Охотники за головами - Мишель Креспи

– Но я окончил элитную школу, – запротестовал скрытный. – Конечно, не Политехническую, не Центральную, но довольно известную.

– Ах, мне тоже очень нравится провинция, – сказал Шарриак и умолк.

Нормальный диалог должен был выглядеть так:

«– Школу в Париже?

– Нет, в провинции.

– Конечно, элитные школы находятся в Париже, а просто известные школы – в провинции. Вы любите провинцию?

– Да, разумеется.

– Ах, мне тоже очень нравится провинция».

Шарриак перепрыгнул через четыре фразы на пятую. Послезавтра, чтобы успокоить нас по поводу такой тревожащей быстроты, он будет утверждать, что страшно боится потерянного времени и слов, потраченных зря в пустых разговорах с заранее известным концом.

На десерт нам подали по кусочку шоколадного торта. Южанин шумно удивился отсутствию сыра, что вновь вызвало взрыв хохота. Все веселились за его столом, за исключением дамы, говорящей по-итальянски. Они даже заказали третью бутылку белого вина.

Затем принесли кофе, и появилась Натали. С нами она не ужинала. Никто этому не удивлялся: Натали была штатным сотрудником, а мы находились в гостинице, а не в летнем лагере. Не было никого и из руководителей «Де Вавр интернэшнл».

– Уже восемь двадцать пять, – объявила Натали. – В восемь тридцать – собрание.

– Сверьте ваши часы, – добавил южанин.

Я почувствовал под ложечкой легкое покалывание, которое всегда появлялось перед опасностью или предшествовало важным событиям.

Рабочая комната… Подвижная, неплотно прикрытая перегородка делила зал на две части. В одной – два десятка парт, как в лицеях; напротив – два спартанских кресла из тех эргономических сидений, на которых невозможно сидеть человеку нестандартных размеров. В углу – классная доска и столик с банкой, полной ластиков. Обстановка, мягко говоря, экономичная, если не сказать, жалкая. Впечатление такое, будто находишься в классе для трудновоспитуемых.

Но другая половина, различимая сквозь незакрытый стык перегородки, казалось, больше отвечала нашим ожиданиям: ряды компьютеров, отделенных друг от друга зелеными растениями и пластиковыми перегородками; большой экран видео в глубине – короче, все принадлежности современной коммуникационной системы. Предназначалось все это, возможно, для второго этапа.

В кабинете уже сидели двое незнакомых мужчин. Один был высокий, почти полностью лысый, но зато с такой густой бородой, словно весь его волосяной покров сполз с головы на подбородок. Другой выглядел более внушительно. На вид ему было лет пятьдесят. У него было испещренное глубокими складками загорелое лицо морского волка. Зеленые глаза и очень белые зубы делали его похожим на киноактера. Мускулистый, с мощными плечами и плоским животом, он относился к типу людей, одно присутствие которых сразу меняет всю атмосферу. Натали, сидевшая в уголке, совсем поблекла на его фоне.

Поздравив нас с прибытием, мужчина представился. Звали его Жозеф дель Рьеко, он был руководителем проекта в «Де Вавр интернэшнл».

– Именно я, – пояснил он глубоким голосом адвоката, – и буду обследовать вас. Но не волнуйтесь, в общем, все проходит хорошо. Последняя попытка самоубийства имела место больше полугода назад.

Его шутка вызвала на наших лицах лишь натянутые улыбки.

– Завтрашний день мы посвятим тестам, – продолжал он. – Затем перейдем к тренировкам. Примерно как у пилотов: прежде чем допустить их к управлению реактивным лайнером, который стоит полмиллиарда и вмещает сотни человек, они проходят испытания на тренажере на земле, осваивая критические ситуации. После этого им говорят: ты будешь работать на трансатлантической линии, а тебе доверят истребитель, ну а тебе – только легкий самолетик. Так будет и у нас. Мы смоделируем кризисную ситуацию и посмотрим на вашу реакцию. Потом мы вам скажем: ты можешь управлять «Майкрософтом», а ты – самое большее – грузовичком для развозки пиццы. Ответственность здесь не меньшая, чем в авиации. Если у руля предприятия окажется тот, кто не умеет держать удар, то он может принести миллиардные убытки и привести к гибели тысячи рабочих, служащих и акционеров. Мы также посмотрим на ваш стиль управления и на ваше поведение в команде. В Японии, когда нанимают работника на руководящую должность, то отправляют его высоко в горы, чтобы он понял: в связке самое слабое звено определяет все. Если один срывается в ущелье, вместе с ним падают все. Группа не может продвигаться быстрее самого медлительного из ее членов. Вот пока и все. Большего я сказать не могу, остальное будет сюрпризом. Вопросы есть?

Окончив краткую речь, дель Рьеко бегло взглянул на каждого из нас. Не как докладчик, научившийся обводить глазами слушателей, не пропуская никого, а так, словно он уже пытался увидеть нас насквозь. Странно, но выражение его лица было одновременно сердечным и решительным, почти агрессивным. Да, этот субъект должен быть безжалостным. Несколько смягчив тон, дель Рьеко продолжил:

– Все это будет напоминать игру. Но как вы понимаете, это не простая игра. Есть игры очень серьезные. Это как раз наш случай. Вы знаете, что мы можем для вас сделать, если вы выиграете. Но если вы проиграете, не бойтесь, с вами ничего не случится. Вы проведете неделю в приятной обстановке с очень симпатичными людьми, вот и все.

Последнюю фразу он произнес с иронической улыбкой, затем небрежным жестом указал на бородатого, который, казалось, дремал за его спиной.

– Жан-Клод, мой ассистент. Он умеет обращаться с тем, в чем я не разбираюсь: компьютерами, видео, микрофонами, – всеми этими штуковинами, которые вечно ломаются. И если что-то там не ладится, то это только по его вине. Это очень удобно: мне, таким образом, не в чем себя упрекнуть. Нет, серьезно, он здорово во всем разбирается. Если у вас возникнут проблемы с техникой, обращайтесь к нему. Только с техникой. Остальное его не касается. Ну, с Натали вы уже знакомы. И не ждите от нее помощи, она не санитарка. Бесполезно ей рассказывать и о своей жизни, ее это не интересует. Начинать занятия будем в девять утра, а заканчивать… э-э-э, когда закончим, тогда и закончим. Если вам потребуется что-нибудь личное: лекарство или носки на смену, – предупредите за сутки. Мы привезем. За ваш счет. Еще есть вопросы?

Натали откашлялась и начала говорить. После баритона дель Рьеко ее голосок неожиданно показался очень тонким.

– Завтрак с семи часов утра до половины девятого в ресторане. В номера мы не подаем. Обед – между половиной первого и часом, ужин – между половиной восьмого и восемью. Может случиться, что вы не захотите спускаться к столу. В этом случае закажите у меня сандвичи за час. Со всеми просьбами личного характера обращайтесь ко мне. Остальной персонал не сможет вам помочь. В подвальном помещении есть тренажерный зал, а в салоне – телевизор. Не думаю, что у вас будет время для купания, но если вам захочется искупаться, будьте осторожны: вода в озере очень холодная. Только господин дель Рьеко смог на это отважиться.

Дель Рьеко обнажил в улыбке безупречные зубы.

– Да, правда, в тот раз я заработал пневмонию, – пошутил он.

Дама в джемпере застенчиво подняла пальчик:

– А если кто-нибудь заболеет, что тогда?

Дель Рьеко вновь стал серьезным:

– Вообще-то такого не должно случиться, вы прошли медицинское обследование. А с насморком или вывихом мы справимся сами. Натали была медсестрой. Вот если сердечный приступ, это уже неприятно. Вертолету «скорой помощи» потребуется часа два, чтобы добраться сюда. А если кто-то уж очень будет мучиться, мы решимся прикончить его. Но такого еще не было. Зато бывает, что люди не выдерживают или просто отказываются. Тогда мы их спокойно вывозим, и в тот же вечер они уже оказываются дома. Но такое случается нечасто.

Поднял руку мужчина с большим кадыком:

– Есть ли у вас статистические данные по результатам? Чтобы иметь представление о…

Глаза дель Рьеко сузились. Не поворачиваясь, он сделал знак своему ассистенту.

– Статистика у Жан-Клода, но, знаете, она ничего не дает. Все группы разные. Иногда мы никого не оставляем, а иногда – почти всех. Нам не предписывают обязательное количество набранных. Насколько помнится, примерно одну треть мы пристраиваем буквально через несколько дней, другая треть остается в нашей картотеке на тот случай, когда в экономике возрастет спрос на кадры, последняя треть – исключается. Но у каждой сессии своя динамика, более или менее жесткая.

– Все правильно, – подтвердил Жан-Клод, сверяясь по листкам распечатки.

– Ну что ж, – сказал дель Рьеко, – а теперь попрошу вас всех представиться. Разумеется, невозможно сразу запомнить пятнадцать, нет, шестнадцать фамилий, и церемония эта бесполезна. Но в голове у каждого останутся две или три, которые впоследствии всплывут и пригодятся. Спокойствие! Это не тест.