Характерник. Книга первая. Юность - В. Ли

Проверили на судах ущерб от вражеского огня, обошлось малыми потерями, только на последней чайке вырвавшееся от близкого падения ядра весло крепко побило двоих казаков, один из них в беспамятстве. Лекаря на том судне нет, раненых перенесли к нам, Яков Самойлович немедленно принялся за их осмотр, я стою рядом, тоже приглядываюсь. С одним из пострадавших разобрались быстро, сильный ушиб груди, без перелома ребер. Лекарь обработал рану предложенным мною мазью старого характерника, плотно обмотал полотняным бинтом и отправил обратно на свое судно, через пару дней будет совсем здоров. Со вторым раненым обстояло намного серьезнее, по-видимому у него повреждение внутренних органов в брюшной полости, от сильной боли он потерял сознание и только стонал. Снаружи весь живот покрыл громадный синяк, лекарь смог только обработать заживляющей мазью, с внутренними повреждениями он бессилен, так и заявил мне. Остается только надеяться, что сильный организм выручит казака и он выживет, но никакой уверенности нет.

Я видел, как подобные раны лечил мой наставник, но сам ими не занимался, не было нужных способностей. Возможно, что после упражнений с Сирко у меня есть предпосылки к ним, но пытаться проверить на живом человеке без каких-либо навыков опасно, об этом меня предупреждал старый учитель. Но сейчас без необходимой помощи казак вероятнее всего умрет, надо решаться. Подошел к кошевому, объяснил ему состояние раненого, возможный исход, свои мысли о вмешательстве. Он подошел к больному, посмотрел на него, переговорил с лекарем, задумался, а потом сказал мне: Лечи его, Иван, как считаешь нужным. Господь благоволит тебе, наделил огромными способностями, будем надеяться, не оставит и в этом деле.

После такого благословения принимаюсь за лечение, своим видением вглядываюсь в энергетическое поле раненого, вижу рваную структуру в районе селезенки и печени, пытаюсь, как делал наставник, зарастить их, восстановить начальную систему здорового организма. Вхожу в состоянии транса, на подсознательном уровне вхожу в резонанс с энергетическом полем казака и уже изнутри, этим полем, сращиваю разорванные нити. Вначале никак не получалось, нити выскальзывали из-под моего контроля, путались, не хотели срастаться. После долгих попыток прекращаю их, надо обдумать иной путь, выхожу из транса и чуть не падаю от слабости, меня поддержал кошевой.

– Ну, что, получается? – с надеждой спросил он, когда я присел на лавку и перевел дыхание после такого небольшого усилия.

– Не совсем, сейчас отдохну и продолжу, – отвечаю ему, – но надежда есть, должно получиться.

Пока набираюсь сил, обдумываю происшедшее, ищу причину неудачи, ведь у моего учителя подобная процедура проходила без таких трудностей. После сравнивания моих действий и наставника приходят некоторые мысли, надо их проверить. Вновь подступаю к раненому и приступаю к новому сеансу, но с небольшими переменами. Накрываю своим полем очаг поражения, создаю стазис-зону, укладываю каждую ниточку на определенное место, она застывает. Притягиваю к ней другую, фиксирую мини-спайкой, они удерживаются и не распадаются. Принимаюсь за следующую пару оборванной нити и так по-тихонечку сращиваю весь поврежденный участок. Снимаю блокировку, поле не распадается, напротив, пытается само восстановить энергетический баланс, выравнять на месте нарушения. Помогаю своей энергией, реставрация ускоряется и через небольшое время все поле пациента светится ровным фоном.

Выхожу в обычное состояние, осматриваю подопечного, самочувствие его заметно улучшилось, он прекратил стонать, нет мук боли на его лице, да и отек на животе ослаб, стал светлее. Все, пока достаточно, дальше ему нужна будет только восстанавливающая терапия, думаю, опасности для жизни нет. Отхожу от больного, присаживаюсь на лавку, мне самому надо отдохнуть и подкрепиться. Достаю из своего мешка кусок копченного сала и хлеба, с проснувшимся аппетитом заправляюсь ими. От усталости и нервного перенапряжения не чувствую особой радости от приобретенного умения, только удовлетворение от хорошо выполненного дела, того, что я спас жизнь человеку. Но у меня еще многое впереди, будут еще радости, как и огорчения, не всегда можно рассчитывать только на удачу, главное, что я могу и должен сделать многое, помочь другим в меру своих возможностей.

После непродолжительного отдыха отправились дальше на запад вдоль побережья, держа его на горизонте. По плану похода первым для штурма и разграбления выбран Аккерман (Белгород), небольшой город с крепостью в устье Днестра, на берегу Днестровского лимана. Его казаки брали приступом не раз, разоряли, разрушали крепость, но он вновь отстраивался и обживался из-за удобного расположения с прямым выходом в море. Город купеческий, портовый, через него идет обширный поток товаров с Востока в Европу, представляет соблазнительную цель для грабителей, при успешном захвате города и торговых судов в порту добыча обильная. Но и укреплен он достаточно, защищен крепостью с мощными каменными стенами, его форты нависают над входом в гавань, мимо не пройти. Зачастую нападающим остается довольствоваться грабежом селений в округе, сам город им не по зубам.

Добирались до Аккермана почти двое суток, большую часть пути на веслах, переменный ветер зачастую не давал возможность пользоваться парусом. В отличие от настоящих парусных кораблей, способных идти под различным направлением ветра, даже отчасти встречным, наш прямой парус допускал только попутный курс. Произошла перемена в моем статусе, после удачной операции с раненым казаком атаман тут же причислил меня к лекарскому составу, на мне будет лечение всех трудных раненых и больных. Перевел Якова Самойловича на другой корабль, а его отсек передал мне, посчитал, что держать двоих лекарей на одном судне будет излишне, когда на большинстве чаек их нет.

На следующий день вылеченный мною казак, он назвался Степаном Мазурко, уже встал на ноги, я осмотрел его, энергетика в порядке, внешний вид пострадавшего участка тоже не вызывает беспокойства, отек исчез, остался только небольшой синяк. Да и сам больной ни на что не жаловался, с некоторым смущением, все же перед ним юнец, но от души поблагодарил меня за спасение, пригласил при оказии на свой хутор в Самарской паланке (округ в Запорожье с укрепленным центром – слободой), встретит как дорогого гостя. Степану за тридцать, обзавелся семьей, но продолжает состоять в товариществе, ходит в походы не первый раз. С удовольствием принял приглашение, такая признательность от взрослого казака стоит многого, не так уж часто этот суровый народ открывает свою душу малознакомым.

Сирко продолжил со мной уроки как с обычными для казака умениями и навыками, так и по своим особым знаниям характерника. Он учил чувствовать окружение с завязанными глазами, ориентируясь на слух и интуицию, движению в особом потоке энергии, назвал это состояние «выхору», что-то подобное дзэну в восточных боевых искусствах или берсерка. Учил также чувствовать живой мир, птицу в небе или морских зверей, состоянию «хара», от него и произошло само слово характерник, просветление, подключение высшего уровня – духа. Сирко задал мне, что я должен научиться входить в это состояние в любой обстановке, на скаку, под водой или в бою с противником. Все время в пути занимался с показанной кошевым техникой, вносил свои методы ее достижения, что-то стало получаться, пока только в пробах, до реальной практики надо еще много работать.

Подошли к Аккерману с запада, сделав полукруг, заходившее солнце слепит дозорных, так им труднее заметить нас. Стали на границе видимости, кошевой долго присматривался к крепости, а потом созвал старшин на совет. Они совещались с полчаса, а после разошлись по своим судам готовиться к штурму. Когда стемнело, атаман велел всем набирать в чайку воду, будем ее затапливать. Плотно закрыли все лари и рундуки, смазали уключины жиром, обмотали самопалы и пушки полотном, а после принялись кожаными мешками набирать морскую воду, пока борта почти не сравнялись с ее уровнем. Связки просмоленного камыша удерживали судно в таком положении, не давая полностью затонуть, придавая также устойчивость от боковой качки.

Тихо вставили весла в уключины и направились в гавань медленным ходом, потяжелевшие чайки не позволяли увеличить скорость, да и надо соблюдать скрытность, грести бесшумно. Почти в полной тишине, незаметные на колышушейся поверхности моря, чайки прошли вход в гавань мимо выступающих башен форта, часть судов повернули к нему, остальные продолжили путь к порту. Обошли стороной стоящие у причала торговые суда, тихо высадились на берег и разошлись в стороны. Все выполнялось молча, без каких-либо команд, по-видимому, заранее все согласовали. Меня и еще одного казака постарше атаман оставил на чайке, будем охранять от нападения, но предупредил, без крайней нужды не стрелять. Мы стояли у бортов по пояс в воде с самопалами наготове, всматривались в темноту, ожидая с напряжением выстрелов и сигналов тревоги, но все вокруг было тихо.