Маугли - Редьярд Киплинг

– Она тут одна! Убьем ее! Убьем!

Клубок дерущихся обезьян, кусаясь, царапаясь, дергая и терзая Багиру, сомкнулся над ней, а пять или шесть обезьян крепко ухватили Маугли, подтащили его к стене беседки и впихнули в пролом купола. Мальчик, воспитанный людьми, был бы весь в синяках, потому что падать ему пришлось с высоты добрых пятнадцати футов, но Маугли упал так, как Балу учил его падать, и сразу стал на ноги.

– Посиди тут, – кричали обезьяны, – пока мы не убьем твоих приятелей! А потом мы по-играем с тобой, если Ядовитый Народ оставит тебя в живых!

– Мы с вами одной крови, я и вы! – быстро шепнул Маугли Змеиное Слово.

Он слышал шорох и шипение вокруг в кучах щебня и для верности еще раз повторил Змеиное Слово.

– Ссслышим! Уберите клобуки! – сказало несколько тихих голосов (все развалины в Индии рано или поздно становятся обиталищем змей, и ветхая беседка кишела кобрами). – Стой смирно, Маленький Брат, иначе ты раздавишь нас!

Маугли стоял спокойно, глядя в отверстия ажурной резьбы и прислушиваясь к шуму драки вокруг черной пантеры, к воплям, бормотанию и шлепкам и к густому, хриплому кашлю Багиры, которая рвалась и металась взад и вперед, задыхаясь под кучей навалившихся на нее обезьян.

Впервые со дня своего рождения Багира дралась не на жизнь, а на смерть.

«Балу должен быть близко: Багира не пришла бы одна», – подумал Маугли и крикнул громко:

– К водоему, Багира! Скатись к водоему! Скатись и нырни! Бросайся в воду!

Багира его услышала, и этот крик, сказавший ей, что Маугли жив, придал ей силы. Она дралась отчаянно, шаг за шагом прокладывая себе дорогу к водоему. И вот у подножия разрушенной стены, ближе к джунглям, раздался, как гром, боевой клич Балу. Как ни спешил старый медведь, он не мог поспеть раньше.

– Багира, – кричал он, – я здесь! Я лезу вверх! Я спешу! Камни скользят у меня из-под ног! Дайте только до вас добраться, о вы, подлые Бандар-Логи!

Медведь, пыхтя, взобрался на террасу и исчез под волной обезьян, но тут же, присев на корточки, расставил передние лапы и загреб ими столько обезьян, сколько мог удержать. Потом посыпались равномерные удары – хлоп-хлоп-хлоп! – с чмоканьем, словно гребное колесо било по воде. Шум падения и всплеск сказали Маугли, что Багира пробиралась к водоему, куда обезьяны не могли полезть за ней. Пантера лежала в воде, выставив только голову, и жадно ловила ртом воздух, а обезьяны, стоя в три ряда на красных ступенях, приплясывали от злобы на месте, готовые наброситься на нее со всех сторон разом, если она выйдет из воды на помощь Балу. Вот тогда-то Багира подняла мокрый подбородок и в отчаянии крикнула, зовя на помощь Змеиный Народ:

– Мы с вами одной крови, я и вы!

Она думала, что Каа струсил в последнюю минуту. Даже Балу на краю террасы, едва дыша под навалившимися на него обезьянами, не мог не засмеяться, услышав, что черная пантера просит помощи.

Каа только что перевалился через западную стену и с такой силой рухнул на землю, что большой камень свалился в ров. Он не намерен был отступать и раза два свернулся и развернулся, проверяя, насколько каждый фут его длинного тела готов к бою. Тем временем Балу продолжал бой, и обезьяны вопили над водоемом вокруг Багиры, и нетопырь Манг, летая взад и вперед, разносил по джунглям вести о великой битве, так что затрубил даже дикий слон Хатхи. Далеко в лесу проснулись отдельные стайки обезьян и помчались по верхушкам деревьев к Холодным Берлогам, на помощь своим родичам, и шум битвы разбудил дневных птиц на много миль вокруг. Тогда Каа двинулся быстро, напрямик, горя жаждой убийства. Вся сила удава – в тяжком ударе головой, удвоенном силой и тяжестью всего тела. Если вы можете себе представить копье, или таран, или молот весом почти в полтонны, направляемый спокойным, хладнокровным умом, вы можете себе представить, каков был Каа в бою. Удав длиной в четыре или пять футов может сбить с ног человека, если ударит его головой в грудь, а в Каа было целых тридцать футов, как вам известно. Первый удар, направленный прямо в гущу обезьян, окружавших Балу, был нанесен молча, с закрытым ртом, а второго удара не понадобилось. Обезьяны бросились врассыпную с криком:

– Каа! Это Каа! Бегите! Бегите!

Не одно поколение обезьян воспитывалось в страхе и вело себя примерно, наслушавшись от старших рассказов про Каа, ночного вора, который умел проскользнуть среди ветвей так же бесшумно, как растет мох, и утащить самую сильную обезьяну; про старого Каа, который умел прикидываться сухим суком или гнилым пнем, так что самые мудрые ничего не подозревали до тех пор, пока этот сук не хватал их. Обезьяны боялись Каа больше всего на свете, ибо ни одна из них не знала пределов его силы, ни одна не смела взглянуть ему в глаза и ни одна не вышла живой из его объятий. И потому, дрожа от страха, они бросились на стены и на крыши домов, а Балу глубоко вздохнул от облегчения. Шерсть у него была гораздо гуще, чем у Багиры, но и он сильно пострадал в бою. И тут Каа, впервые раскрыв пасть, прошипел одно долгое, свистящее слово, и обезьяны, далеко в лесу спешившие на помощь к Холодным Берлогам, замерли на месте, дрожа так сильно, что ветви под их тяжестью согнулись и затрещали. Обезьяны на стенах и на крышах домов перестали кричать, в городе стало тихо, и Маугли услышал, как Багира отряхивает мокрые бока, выйдя из водоема. Потом снова поднялся шум. Обезьяны полезли выше на стены, уцепились за шеи больших каменных идолов и визжали, прыгая по зубчатым стенам, а Маугли, приплясывая на месте, приложился глазом к ажурной резьбе и начал ухать по-совиному, выражая этим презрение и насмешку.

– Достанем детеныша из западни, я больше не могу! – тяжело дыша, сказала Багира. – Возьмем детеныша и бежим. Как бы они опять не напали!

– Они не двинутся, пока я не прикажу им. Сстойте на месссте, – прошипел Каа, и кругом опять стало тихо. – Я не мог прийти раньше, Сестра, но мне показалось, что я слышу твой зов, – сказал он Багире.

– Я… я, может быть, и звала тебя в разгаре боя, – ответила Багира. – Балу, ты ранен?

– Не знаю, как это они не разорвали меня на сотню маленьких медведей, – сказал Балу, степенно отряхивая одну лапу за другой. – Ооу! Мне больно! Каа, мы тебе обязаны жизнью, мы с Багирой…

– Это пустяки. А где же человечек?

– Здесь, в западне! Я не могу выбраться! – крикнул Маугли.

Над его головой закруглялся купол, провалившийся по самой середине.

– Возьмите его отсюда! Он танцует, как павлин. Он передавит ногами наших детей! – сказали кобры снизу.

– Ха! – засмеялся Каа. – У него везде друзья, у этого человечка. Отойди подальше, человечек, а вы спрячьтесь, о Ядовитый Народ! Сейчас я пробью стену.

Каа хорошенько осмотрелся и нашел почерневшую трещину в мраморной резьбе, там, где стена была сильнее всего разрушена, раза два-три слегка оттолкнулся головой, примериваясь, потом приподнялся на шесть футов над землей и ударил изо всей силы десять раз подряд. Мраморное кружево треснуло и рассыпалось облаком пыли и мусора, и Маугли выскочил в пробоину и бросился на землю между Багирой и Балу, обняв обоих за шею.

– Ты не ранен? – спросил Балу, ласково обнимая Маугли.

– Меня обидели, я голоден и весь в синяках. Но как жестоко они вас потрепали, братья мои! Вы все в крови!

– Не одни мы, – сказала Багира, облизываясь и глядя на трупы обезьян на террасе и вокруг водоема.

– Это пустяки, все пустяки, если ты жив и здоров, о моя гордость, лучший из лягушат! – прохныкал Балу.

– Об этом мы поговорим после, – сказала Багира сухо, что вовсе не понравилось Маугли. – Однако здесь Каа, которому мы с Балу обязаны победой, а ты – жизнью. Поблагодари его, как полагается по нашим обычаям, Маугли.

Маугли обернулся и увидел, что над ним раскачивается голова большого удава.

– Так это и есть человечек? – сказал Каа. – Кожа у него очень гладкая, и он похож на Бандар-Логов. Смотри, чтоб я не принял тебя за обезьяну как-нибудь в сумерках, после того как я сменю свою кожу.

– Мы с тобой одной крови, ты и я, – отвечал Маугли. – Сегодня ты возвратил мне жизнь. Моя добыча будет твоей добычей, когда ты проголодаешься, о Каа!

– Спасибо, Маленький Брат, – сказал Каа, хотя глаза его смеялись. – А что может убить такой храбрый охотник? Я прошу позволения следовать за ним, когда он выйдет на ловлю.

– Сам я не убиваю, я еще мал, но я загоняю коз для тех, кому они нужны. Когда захочешь есть, приходи ко мне – и увидишь, правда это или нет. У меня ловкие руки, – он вытянул их вперед, – и, если ты попадешься в западню, я смогу уплатить долг и тебе, и Багире, и Балу. Доброй охоты вам всем, учителя мои!

– Хорошо сказано! – проворчал Балу, ибо Маугли благодарил, как полагается.

Удав положил на минуту свою голову на плечо Маугли.

– Храброе сердце и учтивая речь, – сказал он. – С ними ты далеко пойдешь в джунглях. А теперь уходи отсюда скорей вместе с твоими друзьями. Ступай спать потому, что скоро зайдет луна, а тебе не годится видеть то, что будет.