

– А что пояснять, – прикинулась дурочкой я. – Он не ведет. Иван Аркадьевич – человек занятый, на нем, по сути, вся внутренняя работа депо. А по документации он говорит, что и как надо делать, а технически веду я. Вот и все.

Василий Сергеевич сдавленно хрюкнул, а Иванова просипела что-то невразумительное.

– Очевидно, неравнодушные граждане не знали этого, когда влезли в дела к Ивану Аркадьевичу, – с наивным видом продолжила развивать мысль я. – Поэтому у него ничего и не нашли, так как все бумаги находятся у меня…

Комиссия отбыла, а на следующий день с утра у нас состоялся разговор.

– Ишь, как придумала, вся документация у нее, – проворчал Иван Аркадьевич, тщетно пытаясь скрыть довольный вид, – мне Василий всё рассказал.

– Главное, что проверка благополучно закончилась, – сказала я.

– Ничего еще не закончилось, – вздохнул Иван Аркадьевич. – Попьют они еще крови. Не сейчас, конечно, но попьют.

– Да это же не проблема, – ответила я. – Нужно только вовремя и правильно всю документацию вести и все.

– Ну вот и будешь вести всю мою документацию, раз комиссии сказала, – хмыкнул Иван Аркадьевич. – Сама же и напросилась.

– Иван Аркадьевич, – покачала головой я, – вот не надо сейчас все в одну кучу сваливать: одно дело помочь человеку, который помог в трудную минуту мне. Отблагодарить, так сказать. И совсем другое – тянуть на себе такой серьезный пласт работы постоянно.

– Справишься, – отрубил Иван Аркадьевич.

– Я-то справлюсь, – не стала скромничать я. – И хорошо справлюсь. Вот только зачем? Я – маленький человечек, конторщица с микроскопическим окладом. И свою работу на этот оклад я вполне вырабатываю. Так зачем мне взваливать на себя больше?

– Повышение выпрашиваешь? – нахмурился Иван Аркадьевич. – А ты, оказывается, карьеристка, Лидия Степановна. А как же на благо Родины поработать? Ударный труд и все такое?

– На благо Родины я готова поработать всегда, – радостно закивала я, – может, даже поднимать целину поеду. Или на Кудашхскую ГЭС махну. Или за туманом и за запахом тайги уеду… Там хоть романтика и цели возвышенные. А тут что? Ответственная работа и ранний геморрой?

– Тьху ты! – рассердился Иван Аркадьевич. – Ну ты смотри на нее!

Я безразлично пожала плечами.

– Повысить тебя я сейчас не могу, – со вздохом, терпеливо начал перечислять Иван Аркадьевич, – корочек у тебя не хватает. Понимаешь? По партийной линии тем более не могу. Ты, кстати, заявление в Партию написала?

Я кивнула.

– А без корочек как? – задал риторический вопрос Иван Аркадьевич.

Я опять пожала плечами.

– Вот видишь! Сама же понимаешь, что ничего сейчас не получится. Поступай летом в институт на заочное, мы целевое направление дадим, более того, я переговорю с Демьянским, он проректором в инженерно-техническом работает, пусть поможет. А там закончишь и будем думать.

– То есть пять лет я буду вести всю вашу документацию за так? – уточнила я, – прекрасно! Всегда об этом мечтала!

– Должность у тебя останется пока та же, а оклад тебе будем выплачивать по верхней вилке. Плюс все премии в двойном размере, – пообещал Иван Аркадьевич, – Лида, ты за деньги вообще не беспокойся. Не обижу.

– Тогда я согласна, – легко уступила я. – Вот только еще такой момент… документы-то у вас такие, что светить их не надо. И как я должна с ними работать, чтобы та же Лактюшкина или Жердий через плечо мне не заглядывали? На веревочке шторку вокруг стола натянуть?

– В 21 сидеть и будешь, – отмахнулся Иван Аркадьевич. – Пока так. У нас второе здание строится, как сдадут, потом все вместе в отдельные кабинеты и переедем.

На том и порешили.

Новоселье прошло замечательно.

Римма Марковна накрыла шикарный стол. Никогда бы не подумала, что из ограниченного набора продуктов можно столько всего интересного наготовить. Вечером пришли все соседи. Я еще думала пригласить Петрова, но Римма Марковна отговорила. Наверное, правильно.

Культурно посидели, поболтали. На столе было шампанское и хороший коньяк. С Риммой Марковной все уже были знакомы (и когда только она успела?). Были тосты и здравницы, анекдоты и шутки.

Римма Марковна скорефанилась с Норой Георгиевной и это был "ой".

Иван Тимофеевич тихонько отозвал меня в сторону и уговорил писать заметки в женскую рубрику на постоянной основе. Плата, пусть и небольшая, зато стабильная. Я немножко посомневалась в своем журналистском таланте, поупиралась, но в результате дала себя уговорить. Иван Тимофеевич легко сломал все мои неубедительные доводы, получил внештатного корреспондента в моем лице и ушел, окрыленный. Обещал на следующей неделе показать, что там с оберткой для мыла получилось.

Ах, да. На новоселье соседи совместно подарили мне ковер на стену. Бордовый, цветастый, с большими ромбами. Ковер, мать его!

На работе все было тихо, спокойно. Иван Аркадьевич обещание сдержал и не обидел: по итогам проверки я получила большую премию в размере двух окладов.

Сразу же после отъезда комиссии вернулась с больничного Щука. Мы столкнулись с ней в коридоре. Увидев меня, она дернулась, но отступать было некуда. Ее лицо пошло красными пятнами.

– Здравствуйте, Капитолина Сидоровна, – серьезно-доброжелательно поздоровалась я, – а у нас хорошие новости, комиссия уехала и все нормально.

Щука дернулась, но разговор поддержала:

– Конкретные замечания есть?

– Значительных нету. Все хорошо. Есть две небольшие рекомендации и одно мелкое замечание, но сами же понимаете,