Орден Ассасинов - Колин Уилсон

Прадо был казнен в декабре 1888 года за убийство проститутки по имени Мари Агетэн. В 1887 году Прадо был арестован при попытке бегства с места ограбления; он пытался стрелять в полицейских, которые преследовали его. Спустя некоторое время также были арестованы две его любовницы, обвиненные в соучастии в другом ограблении. Заключенные в одной камере, соперницы стали негодовать на мужчину, который был виновен в их положении, и одна из любовниц сказала другой, что Прадо убил Мари Агетэн. После чего она решила рассказать об этом следователю. Были найдены ювелиры, которые опознали в Прадо человека, который продал им ювелирные изделия, принадлежащие Мари Агетэн. Во время судебного разбирательства было обнаружено, что помимо своих двух любовниц (одна из которых родила ребенка от него в тюрьме) у Прадо еще была жена в Испании. Общество валило толпой на представление Дон Жуана, который столкнулся лицом к лицу с женщиной, которую предал. X. Б. Ирвинг, описывая дело Прадо в «Исследованиях о французских преступниках», говорил: «Какая бы тайна ни сопутствовала предшествующему жизненному пути [Прадо], он был отчаянным и безрассудно смелым. Он сражался, и сражался мужественно и решительно, на Кубе и во время Карлистских войн в Испании. М. Горон в свих мемуарах склонен признать, <...> что Прадо был сыном Президента Перуанской Республики... Прадо... был кем-то вроде солдата рядом с ним; его преступления весьма безрассудны и отважны; он не знал слез... и, оказавшись в безвыходном положении, он показал себя начитанным, щедрым на слова и неодолимым в возражениях, затопив судей стремительными потоками своих аргументов и обвинений». После вынесения смертного приговора Прадо написал письмо президенту Франции Карно, попросив устроить казнь как можно раньше. Карно (который был убит пять лет спустя) исполнил просьбу; Прадо встретил свою смерть без страха. В письме другу, написанном незадолго до казни, он процитировал Дидро: «Для мудрого человека не существует таких вещей, как законы. Так как все законы подвержены ошибкам или исключениям, мудрый человек - сам себе судья, подчиняется ли он законам или нарушает их». Можно сказать, что это кредо Ассасинов.

Приблизительно десятилетием позже социолог Вилфредо Парето вывел концепцию, которая вызвала бы восхищение у Ницше и Прадо. Всех людей можно оценить по шкале с оценками от «отлично» до «очень плохо». Человек, никогда не совершавший убийства, получил бы ноль по криминальной шкале, в то время как Джек Потрошитель подобрался бы к самой вершине. Генри Форд был бы высоко оценен по деловой шкале; Ганди был бы высоко оценен по шкале святости. Все те, кто получил максимальную оценку, образуют элиту общества. Существует правящая элита и неправящая элита. Отсюда следует, что преступники, так же, как творческие люди и философы, принадлежат к неправящей элите...

В настоящее время мы бы упомянули об «элите» Парето как о доминантном меньшинстве. Исследования Тинбергена, Лоренса и других осведомили нас о жизненно важной роли, которую играет доминирование в зоологии: социальное устройство большинства птиц и животных основано на доминировании. Как ни странно, оказывается, что доминирующее меньшинство составляет ровно пять процентов от общей популяции. Это относится к людям так же, как к животным или птицам. Когда Шоу спрашивал путешественника Стэнли, сколько из его людей сможет возглавить экспедицию, если сам он заболеет, Стэнли ответил: «Один из двадцати». Шоу спросил, приблизительный ли это подсчет или точный. «Точный», ответил Стэнли. Китайцы использовали это знание во время Корейской войны, предотвращая побег заключенных тем, что держали «доминантные пять процентов» в отдельных временных лагерях для военнопленных с усиленной охраной; остальных после этого можно было оставить почти без охраны.

Ницше признал Прадо членом «доминантного меньшинства», несмотря на то что не знал ничего о зоологии. Его собственная философия признавала Силу Воли основным стимулом всех живых существ. И Ницше, в свою очередь, унаследовал это представление о воле от Шопенгауэра, чья книга «Мир как Воля и Представление» вышла в 1819 году. Шопенгауэр представлял волю как гигантскую, ослепляющую, ищущую силу, подобную некоему странному спруту. Она движет всей жизнью, но у нее нет цели, за исключением бесконечного самообновления. Так что живущие создания движимы бесконечным желанием, и жизнь - это боль, за исключением того момента, когда желание исчерпывает себя и становится скучным. Воля ведет нас под воздействием созданных иллюзий - религии, любви, тщеславия, знаний, которые дают нам ложное ощущение осмысленности и целеустремленности...

Будучи молодым человеком, сомневающимся в себе и зачастую истощенным, Ницше все это принял безоговорочно, но позже здравая интуиция обратила его к теории эволюции, и он увидел волю к власти как выражение человеческих усилий в стремлении стать богом. Эта воля к развитию, словно источник постоянного раздражения, вдохновляла элиту. В здоровом, развивающемся обществе всегда найдется место для искателя приключений - человека с четкими понятиями и достаточно храброго для того, чтобы воплотить их. В разлагающемся и фривольном обществе у такого человека нет выхода, и раздражение может привести его к уничтожению других людей или к самоуничтожению. Совершая акты насилия, он не испытывает угрызений совести, поскольку чувствует только презрение к обществу и его ценностям. (Любимым писателем Ницше был Достоевский; он считал Раскольникова отличным примером своей Воли к Власти.) К моменту смерти Ницше (1900-й год) эти взгляды нашли широкое распространение и признание среди европейских интеллектуалов.

Все изменил Фрейд. Он признал подсознательную волю Шопенгауэра и определил ее как либидо, сексуальное влечение. Эта точка зрения была настолько потрясающей - после изысканного сдерживания чувств девятнадцатого века - и пробудила такую сильную и жгучую полемику, что Ницше и Шопенгауэр были полностью заслонены - или, в лучшем случае, считались интересными предшественниками Фрейда. Фрейд определил проблему Достоевского как эдипов комплекс. В соответствии с сексуальной теорией, мужское насилие является формой замены изнасилования (хотя позже, осознав несоответствие этого определения, он так же ввел определение «смертельного побуждения»).

Адлер, в прошлом - последователь Фрейда, предложил альтернативную теорию, в которой главную роль играет воля к власти; но по сравнению с Ницше или Шопенгауэром воля к власти, по Адлеру, является защитной тенью, попыткой уравновесить чувство неполноценности. Но в сравнении с сексуальным влечением, по Фрейду, эта теория, безусловно, лишена драматической привлекательности.

И только во второй половине двадцатого века фрейдистская теория постепенно потеряла авторитет. Это, скорее, вызвано открытиями в зоологии, чем в психологии. В 1932-м году Солли Цукерман опубликовал свои исследования об общественной жизни обезьян в Лондонском зоопарке - «Общественная Жизнь Обезьян и Человекообразных Приматов», - и его находки подтверждают теорию Фрейда; казалось бы, обезьяны мало о чем думают, кроме секса, и их общественная иерархия обусловлена именно этим. Но четыре года спустя молодой американский психолог Абрахам Маслоу изучал обезьян в зоопарке Бронкса и узнал, что вся непрекращающаяся сексуальная активность являлась способом удовлетворения доминирования; доминирующие обезьяны возвышаются над менее влиятельными, и нет никакой разницы, кто занимает высшее положение - самец или самка. Книга Роберта Эндрю «Происхождение Африки» (1961) популяризировала открытие, которое было сделано более полувека назад южноафриканским натуралистом Юджином Мараисом: среди животных в их естественной среде обитания секс менее важен, чем доминирование и «территориальный инстинкт». Книга Эндрю вызвала быстрый рост общественного интереса к области поведения животных и доминирования. Книга Конрада Лоренса «В Агрессии», которая десятью годами раньше привлекла главным образом исследователей зоологии, стала бестселлером. В ней было несколько прямых вызовов теории Фрейда; но, несмотря на биологические доказательства, господство сексуальной теории стало ослабевать.

Здесь я предполагаю, что в целом, на основании здравого смысла, фрейдистское либидо менее удовлетворительно в качестве объяснения «доминирования», которое движет ницшеанскую эволюцию. Восточный деспот может наслаждаться осуществлением власти, но хранит свое сексуальное побуждение для гарема; и его сексуальная потребность кажется выражением его воли к власти, а не наоборот. Фрейдистская теория выглядит такой правдоподобной, поскольку цивилизованные люди одержимы сексом, словно обезьяны в неволе. Но было бы более логичным предположить, что сексуальное доминирование - это часть воли к власти, чем рассматривать все человеческое доминирование как выражение сексуальной неудовлетворенности. Мужчины, одержимые политическим доминированием, такие как Гитлер и Сталин, редко были серьезно заинтересованы в сексе; мужчины, одержимые сексуальными завоеваниями, такие как Казанова и Фрэнк Харрис, редко выделялись в других областях доминантной активности. Сексуальное доминирование является в некотором смысле несущественным подразделением воли к власти.