А потом всех уродов убрать! - Борис Виан

Я протестую.

– Это просто ошибка, Майк. Им не видно, что они там делают в этой куче.

Отвергнутые матросы образовали кружок, и один из них фотографирует остальных при помощи маленького портативного аппарата. У всех весьма удрученный вид. Некоторые отваживаются приблизиться к группе. Первым трем удается проникнуть в нее и даже вступить в парную связь, но четвертый опознан и отброшен тремя растрепанными фуриями, которые преследуют его, нещадно царапая ногтями и выкрикивая ругательства. Они называют его уродом и угрожают кастрацией.

Майк берет меня за руку.

– Пошли, Рок, – говорит он. – Нам здесь не место. Пойдем, сбросим пяток фунтов и понежимся на песочке. При теперешнем положении дел нам никогда не сыскать успеха у женщин.

Мы поворачиваем в сторону моря как раз в тот момент, когда двадцать отвергнутых моряков – шашки наголо – пытаются вместе атаковать группу. От общей свалки поднимается такой отвратительный запах разгоряченных тел, что у меня начинает кружиться голова.

Мы идем молча.

– Разве это жизнь! – восклицает Майк удрученно. – Шутц был прав, долой уродов! Они отнимают у нас все.

– Это неверно, Майк, – говорю я. – Здесь вы среди богинь, которые целыми сутками напролет спят с такими же красивыми парнями, как вы… Они им уже осточертели.

– Мне, впрочем, – заключает он, – они тоже надоели. Слишком уж они совершенны.

– Вы сами не знаете, чего хотите, – говорю я. Мы подходим к пляжу. Я толкаю Майка локтем в бок.

– Кто это?

К нам подходит молодой мужчина, очень высокий, с серебристыми волосами. Он в гражданском… Завидя нас, он улыбается. У него прекрасная выправка, он очень симпатичный и обольстительный.

– Каунт Гильберт, – шепчет Майк.

Ну и ну… Что же, нет никакого сомнения, что он – произведение Шутца. Я видел его прежде только на фото. Странно, что он побеспокоил себя по столь незначительному поводу. Все же он – крупная шишка.

Мы останавливаемся и приветствуем его.

– Мистер Бэйли? – говорит он. – Я видел ваши фотографии в спортивных журналах. – А вы? – обращается он к Майку.

– Майк Бокански, – говорю я. – Замещает Энди Сигмена.

– Рад вас видеть, – говорит он. – У вас удрученный вид. Надеюсь, все в порядке? Что вы сделали с моими матросами?

– О!. Им есть чем заняться, – отвечает Майк. Я провел эксперимент. И опасаюсь, как бы Маркус Шутц не счел его нецелесообразным.

Я объясняю Каунту Гильберту, что произошло, и он смеется от души.

– Пойдемте со мной, я вас угощаю, – говорит он. – Не беспокойтесь, все станет на свои места. Я прибыл сюда частным порядком.

– Надоело!.. – говорит Майк.

Он остановился. Весь его гнев разом выходит наружу.

– Женщины – шлюхи! Из кожи вон лезешь, чтобы накачать мускулы, стать красивым парнем, соблюдаешь чистоту, чтобы от тебя не шмонило за километр, стараешься не топать у соседей над головой, быть здоровым, стройным, а они, завидев первого попавшегося выродка, бросаются на него и насилуют, не разглядев даже, что у него вставные челюсти и дырявые легкие… Это мерзко. Это противоестественно. Это несправедливо, нечестно, недопустимо…

– Зря вы так говорите, – успокаивает его Гильберт.

Мы идем за ним. Я чувствую себя превосходно. Санди Лав, должно быть, проснулась в моей спальне в Лос-Анджелесе и ждет меня. Мона и Берил тоже… Жизнь прекрасна.

– Я разочарован, – говорит Майк. – Эти женщины вызывают у меня отвращение. Я подыщу себе громадную вонючую обезьяну.

Мы проходим на пляж Нас ждет катер, чтобы отвезти на миноносец.

– Садитесь, – говорит Гильберт. – Как только мои люди вернутся, мы возьмем курс на Лос-Анджелес, а там я обещаю вам сюрприз…

Он нагибается к Майку.

– Не хочу вас обнадеживать, но в настоящий момент в моем распоряжении находится секретарша-горбунья…

Глаза Майка вспыхивают.

– Она действительно некрасива?

– Она отвратительна! – уверяет Гильберт, широко улыбаясь. – И вдобавок – у нее деревянная нога!..

Примечания

1

Коммодор – чин, соответствующий капитану 1 ранга.