Край безымянных вершин (отрывки) - Герберт Тихи

Не нужно было никаких слов, чтобы понять, что Аджиба доволен прошедшим днем.

Он побрел к палаткам.

На следующее утро мы обменялись впечатлениями. Пазанг и Аджиба разведали путь через ледник и рассмотрели за ним много больших легких вершин.

Я нашел гору, красота которой превосходила все, что я видел раньше.

Увы, открытие Пазанга было важнее моего. С одной из обнаруженных им вершин можно было хорошенько рассмотреть всю эту неизученную горную систему. Пусть моя гора красивее, но она расположена на краю массива и лишена всякого значения, с географической точки зрения. Она просто красива – и все!

С большой неохотой я решил сначала попытаться взять гору Пазанга. Но перед этим требовалось как следует отдохнуть.

Мы отдыхали весь день. Гьялсен и Пемба массировали мне и Пазангу ноги, за завтраком и обедом нам доставались лучшие куски.

Пришел пастух. Он принес еще дров. Этот молчаливый, сдержанный человек доказал, что на него можно положиться.

Рано утром мы выступили впятером в поход. Гьялсен и Пемба несли больше других; им предстояло возвращаться в тот же день. Пазанг, Аджиба и я должны были возможно выше поставить палатку и после ночевки пойти на штурм.

Пазанг и Аджиба разведали отличный путь, и наш отряд двигался быстро. После обеденного привала мы поделили ноши Гьялсена и Пембы – по десяти килограммов на человека в дополнение к тому, что уже было.

Лагерь разбили в большом котловане на леднике. Сильно припекали солнечные лучи, отражаясь от ледяных стенок. Отчетливые следы говорили о том, что по соседству проходили мощные лавины.

Пазанг выбирал место с тщательностью, которая показалась мне чрезмерной. Я подумал даже, что он нарочно старается блеснуть познаниями, которые именно сейчас не так-то уж нужны. Но ночью мне пришлось в корне переменить этот взгляд.

Палатка стояла между двумя огромными трещинами. До конца дня все было тихо, зато с наступлением темноты и мороза поднялся страшный грохот. То и дело по склонам катились тяжелые глыбы льда. Могучий ледяной купол непрерывно сотрясался.

Осенние ночи особенно опасны для альпинистов. Резкие колебания температуры – в нашем котловане днем было значительно выше нуля, а два часа спустя градусник показал 20 градусов мороза – влекут за собой такое сжатие льда, что целые ледяные утесы отрываются и летят в бездну.

Несколько дней спустя мы разбили лагерь метрах в десяти от ледяной стенки. Весь день она вела себя совершенно спокойно, но, едва зашло солнце, стала бомбардировать нас кусками льда величиной в кулак.

Пазанг рассказал, что трагический конец немецкой экспедиции на Нанга-Парбат в 1937 году был следствием нежелания немцев прислушаться к советам шерпов, которые предупреждали об угрозе ночных лавин. Лагерь 4 они разбили возле ледника, казавшегося им совершенно безопасным. В ночь на 15 июня в этом лагере ночевали семеро немцев и девять шерпов. В двадцать минут первого на лагерь обрушилась огромная лавина и погребла всех. Часы погибших остановились одновременно, и это позволило установить момент катастрофы.

Я спросил Пазанга, откуда он может знать такие подробности, если все погибли. Он ответил, что один из шерпов в лагере 4 заболел и еще вечером спустился ниже. Он-то и рассказал, как было дело.

Да, у шерпов есть чему поучиться…

Утром я встал пораньше, чтобы разжечь примус и вскипятить чай. Было так холодно, что поминутно приходилось отогревать закоченевшие пальцы. Но примус не слушался. В конце концов Пазанг и Аджиба вылезли из спальных мешков, посмотрели с упреком на меня и мой примус, решительно взяли большой сухарь, облили его бензином и подожгли. Теперь можно было хоть растопить немного снега.

Хотя мне отлично известно пристрастие шерпов к чаю, я полагал, что в данном случае мы ограничимся одной пиалой на двоих. Однако я ошибся. Они непрерывно поливали сухарь бензином и добавляли в кастрюлю снега.

Я заметил Пазангу, что надо бы поторопиться, если мы хотим сегодня взять вершину.

– Без чая?

Его лицо выражало искреннее недоумение.

Шерпы продолжали греть воду. Просто чудо, как не сгорела палатка, а вместе с нею и мы. Наконец они добились своего – вода закипела. Мы насыпали и чай и кофе сразу, потом положили меду.

Подкрепившись этим «бульоном», приступили к сборам. Солнце уже осветило палатку. Ледник утихомирился, ночным тревогам пришел конец.

И вот мы с Пазангом выходим на штурм. Ветер и холод отбили у меня почти всякую охоту совершать восхождение, но Пазанг, которого до завтрака невозможно было сдвинуть с места, теперь пылал энтузиазмом. Я стал на страховку возле скального выступа, и он осторожно, но уверенно стал подниматься по ледяной стенке. Каждое его движение было продумано, он работал не торопясь, спокойно и методично. Первоклассный альпинист!

Настала моя очередь. Пазанг вырубил во льду ступеньки, не очень большие и не слишком часто – как раз в самых нужных местах. Скоро стенка стала более отлогой. Еще две веревки, и мы на гребке. Можно начинать собственно восхождение.

Как я и ожидал, дальше идти было довольно легко, и, сами того не заметив, как-то вдруг мы оказались на вершине. Два часа дня. Альтиметр показывает 6200 метров.

Отсюда хорошо различались Сисне Химал и вершина, возле которой на моей карте стояла пометка «7000». А где же озеро? Да нет, здесь, между горами, настолько тесно, что озеру такой величины, как обозначенное на карте, просто негде было бы поместиться.

Было очень холодно, я не испытывал никакого желания фотографировать, и мы почти сразу пошли обратно.

Не доходя палатки, я услышал голоса наших друзей:

– Будем снимать лагерь? Устроим ночевку ниже?

Я утвердительно кивнул. В несколько секунд все было собрано. Никого из нас не прельщала еще одна ночевка в этом месте.

Теперь мы разбили лагерь на краю морены. Не возобновляя поединка с примусом, пожевали меда со снегом, жареной крупы, холодной баранины и легли. Ночь прошла спокойно, хотя грохот на леднике почти не дал нам уснуть.

Утром мы продолжали спуск, даже не позавтракав. Лишь дойдя до ручья, сварили болтушку из воды и цамбы и наелись досыта.

В полдень отряд достиг главного лагеря. Здесь оказалось еще достаточно хвороста и продуктов, чтобы сварить настоящий обед.

Мы с Пазангом, как следует поработав три дня подряд, повалились отдыхать на согретую солнцем траву. Ведь на следующий день нам предстояло попытаться взять мою красавицу «Гору между двумя озерами»!

Сам я ни за что не заикнулся бы об этом первый, зная, что наш примус испорчен, а продукты на исходе. Но, пока мы спускались, вершина так и манила своим чарующим видом.

– Красивая гора, – произнес, наконец, Аджиба.