Варвары - Максим Горький

Надежда (не сразу, медленно). А вам какое дело?

Веселкина (доктору). Вы нездоровы? У вас лицо...

Доктор (негромко, как эхо). А вам какое дело?

Веселкина. Фу, как невежливо! Пойдемте, дорогая, посмотрим, как все это будет...

(Идут. Из-за деревьев является Монахов, подходит к доктору с усмешкой.)

Монахов. Что, батя, а?

Доктор. Сто раз я слышал этот умный вопрос... Что вы хотите знать? Ну?

Монахов. Шш! Эк вы... Мне ничего не надо знать... я знаю все, что надо...

Доктор (зло). Вы знаете, что я... люблю вашу жену?

Монахов (тихо, с усмешкой). Кто этого не знает, батя?

Доктор (хочет уйти). Ну... и ступайте к черту!

Монахов (хватает его за рукав). Тс! Зачем ругаться? Мы рождены не для волнений, сказал поэт... и не люблю я ничего драматического...

Доктор (резко, тихо). Что вам нужно?

Монахов (таинственно). Чтобы она - несчастье испытала... чтобы удар дали... но - не я! И не вы, батя... Вас мне жалко... я ведь - добрый... и я вижу... все вижу. От удара она мягче будет... несчастье смягчает... поняли, батя?

Доктор. Вы... пьяны? Или вы...

Монахов (с усмешкой). Выпил... все выпили! Разве это не приятно? Это очень приятно...

Доктор (злобно). Вы просто... гадина! (Быстро идет прочь. Монахов подходит к столу - на лице его жалкая, странная улыбка. Наливает вина. Бормочет.)

Монахов. Да... тебе, брат, больно? А мне - не больно?

Притыкина (идет, за ней Дробязгин, Веселкина). Маврикий Осипович, слышал, а?

Монахов. Что именно?

Веселкина. К Черкуну жена воротилась...

Монахов (как всегда). Уже воротилась? Н-да... как же к этому происшествию нужно отнестись?

Притыкина. Сам-то не понимаешь, батюшка?

Веселкина. Ведь он влюбился в Лидию Павловну...

Дробязгин (торопливо). По-моему, они очень подходят друг к другу...

Монахов. Вот и прекрасно...

Притыкина. Что же тут прекрасного? (Дробязгин оглянулся, взял со стола грушу и незаметно ест ее.)

Монахов. Всё. И что они подходят, и что она воротилась... и вы все прекрасные люди, и я хороший человек... Главное - не надо нам мешать друг другу... (Смеется и идет.)

Притыкина. А верно, хороший он... только мало понимает...

Веселкина. Ему некогда понимать, нужно за женой следить...

Дробязгин. Надежда Поликарповна - скромная женщина...

Веселкина. Вы всегда всё знаете! Она только и ждет, как бы влюбиться в кого-нибудь...

Дробязгин. Этого все желают... даже курицы...

Притыкина (вздыхая). Вот уж верно... все желают!

Веселкина. Вы, Пелагея Ивановна, Архипа Фомича любите?

Притыкина. Я-то его очень, да он-то меня не особенно... Ну, что ж делать? Сама виновата: не ходи сорок за двадцать... Вон - голова идет... и сама рожденница с ним... очень милая женщина!

(Идут Богаевская, Редозубов с сыном, Павлин. Дробязгин подтягивается, принимая скромный вид. Гриша делает ему дружеские гримасы, Веселкина смеется, видя это.)

Павлин. Я говорю ей: монастырь - это, девушка, не трудно, а ты вот гнусного родителя твоего возьми и пригрей, - это ноша, это, говорю, крест...

Редозубов. Слышишь, Гришка?

Гриша. Слышу... Ведь я в монастырь не хочу... чего же?

Редозубов. Эх... дурак!

Притыкина. Уж как все хорошо у вас, Татьяна Николаевна! Всего-то много, и все вкусное, все редкое... ох, дорогая вы моя, как это приятно!

Богаевская. Ну, я рада, коли угодила... Жарко вот очень...

Притыкина. А вы лимонаду с коньячком... меня Сергей Николаевич научил лимонад с коньяком пить... освежает!

Редозубов (тоскливо). Татьяна Николаевна! Зачем ты меня позвала? Сидел бы я дома... Вон Павлин говорит - это, говорит, Валтасаров пир...

Богаевская. Оставь детей и уходи, коли не нравится... А Павлин глупости говорит, хоть он и старик...

Редозубов (задумчиво). Заглотал он меня... Что хочет, то и делаю... Это - я?

Богаевская. Зато глупостей меньше делать стал. Давно уж тебя, батюшка, следовало ограничить...

Редозубов. Столбы сломал я... Семь лет за них держался, сколько денег убил по судам...

Павлин. Столбов - жалко. Очень украшали они улицу.

Богаевская. Ну и врешь...

Притыкина. Ездить стеснительно было... а так - ничего! Все-таки каждый видит, каждый спросит, чьи столбы? И знает, что вот в Верхополье городской голова - Редозубов...

Редозубов. Гришка! Чего глаза пялишь на бутылки?

Гриша. Я так, папаша... Больно много их...

Богаевская. Что ты на него орешь? Сам сделал парня дураком, да сам же и сердится...

Редозубов. Ты думаешь, я не вижу, что делается? Эти фармазоны... они варвары, они - нарушители! Они всё опрокидывают, все валится от них...

Богаевская (позевывая). Видно, плохо было построено...

Редозубов. Ты - барыня... тебе ничего не жалко... Вы, баре, чужими руками делали, оттого вам и не жаль... а мы - своим горбом... да...

Богаевская. Да, мы не жадничали... И что нами хорошо было сделано, то, батюшка мой, осталось... А вот умрешь ты, и на месте, где жил, останется только земля испорченная... земля ограбленная.

Редозубов (гневно). Гришка! Иди прочь... Где Катерина? (Идут исправник и Притыкин.) Зови ее домой... иди! Вон - Архип идет... чем он меня лучше? А его наравне со мной ставят... (Идет прочь. Павлин за ним.)

Богаевская. А пожалуй, напрасно я старику-то наговорила... а? Вот... дура...

Притыкина. Ну, дорогая, а он как говорил?

Исправник. Ваш дом - эдем, Татьяна Николаевна, и сами вы - богиня...

Богаевская. Да, очень похожа...

Исправник. А посему - желаю вам праздновать день вашего рожденья еще раз пятьдесят!

Богаевская. Не много ли?

Притыкин. Действительно, Татьяна Николаевна... верно! В другом бы месте Редозубов излаял меня, как собака, а у вас - не может! Потому - вас все уважают... и никто ничего не может...

Богаевская (спокойно). Знают, что вон выгнать могу...

Исправник. Браво!

Притыкин (с восторгом). Знают!

Притыкина (вздыхая). Это очень хорошо, если человек чувствует, что его выгнать могут!

Притыкин (жене, значительно, задорно). Это вы... насчет кого же?

Притыкина. Вообще! А ты думал - про тебя?

Притыкин. То-то.

Исправник. Смирно-о! Выпили, закусили, - ну-с?

Притыкин. В стуколку?

Притыкина. В стуколку и я буду...

Исправник. Извиняюсь...

Богаевская. Идите, батюшка, идите...

(Все уходят. Богаевская сидит в кресле, обмахиваясь платком. С правой стороны доносится голос Степана. Матвей развешивает и оправляет фонарики. Степан и Катя идут рядом. Степан, как всегда, говорит резко и как бы насмешливо.)

Степан. ...Там горит великий огонь разума, и все честные, все умные люди видят при свете его, как грязно и скверно устроена жизнь...

Катя (негромко). Там много честных и умных?

Степан (усмехнулся). Ну... не очень... (Богаевская тихо смеется.) Потому-то я и говорю - идите туда! Отдайте хоть два-три года вашей юности мечтам о новой жизни и борьбе за эти мечты. Бросьте частицу вашего сердца в общий костер протеста против пошлости и лжи...

Катя (просто). Я пойду...

Степан. Быть может, вы испугаетесь и снова вернетесь в это болото... но - будет у вас чем вспомнить юность... а это - хорошая награда за то, что вы можете дать...

Катя. Я не ворочусь...

Степан. Сюда, в этот чертов угол, не долетает ни звука той жизни... Вы посмотрите, как слепы, глухи, глупы все здесь...

Катя (вздрогнула). Монахов и доктор похожи на лягушек...

Степан. Что вам делать здесь? Ну, выйдете вы замуж за какого-нибудь купчика, вроде вашего брата...

(Видит Богаевскую, немного смущен, поправляет фуражку.)

Богаевская (улыбаясь). Что, милый? Чего конфузитесь?.. Он хорошо говорит, Катюша... честно говорит! Ничего не обещает - это хорошо... А когда обещать начнет - не верь...

Степан (грубовато, очень искренно). Знаете... славная вы... честное слово!

Богаевская. Ну, ну... идите! Идите... живите!

(Степан и Катя уходят.) Эх... милые вы мои человеки... (Идет Лидия, читает какую-то записку, нервно двигает бровями.) Лидуша!

Лидия. А, вы здесь? Надоели вам эти люди, да?

Богаевская. В мои годы люди скоро надоедают... Послушай-ка, хочу я тебе сказать... присядь-ка! Видишь ли, я тринадцать лет безвыездно прожила здесь... одичала я и многого теперь не понимаю... так ты уж извини мне... ежели я что-нибудь не так скажу...

Лидия (кладет ей руку на плечо). Не нужно говорить об этом... Ведь вы... по поводу моих отношений к Черкуну?

Богаевская. Да, да... Болтают они тут... перемигиваются...

Лидия. Что нам они?

Богаевская. Ну... не о чем и говорить.

Лидия (задумчиво). Вот... если хотите... Его жена прислала мне записку, в которой сообщает, что у нее нет вражды ко мне... что-то в этом роде. Как жалки люди, не правда ли?

Богаевская. Люди-то? Да-а... Ее мне жалко...

Лидия (улыбаясь). Надеюсь, вы не считаете меня способной отнять у нищего его единственный кусок?

Богаевская. Ну что ты, Лидочка! Ты - Богаевская, а этого достаточно, чтобы знать себе цену... Ну, отдохнула, пойду к ним снова... Скажи - он нравится тебе?..

Лидия. Не очень... Но среди других...

Богаевская. Груб он... резок... Ну, дай бог счастья тебе...