Коридор - Сергей Каледин

- Она предполагает в Торфяной,- робко промолвила Липа, наблюдая за реакцией сестры. Та молчала пока, только шумно выдувала дым через ноздри.От дома недалеко. И экзамены полегче. Аттестат у нее - сама знаешь!

- Лентяйка! - наконец отреагировала Марья, тыкая папиросу в блюдце.Зла на вас не хватает! И будет всю жизнь в болоте ковыряться!..- Марья постучала пальцем по столу.- Помяни, Липа, мое слово, даст она тебе прикурить...

- Ну, что вы все на нее! - всплеснула руками Липа.- И Георгий, и ты. Конечно, она не очень старательная, но она способная...

- Чаю! -раздался голос Михаила Семеныча. Он сел, отер лысину и, чтобы зря не пропадала строгость, добавил: - А верхом - ты это, Марья, брось! В мужских портках! Никакой солидности! Ты же не просто так, ты директор. И не кури при отце!

Марья раздраженно крутанула в блюдце не до конца погасшую папиросу, источающую еле заметный дым. Липа подала отцу чай.

- В стакане!-отвел ее руку с чашкой Михаил Се-меныч.- Тебе жакет надо, юбку черную... Варенья на столе не вижу... Сливового.

Марья поднялась за вареньем. За ней поспешила Липа.

- Отвыкла,- виновато пробормотала Марья.- Не могу вот так вот с места в карьер перестроиться.

- Может, мне его забрать все-таки, Машенька? - виновато, потирая руки, спросила Липа.

Марья обернулась к сестре, обняла ее и поцеловала:

- Да что ты, Липочка, говоришь? Обойдется как-нибудь. Слава богу, живы-здоровы... Обойдется.

Мычали коровы, солнце почти совсем ушло в пруд, от него осталась только маленькая желтая горбушка.

3. ЛЮСЯ ВЫШЛА ЗАМУЖ

Зимой Люсю затошнило, а когда "неукротимая рвота беременных", как для внушительности называла токсикоз Липа, прекратилась, с Финляндией был заключен мир. Стал длиннее рабочий день, на улицах появилось много мальчиков в форме ремесленных училищ. Старинный друг Георгия по Павловскому Посаду Митя Малышев, приходивший до финской кампании по воскресеньям в Басманный в гости с женой и сыном Витей, стал приходить реже и только с женой: Вите отрезали отмороженную на войне пятку, а с палочкой он ходить по гостям стеснялся.

Беременность Люся долго скрывала, пока ее не начало поминутно рвать и все стало безразлично.

Виновником Люсиного состояния оказался ее однокурсник Лева Цыпин.

С Левой Люся работала в паре на практике по геодезии. Потом в той же паре они остались немного подработать геосъемкой в колхозе под Калинином. Когда Аня, ездившая проведать сестру, рассказывала дома, какие под Калинином прекрасные места и что спят Лева с Люсей на сеновале, Георгий сказал: "Э-э... ребята..." - и сделал жест, будто оглаживал бороду. Липа, естественно, была возмущена таким гнусным предположением.

Состояние Люси давало основание для законного аборта, но Липа категорически запретила дочери даже говорить об этом, а Георгию - думать: первый аборт, последующее бесплодие... Люся будет рожать.

Марья по телефону кричала, что надо написать на негодяя в райком комсомола.

Не зная, на что решиться, Липа позвонила Роману, сказала, над(C) поговорить. Роман обещал приехать вечером.

Аня встревожилась. Из художественной литературы с ей было известно, что благородные молодые люди женятся иногда на обесчещенных не ими девушках. А вдруг Роман решит жениться на Люсе? Это никак не входило в Анины планы, потому что она давно уже решила сама выйти за Романа, как только ей исполнится шестнадцать лет.

Она узнала у Василевской - Василевская юрист,- такой брак возможен, потому что Роман не родной мамин брат, а сводный, сын маминой мачехи.

Так что Роман Аню вполне устраивал. Он, правда, не подозревал, что ему предстоит жениться на Ане, но наверняка обрадуется, когда она ему скажет. Потому что она красивая. Может, у нее и неги толстоваты, и веснушки, но раз все говорят, что она похожа на тетю Марусю, значит, красивая. А веснушки можно свести. Врач из Института красоты на улице Горького сказал ей: "Получите паспорт и приходите - сведем". , Люся, правда, тоже красивая: и ноги стройные, и гла-эа большие... Заю нос курносый. Но у Люси одно преимущество- взрослая.

Роман не предложил Люее выйти за него замуж. Он только запретил жаловаться: никаких кляуз, сказал он, не надо ни перед кем унижаться. Ребенка он усыновит.

А кроме того - при теперешнем международном положении - аборт поступок антиобщественный.

Михаилу Семенычу, проживающему теперь у Романа, решили во избежание осложнений ничего не сообщать. Липа успокоенно перевела дух, разложила швейную машинку "Грицнер", подаренную ей отцом на свадьбу, не забыв в тысячный раз вспомнить, что "Зингер" стоил сто пятьдесят, а "Грицнер" двести золотом, и расставила Люсе платье. На весну.

Лева-герой романа - в Басманном не показывался.

Весна еще толком не началась, когда позвонила Александра Иннокентьевна, мать Левы, и сказала, что, к огромному ее огорчению, она только вчера узнала о положении вещей и очень бы хотела познакомиться со своей будущей невесткой и ее родителями. Если они не возражают, она будет рада принять их у себя.

- Заерзали, засуетились! - презрительно усмехнувшись, сказала Люся.Познакомиться надумали!.. Не хочется, чтобы сыночка из комсомола поперли!..

- Ты подала в комсомольский комитет? - всплеснула руками Липа.- Роман же не велел!

- Ничего я не подавала,- огрызнулась Люся.- Что гам, дураки, не понимают...

Перед знакомством Липа выяснила у Люси род деятельности и социальное положение будущих родственников, впрочем не очень внимательно, ввиду срочности. Сначала про отца. Про отца Левы Люся сказала, что не знает, кем и где он работает, но точно знает, что он не русский... В этом месте Липа понимающе кивнула головой - Цыпин же. Люся помолчала и сообщила, что Александр Григорьевич недавно освободился из заключения, где ошибочно провел два года. Липа схватилась за голову, потом за папиросы и остальную информацию про родственников слушала уже вполуха. Запомнила, что сама Александра Иннокентьевна носит девичью фамилию Щедрина и работает по борьбе с грызунами. Старшая сестра Левы преподает в школе историю.

...Александра Иннокентьевна, высокая седовласая дама в пенсне, открыла дверь и поцеловала не по годам повзрослевшую румяную Аню: "Здравствуй, милая". Аня смущенно приняла ее поцелуй и уступила место Люсе, исправляя ошибку Александры Иннокентьевны. Люся, подурневшая от недавнего токсикоза, недовольно выслушала извинение будущей свекрови, ткнулась губами в ее напудренную щеку и отошла к вешалке. Александра Иннокентьевна энергично пожала руку Георгию, протянула руку Липе, но Липа в это время расстегивала боты, и рука Александры Иннокентьевны на лишнее время зависла в воздухе. Георгий постучал жену пальцем по спине. Липа выпрямилась и в замешательстве потянулась целоваться со сватьей. Александра Иннокентьевна не успела увернуться. Пока Липа говорила слова приветствия, она заметила на груди Александры Иннокентьевны значок "Ворошиловский стрелок" и пожалела, что не надела свой - "Ударник Метростроя".

- Прошу,- пригласила Александра Иннокентьевна, открывая двухстворчатую высокую дверь в комнату.

"Как у нас в Пестовском",- подумала Липа и тихо сказала Георгию:

- Белого не пей. Георгий поморщился:

- Опять ты свое мещанство!..

Навстречу гостям с дивана поднялся Александр Григорьевич, похожий на немолодого армянина.

- Цыпин, Александр Григорьевич... Отец виновника, так сказать, нашего с вами... торжества. Очень рад. Прошу к столу.

Стол был и правда торжественный. Перед каждым стояло по три сервизных тарелочки мал мала меньше сто-ночкой, справа от тарелок на серебряных перекладинках лежали приборы, касаясь белоснежной скатерти только черенками, а слева - из серебряных манжет торчали жесткие салфетки. Аня села за стол, не зная, куда деть рука; Лила, не обращая внимания на убранство стола, поглядывала на дверь, ожидая выхода жениха, Георгий сел за стол и растерялся, а Люся, небрежно скользнув взглядом по роскоши, чуть заметно усмехнулась: сориентируется- свои возможности Люся знала.

В комнату впорхнула полная суетливая женщина, се-Левы Оля. Она принесла на блюде заливное, проворковала что-то, здороваясь, и снова унеслась на кухню. Люся с удовлетворением отметила про себя, что Оля немолода и чуть рябовата, несмотря на пудру. Над диваном Александра Григорьевича висел большой портрет человека, кого-то Липе смутно напоминающий и одновременно очень похожий на Александру Иннокентьевну. Липа уже решила спросить, не папаша ли это хозяйки, но, садясь за стол, разглядела у самой рамки блеклые латинские буквы: Вольтер.

- А где же Лева? - спросила Липа.

- Мама! -одернула Липу Люся. Липа вздрогнула, Александра Иннокентьевна удивленно повела бровью.

- Люсенька сейчас стала такая вся нервная, прямо я не знаю... забормотала Липа.- А скажите, пожалуйста, Александра Иннокентьевна, на инструменте,- Липа кивнула на пианино,- вы играете или члены семьи? - Этим чисто, светским вопросом Липа как бы аннулировала неудачное: "Где Лева?"