Приглашение на казнь (парафраз) - Евгений Юрьевич Угрюмов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– В домашних условиях, – говорят, – цены ему нет! – (душителю).
Нет, это не человеконенавистничество! В каждом из таких случаев есть причина: от страха, от голода, чтоб пропитать жену, в конце концов, чтоб славу обрести… тапачки вот, было уже сказано, пачки, туфельки, как кому больше нравится; для этого: поджаривать, душить, резать, пилить и переиначивать чужие биографии… ни палач, ни…
Минуточку!
Наш палач, м-сье Палач родился от шлюхи. А что, кто-то выбирает от кого родиться?
Минуточку!
Шлюх (словарь предлагает: шлих, шлях, шлю, шлюз и плюх; такое впечатление, что он не знает слова шлюх(а)), так вот шлюх не существует нескольких тысяч видов, и нескольких десятков видов не существует и даже нескольких видов не существует. Шлюха – и есть шлюха! Это как дыра и дырка: дыра, сколько ты не называй её дыркой, всё равно дыра, а гармонь, как ты её не называй гармоникой, всё равно гармошка… как гардероб и вешалка или как чуть-чуть и еле-еле. И пусть умники напридумывали: «сидящие у храма», «стоящие при дороге», «мерзкие твари», «крошки-бабочки» и «птички»… путаны и prostasai, и prostibulum, и quaestuosa… а вот ещё, смешное: Pulci lavoratrici, что в переводе: дрессированные блохи, petites soeurs (сестрёнки) – про тех, которые трутся друг о друга во время всяких сафистических солнцеворотов; а это: sfoglia la rosa – красиво, но шлюшка же.
«Она сама себя исключила из окружения… и иногда… по необходимости или по этой подлой тяге туда, в тень соблазнов и иллюзий, перекрасившись, переодевшись…»
«Существо, которое знает свою пограничную сущность и смиряется с ней, по меньшей мере, внешне, в складках оставляя дикую ненависть или порочную страсть, ежемгновенно балансируя между страхом быть навечно проклятой или навсегда погибшей и, с другой стороны – потоком ласк…»
Это цитаты из «Размышления о тенях», небезызвестного уже, упоминаемого уже, неистощимого на размышления профессора Делаланда.
А это из дневников шлюх:
«…мы девушки существа ранимые, и становимся шлюхами (словарь предлагает: шлихами, шляхами, шлюпами, шлюзами и плюхами, будто он не знает слова шлюха(ми)), становимся шлюхами лишь потому, что кто-то из лиц мужского пола в своё время чем-то очень сильно нас обидел…»
«ужас, ужас, ужас! да когда же я научусь отказывать? как же быть?»
А что, шлюхи не могут вести дневники? Или писать стихи, например:
В юбке нить золотистого ворса,
Челка рыжая, брови в разлет,
Твоя плаха на улице Щорса (варианты: Джойса, Холмса)20,
Эта улица твой эшафот.21
Вот именно: эшафот! Бедненький м-сье Пьер. Просто Петруччьо, как сказал бы про него Родион и добавил бы: «А могли бы и на куски разорвать…»
– Не могли бы! Не могли! – задохнулся вдруг, как перед, наконец-то, финишем, м-сье Пьер (да собственно, для него это и был финиш). – Я защищён, я назначен… родившийся от шлюхи – меченный! «всякому, кто убьёт Каина отмстится всемеро!.. и чтобы никто, встретившись с ним, не убил его».
– Каин… – хмыкнул директор.
– Петруччьо, – вставил-таки Родион.
– Прародительница наша, что ли, по-Вашему – шлюха? И кто же это, так сильно вас обидел? – директор тюрьмы решил поучаствовать (конечно, смешно), ему захотелось поучаствовать в дискуссии о месте палача и шлюхи в общественном устройстве.
Он знал, что на этот вопрос (о месте) толстолобое и лысое человечество уже давно не пытается ответить, всё так перепуталось… палачи, шлюхи… но продолжал:
– И за что обидели? За то, что родился от шлюхи? А шлюху за что?
Встрял снова Овидий:
Платы не ждёт ни корова с быка, ни с коня кобылица,
И не за плату берёт ярку влюблённый баран.
Рада лишь женщина… и т.д.22
Овидий, Овидий…
Надо как-то выходить… хочется перед этим, только, сказать: Всякого жалко! А кто обидел? Ну, да разве мы выбираем себе обидчика? (сомнительное утверждение; нам здесь подходит).
Выходим, выходим…
…ни палач, ни преступник, никакой ненависти к жертве не питают. Это не человеконенавистничество. Вот Каин Авеля?.. не знаю… ну да Каин – известно, чей стебель. Берусь доказать, что Авель не родной брат, а только сводный. Но какое презрение, какое пренебрежение, какое отношение! Все живущие в шатрах, как сказано, играющие на гуслях и свирелях, и все Тувалкаины тоже оказались не Господом деланы. Ich finde diese ablehnende Haltung erstaunlich!.. а Иуда? Иуда любил Христа. А человеконенавистничество – это когда нет причин ненавидеть – нет причин, а ненавидишь.
– Такого нет!
– Есть такое!
Кто эти анонимные спорщики?
– Но, тогда и человеколюбия нет.
– Есть!
– Нет такого!
Анонимные спорщики эти – кто они? Ха-ха! Это те, которые устроились в складках и неровностях? Поспорили бы о цене на картоплю (укр.), да о засолке огурцов!
Какое отношение имеет вся эта глосса, к нашему простуженному адвокату Роман(у) Виссарионовичу? или не имеет?
Очаровательная Дама
Такое впечатление, Роман Виссарионович, что Вы ненавидите людей.
Недоверчивый кавалер
Мало ли какое у людей создаётся впечатление! Люди – поэты.
Анонимный спорщик
А может складочка приоткрылась, не защипнул вовремя, прозевал?
Ромка, Роман Виссарионович, Висарионыч, Висля… последнее надо пояснить: Висля, не в смысле, что он вешался на кого-то, а в смысле того, что были у него моменты, когда он зависал (ощущение, знакомое любому, сделавшему в своей жизни шаг-второй в развитии воображения нетрадиционными средствами). Роман Виссарионович притворялся альтруистом, будучи человеконедолюбом и стал заурядным, в своём деле, адвокатом (советником и заступником).
– Заурядным? Да, есть заурядные и незаурядные… это, конечно, понятно, заурядные и незаурядные есть; но заступники, советники?.. ах, это печально!.. чем зауряднее заступник, тем вернее он не заступится. Печально и смешно.
– На всех, – как сказал Родион, заводя васильковые глаза, василькόвоглáзый тюремщик Родион, – Плеваков (Родион имел в виду, конечно же, известого защитника и оратора по фамилии Плевако), незаурядных Плеваков на всех, – сказал Родион, – не напасёшься.
Роман был осторожным, скрытным, душевно ранимым юношей, испытывал трудности в общении с товарищами, но, мог становиться деятельным, дальновидным и даже склонным к риску, правда – ненадолго.
«Господи, – как заметил наблюдательнейший профессор Делаланд, – наш Боже – один ты у нас незаурядный заступник!»
Кто это сказал? Ах, всё перепуталось. Теперь уже непонятно, кто за кого. Но пассаж чудесный!
«Яичница», Фото Е. Угрюмова
Ага, да, возвращаемся к пассажу… всё зависит
