А потом всех уродов убрать! - Борис Виан

Я открываю дверцу, выволакиваю девицу и усаживаю ее на панель, прислонив к стене ближайшего дома. Она по-прежнему ничего не соображает.

Я сажусь обратно и сматываюсь на дикой скорости. Сборный пункт – редакция «Колл».

Как же это вышло, недоумеваю я, что за мной никто не гонится? Хоть бы вернулся Гари. По дороге я с подозрением поглядываю на сумочку, лежащую подле меня. Она совсем новенькая. Довольно большая. Битком набитая чем-то. Как мне хочется заглянуть внутрь! Не говоря уже о том, что мне не следовало оставлять ее в своей машине. Это может быть опасным.

Теперь, когда все позади, я испытываю такой ужас, что торможу около редакции уже полумертвый от страха. Скверный из меня получается сыщик: чуть было не потерял невинность.

XI. Подведение итогов

Я мчусь к ближайшему лифту. Он уходит у меня из-под носа. Я вхожу в соседний. Лифтер тотчас же понимает, что дело спешное.

– Шестой, – говорю я, – редакция «Колл».

– О'кей, – отвечает он с улыбкой.

Чтобы не остаться в долгу, я протягиваю ему доллар и сигарету, которые он кладет себе в боковой карман. Мы поднимаемся на полном ходу и чуть было не пропускаем нужный этаж. Я уже готов опрометью броситься по коридору, но кто-то хватает меня за руку. Я резко поворачиваюсь и узнаю Гари. Это он увел у меня из-под носа лифт.

– Я тебя обогнал, – говорит он, – идем скорее ко мне в кабинет.

Сумка так называемой Цинтии чертовски оттопыривает мою куртку, и я очень хотел бы поскорее от нее избавиться.

– Как дела? – спрашивает Гари. – Что новенького?

Вид у него не менее возбужденный, чем у меня. Все это очень напоминает мне время, когда я играл с приятелями в прятки. С тех пор прошло двенадцать лет.

Мы входим в его собственный кабинет – везет же некоторым. Я не очень хорошо представляю себе, что именно он делает в своей редакции – должно быть, готовит несколько бульварных листков сразу, что и позволяет ему так роскошно уединяться.

– У меня тут есть кое-что, – сообщаю я, как только за нами закрывается дверь, и кладу сумочку на стол. Гари смотрит на нее, выпучив глаза. На его загорелой физиономии написано самое откровенное недоумение.

– Что это? – спрашивает он. – Ты грабишь женщин на улицах?

Я наношу решительный удар.

– Это самая что ни на есть подлинная сумка особы, которая выдает себя за Цинтию Спотлайт.

Он зажмуривает глаза.

– Да, ты убил меня наповал. Валяй, рассказывай. Я описываю ему свои приключения. Вид у него при этом не такой уж сердитый.

– Ты уверен, что за тобой не следили?

– Я уверен в обратном, – говорю я. – Их было даже двое. Не менее двоих, по крайней мере.

– Ладно… – заключает он. – Это мы еще обсудим. И что там внутри?

– Не знаю, – говорю я. – Еще не смотрел.

На этот раз его взгляд выражает нечто вроде восхищения, и я чувствую себя приятно польщенным.

– Как это тебе удалось удержаться? – восклицает он, хватаясь за сумку. – Я-то решил, что ты ничего не рассказываешь, потому что там нет ничего интересного.

Он открывает сумочку и вытряхивает содержимое на письменный стол. Сыплются различные предметы дамского обихода: пудреница, тюбик губной помады, зажигалка, затем сигареты, фотографии, два конверта. Гари тут же набрасывается на бумаги.

На первом конверте стоит имя: Кора Лезерфорд – и адрес, где-то у черта на куличках, в южной Пасадене. Сам конверт пуст. Следующий конверт абсолютно чист и содержит, по-видимому, фотографии 9 х 12. Мне сразу приходит в голову мысль, что это те же самые, что были в телефонной кабине. Такое же впечатление, похоже, создается и у Гари, потому что он протягивает конверт мне.

Прежде чем открыть его, я бегло просматриваю остальные предметы и фотографии. Это любительские снимки, на которых я без труда узнаю знакомую мне большеротую девицу – сначала в одиночестве, затем рядом с высоким здоровяком. Это Вулф Петросян, покойный Вулф Петросян.

Я смотрю на оборот, там три слова – Коре от Вулфа.

Это она. Я объясняю Гари.

– Прекрасно, – говорит он. – Вот почему твои чары на нее не подействовали. Она все еще находится под впечатлением трагической потери.

– Подумаешь, – говорю я самодовольно. – За два дня она бы раскололась как миленькая.

– Что же ты не вскроешь конверт? – спрашивает он.

– Определенно, это другие, – говорю я. – Ведь те, что у меня, она хотела получить обратно.

– Но ведь она хотела их забрать, чтобы уничтожить. Хотя я тоже не думаю, что это те же самые.

– Лучше всего будет посмотреть, – говорю я и неуверенно вскрываю конверт. И тут же облегченно вздыхаю. Но ненадолго. На первой фотографии – Беренис Хэйвен.

Вторая – несомненно Цинтия Спотлайт. Настоящая! – Та, что исчезла. На третьей – незнакомая нам особа. Гари берет у меня фотографии и смотрит обратную сторону. Там написаны имена. Это действительно они. Третья, таким образом, некая Мэри Джексон. Я подвожу итог как для Гари, так и для себя.

– Так обстоят дела, – говорю я. – Во-первых, некто X накачивает меня наркотиками, затем неизвестные похищают меня, чтобы случить с некой Беренис Хэйвен, исчезнувшей незадолго до этого. Не добившись результата, они прибегают к помощи электрических средств, тем самым восполняя мое непосредственное участие в этом грязном деле.

Во-вторых, дружок субъекта X по имени Вулф Петросян найден мертвым в телефонной кабине, в двух шагах от того места, откуда я был похищен, причем ему удается спрятать в этой самой кабине настолько ужасные фотографии, что меня до сих пор тошнит, так же как и, наверное, тебя.

В-третьих, банда А пытается снова завладеть этими фотографиями, убивает при этом нескольких полицейских, так и не достигнув цели. Та же самая банда, или же банда Б, делает вторую попытку заполучить фотографии в телефонной кабине, а затем у меня дома; последнее обстоятельство может служить доказательством того, что на самом деле существуют две банды, одна из которых меня знает, это банда субъекта X.

В-четвертых, мы знаем, что еще одна женщина исчезла: Цинтия Спотлайт. А третья тоже должна исчезнуть, если это уже не произошло.

Гари перебивает меня.

– Все это чудесно, – говорит он, – но мы знаем также и то, что люди, которые занимаются похищением девиц, не ограничиваются только тем, что случают их с мужиками. Есть фотографии. Известно к тому же, что машина, стоявшая сегодня возле твоего дома, была с фальшивыми номерами.

– Это то, что ты узнал со своей стороны? – спрашиваю я.

– Да, – заключает Гари.

– Но я же тебе говорил это еще раньше…

XII. Мэри Джексон, где ты?

– Старик, – говорит Гари, – у нас по горло работы Было бы слишком шикарно, если бы мы разобрались во всем сразу. Сегодня утром нам определенно повезло, теперь надо браться за дело… Клянусь тебе, мы уже сейчас кое-что сумеем.

Я снова возвращаюсь к мысли о Санди Лав и, по смежной ассоциации, к двойному бифштексу со шпинатом.

– Из-за всей этой возни, – говорю я, – я не успел пообедать, да вдобавок упустил возможность пофлиртовать.

– Черт подери, – вскакивает Гари, – ты ведь хотел остаться целомудренным!

– Теперь, когда мне приходится играть в сыщика и я каждую минуту могу откинуть копыта, – говорю я, – мне начинает казаться, что было бы чертовски глупо не воспользоваться тем временем, которое мне отпущено.

– Что поделаешь, свиненыш, тебе придется подождать, – говорит Гари – А теперь, чтобы не скучать понапрасну, давай-ка позвоним Дефато.

Я набираю номер, Гари ждет. Я снимаю вторую трубку и слушаю вместе с ним. После нескольких секунд ожидания нас соединяют.

– Что новенького? – спрашивает Гари. – Я вас предупреждал, что мы серьезно взялись за дело.

– Бросьте ваши шуточки, – отвечает Дефато полусерьезно, полунасмешливо. – Полиция сама во всем разберется.

Это, несомненно, хороший друг Гари, так как он тотчас же продолжает.

– Новости для вас, Килиан. Только что привезли двух малых, продырявленных пулями, словно решето, но все-таки живых. Один из них – Дерек Петросян, брат Вулфа. Второй не назвался и не сказал ничего такого, что позволило бы установить его личность, кроме того разве, что у его черного нэша фальшивый номер. Петросян признался, что ему обещали заплатить за то, чтобы он следил за здоровенным блондином, который ехал в Эль-Гато с девицей и приятелем-уродом. Похоже, они оба выслеживали одного и того же типа и помчались на красный свет; естественно, второй врезался в первого, а поскольку они слегка нервничали, то немного постреляли друг в друга. Думаю, оба уцелеют. Во всяком случае, раны их довольно чувствительны к прикосновениям, так что, правильно взявшись за дело, мы заставим их рассказать нам много любопытного. Но я совершенно не понимаю, с какой стати все это вам докладываю.

Гари хихикает.

– Я тоже не понимаю. Спасибо, Ник, я не останусь в долгу.

– Пока, – говорит Ник и вешает трубку.