Приди ко мне, любовь - Лиза Клейпас

– Почему же Рейн не осталась на Юге до окончательного решения?

– Ей негде оставаться там. И мне кажется, что и для Эми это лучше, что она приехала сюда с нами. Ты и я чужие для Эми, а Рейн единственный близкий ей человек…

– О, избавь меня от этого, – прервала его Люси, отворачиваясь и идя к окну. – Не из-за Эми ты привез ее сюда. Тебе даже в голову не пришло, что на эти несколько дней Рейн могла бы остановиться в отеле.

– И это, безусловно, был бы крайне джентльменский поступок: оставить молодую, только что овдовевшую женщину в отеле!

– Но мы оба прекрасно знаем, что ты привез ее сюда не потому, что ты такой уж суперджентльмен.

– Тогда, может быть, ты скажешь, почему я привез ее сюда? – сказал он приторно-слащавым тоном.

Пылающим лбом Люси прижалась к замерзшему стеклу, пытаясь протолкнуть комок слез, застрявший в горле.

– Во время болезни… – начала она. В комнате воцарилась ужасающая тишина. – Тебе то казалось, что ты живешь дома, то, что ты сражаешься на войне. Ты то и дело говорил о сражениях, о своих родителях, друзьях, называл много имен. Но больше и чаще всего ты говорил о ней. О Рейн. – Люси резко рассмеялась. – Я сыта по горло этим именем. Я слушала его слишком долго. Ты умолял ее не выходить замуж за Клэя. Ты говорил о том, какая она красивая. Говорил, что… что любишь ее. – Медленно она повернулась спиной к окну. – Почему же ты никогда не говорил мне о ней раньше? – спросила она чуть дрожащим голосом.

– В этом не было необходимости.

– Что произошло между вами? Почему она вышла замуж за Клэя?

– Потому что он был Прайсом. Законнорожденным Прайсом. Перед войной, на Юге Прайсы считались богатой и очень влиятельной семьей. А я был обычным внебрачным ребенком. Рейн и я нравились друг другу, но я совершил ошибку, познакомив ее со своим братцем… Очень скоро они уже были помолвлены.

О Боже! Если он смог простить Рейн за это, значит, его чувства были по-настоящему глубокими. Все внутренности Люси содрогнулись от такой несправедливости. Как он мог все еще желать ее, после того, как она поступила с ним?

– Ты, кажется, не винишь ее в том, что она предпочла тебе Клэя? – попыталась задеть его Люси.

– Тогда я винил только ее. – Нечто похожее на улыбку появилось на его лице. – Видит Бог, я обвинял ее, проклинал, выдумывал сотни способов, чтобы вернуть ее назад. Но со временем мои чувства переменились. Я понял, почему она сделала это. Никогда до этого я не осознавал до конца, насколько безвольны и зависимы женщины. Рейн приняла единственное возможное и правильное решение. Она не обладала достаточной свободой, чтобы поступить иначе. Это ведь так очевидно, что Клэй с его деньгами и именем был в состоянии обеспечить ее лучше, чем я.

– Ты сам подыскиваешь ей оправдания. Почему она должна была выбрать именно Клэя? Какое значение имеют деньги, положение?

– Не думаю, что ты тот человек, который может осуждать ее за это. Ты вышла бы замуж за Даниэля по тем же самым причинам.

– Это не правда! – Люси чуть не задохнулась от возмущения. – Это было совсем другое. Я любила Даниэля!

– Правда? – Хит покачал головой и устало улыбнулся. – Теперь это уже не имеет значения. Я понял все до конца, находясь в плену на острове Гавернор, особенно то, каково быть беспомощным. Я не имел возможности контролировать и хоть как-то влиять на то, что происходило со мной. От меня ничего не зависело. Я беспрекословно принимал все, что сваливалось на меня, по возможности используя преимущества любого положения. Но по большому счету я был полностью беспомощен. Впервые в своей жизни. Вот так и Рейн. И точно так же ты.

– Но я не беспомощна больше!

– Нет. Ты нет. Ты изменилась. А Рейн нет. Она навсегда останется беспомощной.

– Но почему ты защищаешь ее? Или ты собираешься обеспечивать ее всю оставшуюся жизнь?

– Нет. Она очень скоро найдет себе того, кто с радостью согласится обеспечивать ее. Это она всегда делала с блеском. Все, что я прошу, это, чтобы ты смирилась с ее пребыванием в нашем доме на несколько дней. Это же не навсегда.

– И при этом, я полагаю, ты как обычно собираешься ходить в редакцию? – Хит резко кивнул головой в знак согласия. Люси не сумела сдержать усмешку. – Вот видишь, как все просто! Интересно, а что, по-твоему, я должна делать с Эми и Рейн? Как я буду смотреть на нее и вести с ней светские разговоры, если единственное, что я вспоминаю, глядя на нее, это то, как ты бредил ею два дня и две ночи напролет?

– Запомни вот что, – предупредительно мягко сказал он. – Между Рейн и мной нет ничего. И не было уже долгие годы.

Вспомни, что за последние несколько лет она прошла сквозь все муки ада. Подумай, что пока ты сидела у банки с леденцами в магазине своего отца и любезничала с покупателями, она боялась, что янки подожгут ее дом, изнасилуют, убьют. Она голодала. Она пережила смерть мужа. И она собственными глазами видела, как друзья и соседи убивали друг друга из-за каждого шага надвигавшейся Реконструкции, о которой вы так любите дискутировать за чашечкой кофе или десерта. Когда тебе станет жаль себя, вспомни все это!

– Как ей везет, – заметила Люси, теперь ее взгляд был холодно-безразличным, – что именно ты защищаешь ее от меня.

Хит выругался и провел рукой по волосам. Быстро повернувшись, он резким движением налил себе еще виски.

– Впрочем, может быть, будет не так уж трудно подыскать тему для разговора. У нас ведь с ней так много общего, не так ли, Хит? – Она смотрела на него до тех пор, пока он не опустил фужер и не посмотрел на нее.

– Что ты имеешь в виду?

– У Рейн и у меня есть ты… – Неужели это ее голос прозвучал так ядовито вкрадчиво? – Но только вот насколько хорошо она знает тебя? Так же хорошо, как и я? Вы были любовниками?

Он смотрел на нее так, словно не верил, что перед ним Люси.

– Какого черта ты спрашиваешь об этом?

– Вы были любовниками?

– Если это имеет значение для тебя, то можешь идти к черту!

– Были? – прошипела она.

– Нет, – сказал он, с трудом переводя дыхание. Таким разгневанным он еще никогда не был. – Нет. Ни тогда, ни теперь.

– И можешь не смотреть на меня так. Ты сам заварил эту кашу, привезя ее сюда. Ты собственными руками сделал это. Так что нечего винить меня за то, что я задаю вопросы.

– Ты невообразима, – тихо сказал он. И это прозвучало далеко не как комплимент. – Теперь мне смешно; когда-то я думал, что тебе не хватает жесткости и твердости!

– Может, ты предпочтешь кого-нибудь более беспомощного и уязвимого?

Даже Люси была вынуждена признать, что она зашла слишком далеко. Хит отвернулся от нее и крепко сжал кулаки. Он был так рассержен и подавлен, что у него все потемнело перед глазами. Испугавшись его молчания, Люси прошла мимо него и остановилась возле двери, глядя на его напряженную спину.