Побег из СССР - Дато Турашвили

– Навестили.

– И что?

– Мы пока ему ничего не сказали. Через несколько дней он приедет, тогда и скажем.

– А он согласится?

– Еще не знаем.

– Надо уговорить. Монах нам очень нужен. Он оружие в самолет должен пронести.

– Знаем. Нас всех обыщут.

– Когда мы летом летали в Москву, этим же рейсом летел какой-то священник. Мы специально следили – его вообще не обыскивали, относились с особым почтением, подчеркнуто, чтобы все это видели…

– Знаю. Сейчас им так удобнее, вот поэтому нам очень нужен тот монах. Я твердо решил: при любом варианте – еду. Здесь у меня никогда работы не будет, это уже точно.

– У меня работа-то будет, и что с того? Семнадцатый год учусь, а дадут мне в месяц сто двадцать рублей, еще и вычитать будут.

– Я пошел, – прервал Паату Гия и встал.

Попрощался с обоими, достал сигареты:

– Покурю, когда выйду.

– В конце недели мы узнаем ответ монаха и сообщим.

– Жду.

Вскинув в прощальном жесте руку, Гия еще раз попрощался с братьями и ушел.

Дверь ему открыла жена, и он сначала поцеловал ее в щеку, а потом достал из кармана детское лекарство. С довольным видом Гия протянул лекарство Манане и сел на стул:

– Ну, как он?

– Спит.

– Завтра у меня и деньги будут.

– Тебя с такой радостью взяли на работу, что первую зарплату завтра же и выдадут?…

Гия улыбнулся.

– Мне отказали.

– Документы забрал?

Гия кивнул.

– Дай, спрячу. Может, когда и пригодятся.

– Куда спрячешь?

– Под твои «левисы».

Гия пытливо вгляделся в ее лицо: он старался угадать, знает ли уже Манана, какая судьба постигла его джинсы. Но, не заметив ничего подозрительного, ответил:

– Нет у меня документов.

– А где они?

– Наверное, уже в Баку.

Теперь улыбнулась Манана:

– Если ты бросил их в реку, то твои документы еще даже до Рустави не доплыли. Если передумаешь, там и должен их ловить.

– Не передумаю. Все решено.

– А с нами что будет?

– Ради вас и уезжаю, вы тоже здесь не останетесь. Вначале мне самому надо отсюда выбраться, а потом, конечно, и вас вывезти…

– А как?

– Пока не знаю.

– Но ты уже окончательно решил с отъездом?

– Окончательно.

– Наверное, в новых «левисах» и поедешь.

Манана не улыбалась, но эта шутка все же очень рассердила Гиорги, и он поднялся. Достал сигарету, прикурил, потом погасил и, уходя, в сердцах громко хлопнул входной дверью, забыв, что ребенок спит.

Уже потом, 18 ноября 1983 года, в том самом неудачно угнанном самолете, получив несколько пуль, одна из которых была смертельной, в последнюю секунду своей жизни, Гия все же вспомнил тот день, когда показал маленькому Гиорги звезды на лунном небе и сказал – если соскучишься, найди эту звездочку и помаши мне рукой…

Море

Море было таким спокойным, что казалось неподвижным. Неподвижное Черное море. Таким оно бывает осенью, незадолго до самых ветреных бурных зимних дней. Солнце перед заходом становилось огромным, красным и красивым.

Обычно Тина и Гега наблюдали за заходом с балкона. Оттуда как на ладони просматривалась вся прибрежная полоса, тщательно контролируемая русскими пограничниками, вооруженными автоматами. Ведь совсем близко, уже через две деревни, начиналась Турция. Приближаться к границе, даже на несколько километров, конечно, было запрещено. Тина и Гега сняли комнату в доме, который стоял наверху, на самой вершине горы, и у которого был прекрасный балкон. Дом принадлежал лазам. Как и все лазы, хозяева часто готовили вкусную черноморскую рыбу и нередко приглашали на обед или ужин и Тину с Гегой. Гости очень сблизились с хозяевами, но английским Гега продолжал заниматься все же скрытно – он не хотел, чтобы его усердие и прилежание вызвало подозрения у семьи, живущей так близко к границе. Поэтому и было немного комичным это тайное изучение новых слов: по ночам, шепотом, вместе с Тиной, которая вознаграждала его поцелуями за правильный ответ.

Накануне отъезда они снова прогулялись по набережной, решив посмотреть на закат с берега и только потом вернуться в дом.

Стояла осень, было холодно, но холод еще не пронизывал до костей. Тину согревала близость Геги, которую она постоянно ощущала, особенно когда Гега, сидя рядом, слушал плеск волн и ждал заката.

Море было спокойным, а солнце огромным и красным.

Гега обнял Тину и поцеловал ее в щеку. Тина положила голову ему на плечо и снова почувствовала, что во всем мире у нее нет никого ближе Геги.

– А человек может переплыть море?

– Если захочет, человек все может.

– Я тебя не теоретически спрашиваю. На самом деле он может переплыть это море?

– По ширине?

– Да, до Турции.

– Может. У нас в киностудии был один режиссер или оператор, по фамилии Александрия, так вот он переплыл.

– Переплыл Черное море?

– Да, отсюда до Турции.

– Как?

– Потихоньку.

– Скажи правду.

– Правда переплыл.

– Как?

– Тренировался и переплыл.

– Все море?

– Когда доплыл до Турции, его подняли на корабль.

– Значит, до конца все же не доплыл.

– А где он сейчас?

– В Америке…

Потом они молча сидели на морском берегу, среди белых камешков, и поэтому их удивило, что они не заметили, как к ним подошли вооруженные автоматами пограничники. Вначале у Тины и Геги потребовали документы, потом им объяснили, что своим аморальным поведением они нарушают общественный порядок. Встав, Тина удивленно огляделась – хотела убедиться, был ли этот пустынный берег и в самом деле местом общественных встреч. Но еще больше ее удивило, что, как оказалось, класть голову на плечо любимому считается аморальным поведением.

Тина была удивлена, а Гега сердит – он чувствовал себя униженным. Тина испугалась, что он может что-нибудь ответить вооруженным людям, она взглядом попросила его ничего не говорить пограничникам. Гега от злости закусил губу, но все-таки, не проронив ни слова, послушно последовал за Тиной к дому и долго молчал…

Гега молчал. Он неподвижно лежал, и Тина до тех пор осторожно, как ребенка, гладила его по голове, пока он не нарушил молчание:

– Вот поэтому я и не хочу здесь жить…

– Армия и полиция всюду грубые, властные.

– Но любовь нигде не запрещена.

– В свободных странах, может, и не запрещена.

– Я тоже хочу жить в свободной стране, а ты не хочешь?

– Я хочу быть с тобой.

– А свобода тебе не нужна?

– Вместе с тобой я везде свободна.

– Если уеду, поедешь со мной?

– Я не смогу переплыть море.

– Я тоже не смогу… Так хорошо я плавать не умею.

– А что ты собираешься сделать?

– Перелететь.

– А летать ты умеешь лучше?

– Ты же ангел, главное – чтобы твои крылья смогли поднять нас обоих.

– Я серьезно спрашиваю, что ты собираешься делать?

– Я тоже серьезно говорю, что ты ангел.

– Скажи правду.

– Я и вправду улечу, но вместе с тобой…

Тина встала, открыла окно и посмотрела на море. Черное море действительно было черным.

Дато вместе с братьями внимательно слушали отца Тевдоре. Его комната производила впечатление комнаты беззаботного молодого человека, но монах очень спокойно беседовал на очень простые, но по тому времени очень важные темы.

– На следующий день после вашего отъезда меня опять навестили.

– Что им было нужно?

– Наверное, хотели узнать, что за дело привело вас ко мне.

– И что ты ответил?

– А то и сказал, о чем мы тогда говорили.

– О чем говорили?

– О Боге, Добре и Любви.

– Они этого боятся?

– Больше всего они боятся именно этого, но вслух не признаются, и публично с церковью не воюют. Даже наоборот – поменяли стратегию, со священниками и монахами обращаются с подчеркнутым почтением, так, чтобы все это видели, а КГБ тайно за каждым следит.

– И что ты будешь делать?

– То же, что и всегда. Препятствия лишь укрепляют меня в вере, так начинался и путь первых христиан. Испытания пестуют веру…

– Ты – монах и уже сделал свой выбор.

– Человек всегда и везде должен делать выбор, и не важно, светский ли он человек, или духовное лицо. Все равно должен сделать выбор между добром и злом, светом и тьмой, рабством и свободой…

– Мы тоже сделали свой выбор, – сказал Кахабер.

Он вначале посмотрел на друзей, потом на монаха и повторил эту фразу.

– Какой выбор? – спросил отец Тевдоре всех сразу.

Ребята еще раз переглянулись, как бы колеблясь, и после этой паузы Паата, посмотрев в глаза отцу Тевдоре, очень спокойно сказал:

– Мы уезжаем.

– Как?

– Самолетом.

– Как?

– Сядем в Турции на американской военной базе, а там уже они сами о нас позаботятся.

– Как?

– Как о литовцах, помнишь, в прошлом году, их в Америке приняли как героев?

– Литовцам просто повезло.

– И нам повезет, слегка припугнем пилотов, они и свернут.

– А чем вы их припугнете?

– Пригрозим оружием…