Битва колдуньи. Сага о мечах - Елизавета Дворецкая

Одд помолчал.

– Ведь это не означает ничего плохого? – с надеждой спросила Ингвиль.

– Трудно сказать, – не сразу ответил Одд. – Я думал еще о том, первом твоем сне. Может быть, ты способна видеть вещие сны, только не умеешь их истолковать.

– Ты думаешь, что этот великан на самом деле охотится за кем-то? – тихо ужаснулась Ингвиль.

– Я этого не знаю. Но вспомни – ты уже довольно давно не видела никого из твоих близких. Попробуй позвать твою «новую луну». Может быть, с кем-то из тех, кто тебе дорог, происходит что-то… занимательное.

«Что-то ужасное!» – мысленно поправила его Ингвиль, снова улегшись и уставившись в темную кровлю. Она уже не боялась своего сна, но еще больше боялась его причины. Что там сны! Можно покричать во сне, можно даже свалиться от страха с лежанки – не так уж высоко, не смертельно. Но стоит только подумать, что с кем-то это происходило на самом деле! Ингвиль крепко зажмурила глаза и сосредоточилась, стараясь получше вспомнить свой сон – и грохот каменных шагов великана, и треск ломаемых сосен, и свой страх. Она хотела досмотреть до конца, узнать, с кем это было и чем кончилось.

Но, как видно, заклятья Одда были сплетены на славу: до утра Ингвиль так и не удалось заснуть. Дурные сны боялись и близко к ней подойти, а других боги ей не послали.

Утром Ингвиль чувствовала себя такой истомленной и разбитой, как будто в самом деле спасалась от великана среди поломанных сосен и раскрошенных нечеловеческой силой утесов. Она была бледна, под глазами залегли сероватые тени. Есть ей не хотелось, и она долго-долго расчесывала волосы, сидя в девичьей. Давно следовало взяться за шитье или прялку, а может, встать к ткацкому стану, но у Ингвиль ни к чему не лежала душа. Женщины посматривали на нее с опасливым любопытством, однако расспрашивать не смели.

Занятая своими мыслями, Ингвиль не заметила, как в гриднице и в мужских покоях перед полуднем поднялся шум. Туда-сюда забегали хирдманы, протопал, как тот великан, старший сын Адильса Гутхорм Длинный. Однажды донесся голос самого Стюра конунга. Но и на это Ингвиль не обратила внимания: со времени их поселения в усадьбе Железный Пирог Стюр конунг целиком предоставил ее заботам хозяек, а сам даже не справлялся о ней, обязав лишь своих людей следить за тем, чтобы она не сбежала.

Через порог девичьей шагнул Одд. Никто не удивился его вторжению: все домочадцы давно привыкли, что воспитатель Ингвиль, кем считали здесь Одда, проводит около нее большую часть всякого дня и ночью спит не в мужском покое, а на полу возле ее лежанки. Ингвиль повернула голову на звук его шагов и сразу поняла: что-то случилось. Глаза Одда, обычно полусонные, сейчас были широко раскрыты и возбужденно блестели, как у змеи, завидевшей добычу.

– Скорее, йомфру, одевайся! – воскликнул он, схватил ее за руку и поднял со скамьи. – Ты не зря видела свой сон! Корабли твоего отца идут по фьорду!

Женщины в покое дружно охнули, а Ингвиль от внезапного испуга и растерянности не нашла слов для ответа. Ей казалось, что она ждет отца целую вечность – даже отрезанная Стюром прядь волос у нее на виске снова стала отрастать. Она привыкла к своему ожиданию и уже не думала, что оно когда-нибудь кончится. Первоначальный ее страх притупился, она жила здесь в каком-то полусне, чувствуя себя всеми забытой и никому не нужной.

И вот Фрейвид хёвдинг приехал! Это известие было как удар грома, и хотя для нее оно могло оказаться спасительным, Ингвиль скорее испугалась, чем обрадовалась возвращению отца. Теперь все изменится, что-то неминуемо произойдет. Сумеет Фрейвид хёвдинг оправдаться перед конунгом или нет, новый взлет ее ждет или окончательное падение – все это решится в ближайшее время, еще до вечера!

– Оденься получше – сам конунг требует тебя! Он хочет, чтобы ты вместе с ним шла встречать Фрейвида хёвдинга! Конунг хочет, чтобы твой отец сразу увидел тебя живой! – тараторила возле нее фру Ботхильд.

Тут же в дверь постучали: присланные за дочерью Фрейвида хирдманы торопили. Опомнившись, Ингвиль бросилась надевать нарядное платье, запуталась в дорогих цепочках, застежках и обручьях, которых отец надарил ей после сговора, непослушными пальцами разбирала их, роняла одно и хватала другое, в то время как фру Торхалла пыталась заколоть ей застежку на груди, но, конечно, у нее ничего не выходило. Тем не менее вид у Ингвиль, в перепутанных золотых цепочках и скособоченном платье, был самый что ни есть торжественный! Даже Одд ухмыльнулся, глядя на эту красоту, но сама Ингвиль ничего не замечала. Ей не верилось, что через какие-то мгновения она увидит своего отца, которого привыкла считать чуть ли не обитателем Валхаллы.

– Ну что, хорошо? – волнуясь, словно девочка, которую впервые выпускают к гостям на большом пиру, спросила она наконец, встав перед Оддом.

Тот окинул ее невозмутимым взглядом и так же невозмутимо одобрил:

– Все отлично! Ты прекрасна, как невеста. Не считая того, что у тебя застежки от разных пар.

Ингвиль схватилась за грудь и ахнула. В последний момент приколов застежку от нужной пары, завернувшись в теплый плащ, вместе с Оддом и обеими хозяйками она вышла во двор. Стюр конунг уже был там с Адильсом хёльдом, его родичами и прочими своими людьми. Увидев Ингвиль, Стюр некоторое время разглядывал ее, а потом сказал:

– Ты хорошо одета, йомфру.

Это были чуть ли не первые слова, с которыми конунг обратился к Ингвиль с тех пор, как они поселились у Адильса хёльда. Нарядная Ингвиль, по мнению Стюра, должна была воплощать прежнее почетное положение Фрейвида хёвдинга, которого он лишился по вине своего предательства.

Ингвиль перевела дух, а потом подумала: как будто от ее одежды сейчас что-то зависит!

Когда Стюр конунг со всеми приближенными вышел на берег фьорда, корабли Квиттингского запада уже выбирали свободное место для стоянки. И в первом из них Ингвиль сразу узнала «Огненного Волка», лучший корабль отца. Фрейвид хёвдинг очень гордился им; на штевне возвышалась позолоченная волчья морда, а шерсть на загривке волка была вырезана в виде бурных языков пламени. Это был очень красивый, прочный и быстроходный лангскип, несущий целых тридцать скамей для гребцов и способный поднять до полутораста человек. Даже сейчас Ингвиль, видя этот корабль, с гордостью думала о могуществе и богатстве своего отца.

А Стюр конунг недовольно сжал губы: ему эти знаки мощи Фрейвида были неприятны. Тинг западного побережья избрал Фрейвида Огниво своим хёвдингом, и только сам Квиттингский запад может отнять у него это звание. Пока Фрейвид им владеет, все западное побережье обернет свое оружие туда, куда укажет Фрейвид хёвдинг.

А оружия этого было немало. Двадцать шесть больших и малых кораблей пришли вместе с Фрейвидом к Острому мысу. Даже вздумай Фрейвид с оружием в руках сражаться против собственного конунга, его надежды на победу были бы сейчас не так уж малы. «Огненный Волк» выполз носом на песок, в горловине фьорда еще виднелись входящие корабли, а за ними пестрели в море паруса все новых и новых. Сейчас, пока Стюр не получил войска восточного побережья от Хельги хёвдинга и обещанной помощи слэттов, Фрейвид был равен ему по силе. Дойди дело до схватки – кто победит?

Выпрыгнув на песок, Фрейвид хёвдинг отряхнул плащ и направился к пестрой кучке людей, в середине которой увидел знакомую фигуру конунга. Ингвиль старалась поймать его взгляд, но он смотрел только на Стюра и не замечал ее. Следом за ним торопились двое телохранителей и оруженосец с Фрейвидовым шлемом и щитом, будто хёвдинг шел на поединок.

– Я ждал, что ты приедешь ко мне быстрее, Фрейвид сын Арнора, – сказал Стюр, когда тот подошел и остановился в трех шагах перед ним. – Ведь говорят: кто смел, тот не медлит.

За спиной хёвдинга выстраивались, подходя, его люди: здесь были и знакомые Ингвиль лица из его собственной дружины, и хёльды с побережья. Фрейвид и Стюр смотрели друг на друга не слишком приветливо: скорее они были похожи на двух враждующих конунгов, которые в разгар войны пытаются договориться о мире, хотя заранее знают, что из этого ничего не выйдет.

– В моей смелости еще не приходилось сомневаться никому, – ответил Фрейвид. – Мне было нелегко собрать для тебя это войско под самым носом у фьяллей. Я передавал тебе через Хёгни Чернику, что фьялли слишком близко, чтобы можно было уводить войско в другую сторону. Наверняка Торбранд Тролль уже говорит, что квитты струсили и убежали от него. Ты сомневался в моей дружбе – и я пришел подтвердить тебе ее.

При упоминании фьяллей Стюр нахмурился сильнее. И ни о какой покорности, признании вины и голове на коленях Фрейвид, как видно, и не помышлял. Но еще не пришло время давать волю гневу.

– Не стоит говорить о таких важных делах, стоя на берегу, – сказал Стюр конунг. – Мы с тобой пойдем в святилище Тюра и там перед священным Волчьим камнем подтвердим нашу дружбу.