Следы в ночи - Урсула Куртисс

Он рассчитывал, что поцелуй будет поверхностным, своего рода оскорблением. Но все вышло по-другому. Правда, у Сентри не было времени осознать это. Сара резко вырвалась. Он молча смотрел на нее, на ее побелевшее лицо, на ее губы, которые вдруг показались ему страшно волнующими и до боли знакомыми. Его взгляд встретился со взглядом ее больших непроницаемых глаз.

— Не бойся, я не закричу, — сказала она.

Пока они стояли так, раздался звонок, и Сара направилась к двери. За ее восковой бледностью скрывалась, должно быть, насмешка. Он позволил себе увлечься, а она осталась трезвой. Сара вернулась в сопровождении высокого, внешне дружелюбно-ленивого мужчины, и сказала коротко, без всякой теплоты:

— Мистер Сентри — мистер Корт. Эндрью — брат Ника Сентри, Джеймс.

Это был человек, который целовал Сару в ее спальне, когда Сентри пришел к ней с известием о смерти Ника.

Глава 9

Тот, кто был близок Саре Девани, тот, кто был в японском лагере для военнопленных, тот, кто знал о намерении Сентри встретиться с Твинингом.

Когда они протянули друг другу руки, Джеймс Корт посмотрел на Сентри с явным интересом.

— Когда я услышал то печальное известие, я чуть было не зашел к вам, но узнав, что у вас кто-то болен, счел момент не совсем благоприятным. Второй попытки я не делал. Вы же знаете, как это бывает.

Сентри кивнул. Конечно, он знал, как это бывает, также он знал, что Корт после первой попытки легко мог послать кого-нибудь за записной книжкой.

— Сара говорила мне, что вы встречали Ника в Кабанатуане.

— Да. На войне случаются странные вещи. Но… если у вас нет ничего более интересного, идемте с нами обедать. Ты не можешь уговорить его, Сара?

По всей видимости, Корт не признал в нем человека, вторгшегося в спальню шесть лет назад. Сентри ломал себе над этим голову по дороге в ресторан и пока Корт изучал меню, поднося его к самым глазам. «Ага, — подумал Сентри, — поклонник Сары слеп, как летучая мышь».

Интересно, сказала ему Сара тогда, кто он? Кажется, нет, или же Корт превосходный актер. Единственной реакцией, которую смог заметить Сентри, было такое же удивление, как у Феррара — удивление, вызванное его необыкновенным сходством с Ником.

Были поданы коктейли, и Корт, предложив тост за здоровье Сары, вдруг сказал:

— Странной случайностью было встретить Ника в Кабанатуане, — он замолчал, бросив неуверенный взгляд на Сару.

— Продолжай, Джеймс, — спокойно сказала она. — Ты же знаешь, что меня это тоже интересует.

— Итак… О’Доннелл был расформирован в июле 1942 года. Осталось несколько врачей и заключенных: среди них был и я. Но меня увезли только осенью того же года…

Сентри вдруг почувствовал себя совершенно беспомощным. Джеймс Корт называл места и даты, которые невозможно было проверить. У Сэндса оказалось достаточно времени, чтобы сфабриковать себе убедительно звучащее военное прошлое.

— Наконец, в середине декабря 1944 года, они отослали нас в Кабанатуан. У них была эпидемия дифтерии, не было никаких средств для борьбы с ней. Если кто-то жаловался на боль в горле, того, как правило, через два дня хоронили. Ник тоже подхватил дифтерию, но он оказался в числе везучих. — Корт спохватился поздно.

Сентри молчал. Болезнь пощадила Ника — для Сэндса. Сара очень тихо сидела рядом. Корт продолжал рассказ подчеркнуто деловым и спокойным тоном.

— Я узнал Ника не сразу («Зато его сразу узнал Сэндс», — подумал Сентри. — Узнал и скрылся под фальшивым именем). Но я видел его прежде лишь раз, — помнишь, Сара, у вас в Сваннете — он очень изменился. Мне даже не удалось как следует поговорить с ним. Он работал на строительстве дороги, а я дежурил в лазарете. Потом пронесся слух, что нашу группу перебрасывают в Японию. Этого, разумеется, не произошло, и я продолжал работать в лазарете, пока нас не освободили. В свое время Ник решил, что я первым вернусь домой и попросил меня — он взглянул на Сару — разыскать тебя и сказать, что скоро все кончится.

Сентри глубоко вздохнул, а Корт продолжал:

— Я, разумеется, и понятия не имел, что Ник планировал побег. Нас освободили через несколько недель, но тогда, конечно, представить себе этого никто не мог. Через некоторое время пребывания в лагере перестаешь вообще во что-либо верить.

— Вы помните еще кого-нибудь из барака Ника? — равнодушно спросил Сентри.

Корт задумчиво покачал головой.

— Я ни с кем не общался. Странным образом несколько дней назад в гольф-клубе Коннектикута я встретил одного человека, который показался мне знакомым. Я заговорил с ним, но, кажется, он меня не узнал. Возможно, я ошибся.

Чтобы скрыть свой испуг, Сентри со скучающим видом принялся рассматривать рисунок на скатерти. Тем человеком, разумеется, был Джеральд Лайонс. Но вот оказалась ли встреча случайной? Лайонс не узнал его. Это могло быть обычным неузнаванием или открытым вызовом Сэндса.

— Значит, вы не помните ни Твининга, ни человека по имени Сэндс? — спросил Сентри, закуривая.

— Сэндс? Кажется, нет. Твининга тоже не знаю. Возможно, если бы я его увидел… Сара рассказывала мне о ваших подозрениях. Должно быть, это ужасно, и мне хотелось бы чем-нибудь помочь вам. Твининг…

— Он умер, — коротко ответил Сентри.

Он с таким напряжением ждал реакции Корта, что чуть не вздрогнул, когда рука Корта, держащая вилку, застыла в воздухе.

— Умер? После того как пережил войну и лагерь? Что же случилось, он утонул в ванне?

Сентри качнул головой, а Сара сказала:

— Эндрью думает, что его убили.

Сентри предпочел бы сам выбрать момент для подобного сообщения. Он продолжал наблюдать за Кортом.

— В самом деле? — с вежливым интересом спросил тот. — Вы полагаете потому, что он… много знал? Но это же глупо. Он ведь был не единственным в лагере, да и потом, наверное, не хранил эту историю… К тому же, я думаю, намного проще было бы убрать вас.

— Благодарю, — сухо ответил Сентри. — Больше ни за что не пойду в парк на полночное рандеву.

— На вашем месте я бы тоже не стал этого делать, — сочувственно сказал Корт.

— Джеймс, — как-то слишком быстро произнесла Сара, — ты не мог бы заказать воды?

Сентри задумчиво смотрел на них, спрашивая себя, почему их шестилетние отношения не пришли к логическому концу. Сара была без кольца и не выглядела слишком счастливой. Корт оставался внимательным к ней, но не больше.

Они бросились друг другу в объятия, забыв об умирающем от голода человеке, который построил жизнь на своей любви, который разработал план бегства и с надеждой сказал, что скоро все кончится.

Когда Корт поднялся, чтобы поздороваться со знакомыми в другом конце зала, Сентри спокойно спросил:

— Ты случайно не обнаружила за это время письма Ника?

Она молча покачала головой, судорожно схватившись за перчатки, лежащие на столе.

— Ты же знаешь, как они важны, — настаивал он.

— О да, но я… — Она замолчала.

— Что?

— Ничего, — коротко ответила Сара, и в этот момент вернулся Корт.

Сентри, охваченный бешенством, смотрел в свой стакан. Сегодня понедельник и, вероятно, у него уже не будет возможности до отпуска застать Сару одну. Она собиралась уезжать в среду: таким образом, у него оставался лишь вторник, чтобы сломить ее холодную, непоколебимую оппозицию. При этом он был твердо убежден, что найдет в письмах или открытке нужное имя или хотя бы намек.

Пока он мог только спросить ее. Он заметил как бы между прочим:

— Ты сегодня упомянула о Сваннете. У моего друга Си Стевенсона там домик. Может, вы когда-нибудь встречались?

— Стевенсон? — повторила Сара. — Возможно. Но я там не была уже давно. Мне кажется, тетя упоминала когда-то это имя.

— Твоя тетя Гарриет? — подчеркнуто вежливо кивнул Сентри.

— Именно, — резко ответила девушка.

Было около одиннадцати, когда Сентри вернулся домой. Он сразу же заказал междугородний разговор. Наконец издалека раздался женский голос:

— Слушаю.

— Пожалуйста, мистера Лайонса.

— Вы имеете в виду мистера Лайонса из бюро?

— Да. Это очень срочно.

— Сожалею, но мистер Лайонс у нас больше не работает.

Оказалось, Лайонс и адреса не оставил и не сообщил о своих дальнейших планах. Сентри намеревался на следующий же день позвонить миссис Лайонс. Он во что бы то ни стало хотел выяснить, действительно ли в клубе был высокий человек в роговых очках и разговаривал с Лайонсом.

Сара долго смотрела на закрытую дверцу шкафа, которую — она помнила это совершенно точно, — она впопыхах оставила открытой. Окна спальни были распахнуты, и дверцу могло закрыть порывом ветра, но ветер не мог повернуть ручку, — это надо было сделать, чтобы дверца оказалась закрытой.

Значит, в ее отсутствие здесь кто-то был; кто-то, кто осторожно, но методически навел порядок, прежде чем покинуть квартиру.