Третий фронт - Федор Вихрев

— И что там, Франц? — не выдержал адъютант майора, молодой совсем лейтенантик, белобрысый и лопоухий. Всю дорогу он он продремал в КШМ, проснулся лишь после взрыва броневика. И ничего не поняв спросонья, выскочил наружу, когда КШМ-ка резко затормозила. Пожилой гефрайтер Отто Раухе, личный ординарец майора, успел схватить прыткого вьюноша за полу кителя, и рывком вернул обратно к машине — рявкнув что-то непечатное…

Теперь Пауля Кенига обуревала неуемная жажда деятельности — он лез из кожи вон, стараясь хоть чем-то быть полезным. Майор, скрывая улыбку, направил его к санитарам, с просьбой разузнать о состоянии раненых и выяснить все про захваченного «большевика»…

— Жив, сволочь большевистская, — поднялся, сплюнув, Дитц. Вытер руки салфеткой, поправил сбившийся слегка набок мундир, разгладил складки под ремнем.

— Только без сознания — судя по всему, шок от контузии, плюс возможное сотрясение мозга. Подносил нашатырь — не реагирует, реакция зрачка замедленная — в самом деле глубокий шок. Да ещё наши «зольдатен» добавили, — носком сапога он ткнул «ивана» в челюсть. Голова качнулась вправо — вся левая сторона лица представляла сплошной синяк, на подбородке запеклась кровь из разбитого рта.

— Так что можешь передать герру майору — русский транспортабелен, но сколько он так проваляется — черт его знает.

— Спасибо, Франц, побегу докладывать, — лейтенант быстро направился к группе офицеров, стоявших в отдалении.

«Шустрый парень», — ассистентартц, глядя вслед лейтенанту, неторопливо закурил, наслаждаясь сигаретой, — «сообразителен и голова на плечах есть, только ему опыта не хватает»…

(От автора — несмотря на активную антитабачную камапанию в Третьем Рейхе, военнослужащие отнюдь не стремились прекращать курить. Более того, сигареты быстро стали одним из ходовых товаров как в самой Германии, так на всей территории оккупированных стран. По слухам, ходившим в армии, сам Фюрер неодобрительно относился к курильщикам, утверждая, что «… мнение „солдат на войне не может жить без табака“ является ошибочным…» и собирается после победы запретить курение во всей армии, как это сделали в ВВС и на Дойче РейхсПост. Даже усилия ОКХ, которое снизило рацион до шести сигарет в день на человека, не особо и помогало — если учесть, что в минуты затишья солдаты могли дымить без ограничений. Правда, и тут не обошлось без подножки — не более 50-ти сигарет в месяц. Страждущие выходили из этого положения просто — обменивали на марки (табачные талоны), голубые или синие талончики с отрывным корешком, дававшие право на посещение «Puff»-ов.)

— Герр майор, — вскинул ладонь под пилотку Кениг, — раненные транспортабельны, нуждаются в отправке в госпиталь. Русский же без сознания — допросить не представляется возможным.

— Наверное, он ловко симулирует, — пробурчал гауптманн Хорст, командир первой роты — наиболее пострадавшей от «иванов», — хорошенько его приложить по ребрам, и сам вскочит.

— Сомневаюсь, гауптманн, — откликнулся майор Венцель, — после того, как его отмутузили ваши подчиненные, вряд ли в ближайшее время он сможет вообще встать.

— Лейтенант, что еще сказал асистентартц Дитц?

— Русский в шоке после контузии, и сколько он так проваляется — неизвестно.

— Шайзе, а так хотелось узнать — откуда они появились, если до линии фронта довольно далеко, — заметил начальник разведки оберлейтенат Цаукен, — не хотелось бы снова наткнуться на этих сумасшедших славян.

— Это точно, — майор тяжело вздохнул, представив, что будет со вверенной ему частью, если подобная стычка повторится и, не дай бог, неоднократно.

— Герр майор, — отвлек его от тяжелых мыслей подбежавший функмайстер, — получена радиограмма из штаба армии, — и протянул ему бланк квитанции.

— Благодарю, Ханс, — пробежав глазами текст, Венцель несколько приободрился.

— Господа офицеры, полученный приказ предписывает нам продолжать движение по старому маршруту, с соблюдением всех мер предосторожности. Раненных, убитых и пленного сдать в ближайшем населенном пункте.

— А полиция или жандармы разве не прибудут сюда? — поинтересовался командир второй роты.

— У них нет времени и сил — ловят кого-то в 30-ти км от нас.

— Ну и дела, — присвистнул оберлейтенант Тилле, командир мотопехотной роты, — эти партизаны совсем обнаглели — чувствуют себя как дома, в наших тылах. Что же будет даль…, — тут он поспешно умолк, вспомнив один пункт из документа, зачитанного им недавно неким мрачным фельдполицайсекретарем в Белостоке, на сборном пункте.

Большинство офицеров подумало о том же — дружно и осуждающе глянули на несчастного. «Придержи язык за зубами» — читалось в их глазах.

Неловкую паузу мигом разрядил многоопытный майор, начавший сыпать приказами и ЦУ, направляя офицеров по подразделениям. Адъютанта он услал проследить за русским, прикрепив к нему унтерофицера Шульца. Задержал при себе проштрафившегося Тилле, некоторое время что-то выговаривал ему, держа за пуговицу кителя. И, добившись своего, отпустил последнего…

Фалангер

А потом в лагере началась веселуха. Ну прямо очень веселая веселуха!

Сначала Соджет на разведку решил скататься, как будто его это дело — разведкой заниматься. И нет бы по тихому на своих двоих лесами или на лошадях, так нет, поперся на Т-26! Ну типа самый подходящий транспорт для разведки в немецком тылу! И закономерно нарвался на немецкую колонну лоб-в-лоб, двое из его экипажа смогли оторваться и вернутся в лагерь, по их словам его накрыло близким разрывом, вроде бы насмерть.

Ну и началось! Классическое попадание говна в вентилятор, в лучших армейско-ГБ-шных традициях! Потому что на самом то деле случился писец! Полный ПЭ! Один за другим гикнулись ДВА носителя информации стратегической важности! При этом — один из них вполне вероятно попал в плен и вполне уже мог петь как соловей в Абвере с полевым телефоном прикрученный к яйцам! Потому что и ребенку ясно — «Зои космодемьянские» молчат только когда их не о чем не спрашивают! А когда допросом занимаются профессионалы — колоться начинают все и всегда!

Так что для НКВД-шников реально запахло жареным! Потому что и за меньшее — головы уже летели, а тут — такое! Так что сначала «отымели как отстирали» друг друга НКВД-шники и Карбышев с Особым Отделом. Потом «под раздачу» попала Ника, как наш «Зиц-командир». А потом принялись и за остальных. Причем основной упор делался на выяснение «А не немецкий ли шпиен Соджет»? «А не проскакивало ли в разговорах что он на сторону Вермахта перейти хочет?»

Я честно и ответил, что Соджет перешедший на сторону Вермахта — это «сказки Венского Леса». Даже несмотря на то что он в Германии жил. А причин тому две основных — «Окончательное решение Еврейского Вопроса» — ему нож вострый в одно место. Да и его «Югославские Приключения», когда он ясно понял что от Запада ничего хорошего славянам ждать не стоит никогда и ни при каких условиях. Поверили мне или нет — неизвестно, но трепать нервы мне особо не стали как и отбирать шнурки-оружие. Но правда приставили двух НКВД-шников «для охраны». И не ко мне одному, а ко всем нам оставшимся.

Из этого факта я понял что «Героический прорыв навстречу РККА отменяется», а будут нас вывозить самолетами по одному чтобы «минимизировать возможные потери». А оставшиеся «местные» сначала будут искать Соджета или его останки в процессе разнося немцам тылы «вдребезги и пополам» не заботясь особо о маскировке. Потому что Соджет в плену — вилы в выпуклую часть спины НКВД, да и всему СССР в конечном итоге!

Аня, Иван и Стас

Когда командир пропал мы решили что будем ждать его тут вместе с нашей 34-кой. Аня долго говорила с с генералом, но смогла его уговорить чтоб он разрешил нам тут ждать Олега. В его смерть никто из нас не верил. А вот в том, что если он жив то будет пробираться сюда мы все трое были почему то уверены. Продуктами, топливом и БК с нами поделились. После чего мы проводили тех кто уходил на прорыв и стали ждать командира.

Саня

Из санчасти меня выпустили накануне перехода на «Фр. Рез. склад». До склада несмотря на то что я вел одну из моторизированных групп, дошли без приключений. Видимо все-таки транспортные проблемы накрыли немцев по-крупному. У них даже не хватало людей для перекрытия второстепенных дорог. А на складе начались проблемы. Сначала пропал Змей, потом Соджет. Перспектива прорыва накрылась видимо полностью. К счастью, площадка около этого склада оказалась большой и удобной. Каждую ночь приходили два борта с большой земли. Меня перестали выпускать из лагеря. Тогда, не найдя других интересных занятий, я сел рисовать. Правда, в отличие от Фалангера, рисовал я более приземленную технику. Например, мне очень не нравилось устройство моторов ГАЗ-АА, в частности баббитовые наплавные подшипники коленвала и отсутствие масляного фильтра. По моим прикидкам, это уменьшало межремонтный пробег раз в пять-семь. Прикидки модернизации «малой кровью» у меня были еще в родном времени, здесь же я воплотил их в эскизах на бумаге. Так же по памяти я набросал вариант верхнеклапанной головки цилиндров для ЗИС-5, виденный где-то в литературе, из него в нашей истории вырос мотор ЗИС-120.