Коридор истинного пути - Марк Макаров

Марк Макаров

Коридор истинного пути

Возносясь всё быстрее и выше, я словно парил над головами слепых и глухих прохожих. Я неустанно двигался в пустоте, покуда меня ещё вело за собой сияние яркой звезды. Повинуясь сакральному зову, я стремительно приближался к тому самому заветному и недосягаемому. Вдруг за мной захлопнулась дверь.

Я медленно открыл глаза и перевёл свой взгляд слева направо. До моего разума дошло понимание, что я нахожусь в длинном, светлом коридоре. Главной его особенностью было огромное количество дверей по обеим сторонам. Белые и однообразные, они рядком вырисовывались на стенах, убегая в какие-то невообразимые дали. Можно было бы сравнить данный коридор с больницей, но ни в одной больнице даже ночью вы не услышите такой тишины. Пугающей и одновременно манящей.

Ни страха, ни волнения, ни скорби. Пожалуй, только смирение и спокойствие… а ещё интерес. Я с интересом рассматривал светлые арки в проходах и колонны, что держали на себе цилиндрические своды. Вперемешку с гладкими жёлтыми стенами уединённый коридор больше напоминал опустевший музей, однако мне было всё равно где я нахожусь. Хоть я никогда не видел этого места, но чувствовал, будто уже бывал здесь. И ни раз.

Осознав, что коридор не имеет ни начала, ни конца, я повернул круглую ручку у одной из этих многочисленных дверей. В глаза ударил яркий свет из двух окон напротив. Небольшая серая комната была полностью пустой, за исключением нескольких далеко расставленных друг от друга музейных витрин, в каждой из которых находилось ровно по одному экспонату. Я приблизился, дабы внимательнее рассмотреть их.

За стеклянной дверцей две радостные головы, одна бронзовая, другая медная, слились губами в поцелуе. Сразу стало ясно, что этот 22-летний парень уже не первый год встречается с этой 20-летней девушкой и до сих пор старается всячески продемонстрировать свою любовь. Казалось, будто они счастливы, однако меня отпугнула трещина у их губ, свидетельствующая о скрываемом за масками расколе отношений.

Следующий экспонат оказался не менее интересным — гипсовая, потрёпанная временем статуэтка сидящей на камне женщины. Придерживая тогу у сердца, она смотрела в небо, искренне ожидая какой-то надежды. Я даже не знаю с чем можно сравнить её небывалую красоту и чистоту, пускай внешне она и не была привлекательной. Прискорбно было видеть женщину одной, муж давно бросил её и даже не думал возвращаться.

За другой стеклянной дверцей меня встретил античный кинжал с выгравированным изображением на рукоятке. На нём юнцы боролись друг с другом на мечах. Брат шёл на брата, стараясь доказать своё превосходство, но восседавшие над битвой родители не обращали на них никакого внимания. Их заботили другие вещи, и даже сейчас они не хотели брать ситуацию в руки.

Оружие вызвало у меня какое-то отвращение, поэтому я вернулся в коридор и проверил другие двери. Там меня ожидали точно такие же комнаты, с точно такими же витринами, правда, с другими экспонатами. И каждый из них был уникален! В каждом текла определённая энергия!

Рассматривая коридор с мириадами путей, я повернул обратно и, видимо, вернулся туда, откуда пришёл. Все двери были одинаковыми, но лишь на одной из них была чёткая надпись «Выход». Мной по-прежнему двигал интерес, когда я вышел туда. Некое открытое пространство образовалось вокруг. Вдалеке меня зазывала, словно маяк в шторм, мраморная женская скульптура.

Повинуясь её чарам, я пошёл к ней. Чувства изнутри подсказывали, что я всё делаю правильно. Мои шаги были легки и плавны, в отличие от, шагающих по тропкам, неизвестных прохожих. Почти все они были слепы и глухи на своём бренном пути. Одни довольствовались тем, что их белые глаза бессмысленно устремлялись в неизвестность, а уши опирались лишь на звучание собственных мыслей. Куда они направляются? Слепцы не могли знать ответа, ведь сознательно отвергали окружение.

Кто действительно хотел слышать и видеть мир, тот рассматривал его своими кристально чистыми глазами, обращая внимание на каждую деталь и мелочь вокруг. Они видели свой путь, понимали, кто они такие, куда и зачем идут. Эти зрячие познавали себя как раз таки с помощью взаимодействия и соприкосновением с мирозданием.

Внезапно я обнаружил себя в месте, которое когда-то называл домом. Здесь изменилось многое: пропали семейные фотографии, исчезли вещи из моей комнаты. Не было даже кровати, на которой я спал когда-то. Лишь на кухне спиной ко мне сидела…

— Мама… — позвал я склонившую голову женщину. Та не обернулась, продолжая пить свой утренний кофе со вкусом горьких слёз.

— Мама… — настойчиво приблизился я. Женщина залилась рыданиями, а кружка в руках вновь задрожала. Прямо как руль в моих руках тогда.

— Мама… — я протянул руку, умоляя её успокоиться и простить меня, но ладонь прошла мимо, будто я пытался поймать туман. И тут я вспомнил всё! Вспомнил, как я умер. Как не справился с управлением и столкнулся с автобусом.

Из ослепших глаз женщины вытекали жгучие слёзы, а оглохшие уши не воспринимали никаких утешений. Маме казалось, что её тропка навсегда обрывается, но я видел, что это всего лишь яма на пути.

— Всё ещё будет! — хотел сказать ей я… но не смог. Потому что у меня уже ничего не будет. Меня нет. Я попросту не существую.

Какое-то время спустя, мама успокоилась и взглянула на мир чистым и ясным взором. Что-то уходит, но что-то обязательно приходит. Такова суть всех вещей, решила она и смирилась.

Я продолжал наблюдать как она вновь начала улыбаться, смеяться, влюбляться, как она заново вышла замуж, родила дочь, покрылась морщинами и отправилась в свой коридор, затерянный среди звёзд. И никогда она не забывала о моей смерти, как и никогда никого не винила в этом. За свою эфемерную жизнь ей удалось воспринять потерю как должное.

Я отошёл от того, что когда-то было мраморной скульптурой женщины. Сейчас от творения остались лишь морщинистые белые осколки, распадающиеся в пыль. Теперь я вспомнил, что мне нужно сделать.

В коридоре предо мной стояло множество выборов, но я остановился именно на витрине с глиняным горшком. Не потому что он мне понравился, а потому что меня искренне манило к нему. Простой, как и изображённые на нём люди. Оранжевая потрескавшаяся краска вырисовывала на чёрном фоне плачущую девушку и такого же рыдающего парня. Влюблённые отвернулись друг от друга, смотря в разные стороны, а между ними воздвиглась стена из слёз, ссор и недопонимания. Я мог отказаться, ведь видел все отрицательные