Классный час 2 (СИ) - Тамбовский Сергей

Потом ещё и в кассу была очередь, но тут уже ненадолго мне пришлось зависнуть, всего минут на десять. Сложил всё это добро в сетчатую сумку типа «авоська» (смотрите все, люди добрые, что я домой несу). А винный отдел тут с отдельного входа был, заскочил и туда. На коньяк у меня уж денег не осталось, а бормотуху типа «Солнцедар» или «777» мне совестно брать было, так что прикупил обычный Коленвал за 3-62, весной подняли на него цену с привычных 2-87. Запас карман не тянет.

Дома разложил всё это добро по своим местам, сделал себе бутерброд с докторской колбасой и вытащил из потайного кармана сумки зелёный шарик… зелёный-презелёный, как моя тоска, так, кажется, в популярной песне пелось. Голосовой помощник выскочил из своего убежища как чёртик из табакерки — чего, мол, новый хозяин, надо?

— Мы с тобой остановились на жёлтой палочке, — сказал я, дожёвывая бутерброд, — ты уж поясни, что это за штуковина и почему она может быть опасной?

— Сожалею, — довольно издевательским тоном отозвался помощник, — но за это время я получил дополнительные инструкции и рассказывать про палочку теперь не имею права.

— А от кого инструкции пришли? — озадаченно спросил я.

— От моих создателей.

— Из 22 века? И как же у вас эта связь поддерживается?

— Это тоже запретная зона… могу только сказать, что поддерживается… в среднем раз в сутки.

— Да не очень-то и хотелось, — ответил я, покривив душой, хотелось-то довольно сильно, — может тогда расскажешь о жизни в 22 веке? Хотя бы в общих чертах — это не запрещено?

— Насчёт жизни у меня никаких указаний не было, — растерянно проговорил шарик, — спрашивайте.

— Сколько народу живёт на Земле в 2122 году?

— Около десяти миллиардов.

— Стой, сейчас же уже восемь — за сто лет всего на четверть увеличилось?

— Да, мы сумели ограничить рождаемость, поэтому увеличилось ненамного.

— Ядерная война была?

— Нет, ядерное оружие у нас уничтожено двадцать лет назад, но обычных много было, в среднем за десятилетие одна крупная и 5-6 мелких.

— Продолжительность жизни увеличилась?

— Увеличилась, но несильно — но до сотни лет почти все доживают.

— А вот насчёт гравитационных полей…

— Не могу ничего сказать, запрет.

— Деньги у вас там есть?

— Безналичные.

— На карточках?

— Карточки тоже давно отмерли, специальные чипы вживляют прямо в тело, на них и зачисляются денежные средства.

— Ну а школы-то, школы у вас там остались?

— Остались, конечно, но они сильно отличаются от ваших.

— Насколько сильно?

— Намного… — лаконично ответил голос, а я уж не стал настаивать на подробностях, а вместо этого перепрыгнул на новую тему:

— Вот такой ещё вопросик меня мучает — что вы там в трансформаторной будке спрятали? Жменя обмолвился, что, мол, машина времени там стоит, но что-то для вчерашнего переноса ему никакие приспособления не понадобились, прямо с этого дивана упрыгал в свой 22 век. И своего кадавра мне оставил… так что же в будке-то тогда?

Голос задумался на добрую минуту, возможно, спрашивал у хозяев дополнительные инструкции на этот счёт, но потом отмер и произнёс:

— В будке запасной командный пункт.

— Опа, — удивился я, — тут уже сразу два дополнительных вопроса возникает — чем он командует и где основной?

— Командует группировкой прогрессоров в этом времени, — немного погодя ответил он, — а про основной пункт я не имею права ничего говорить.

— Чем дальше в лес… — пробормотал я, — слово «группировка» подразумевает, что вас тут как минимум двое, а как максимум взвод. Про остальных прогрессоров тебе, конечно, тоже запретили выдавать информацию?

— Точно, — ответил голос, — эта тема под абсолютным запретом.

— Тогда, может, скажешь, почему и как я здесь оказался? Я же не из вашего века и в списке этих ваших прогрессоров не числюсь — что я тут вообще делаю?

— Это был эксперимент… — глухо отвечал голос, — группа сотрудников тестировала новые формы воздействия на окружающую среду.

— А я, выходит, тут в роли подопытной мышки очутился?

— Можно и так сказать…

Я посмотрел на часы и увидел, что вот-вот начнутся новости по второй программе.

— Давай на сегодня мы общение прекратим, — сказал я голосу, — у меня другие дела есть, а завтра, к примеру, продолжим наше увлекательное общение.

— Я не против, — отозвался он, а я зацепил ногтем край заусеницы и сложил всё это добро обратно в сумку.

Местные новости начались с ублюдочной заставки с крутящимся вокруг своей оси оленем, музыку же по случаю траура убрали совсем. Сначала, естественно, церемонию похорон на Красной площади показали, это добрых десять минут отняло, а затем уже перешли к локальным новостям. Сперва выступали какие-то сумрачные рабочие с Завода, потом влез в кадр колхозный механизатор, произнёсший пафосную речь на фоне тарахтящего трактора, ну а на закуску подрастающее поколение приготовили в лице школы 160. Нет, а что — мне даже понравилось, вполне достойную картинку сняли. И Васю в финале почти не вырезали, вышел, как живой. Квадрокоптер наш тоже красивым получился. И я пару раз промелькнул — когда речь говорил и когда рядом с Васей стоял на интервью.

Не успели новости закончиться, как в дверь позвонили. Я открыл — там стоял Васин папаша с бутылкой водки в одной руке и куском сала в другой.

— Ну ты дал, Палыч, — возбуждённо начал он, — мой пацан теперь на всю страну прославится.

— Пока не на всю, — автоматически поправил его я, — а только на нашу область, в других же местах нашу вторую программу не показывают.

— Всё равно здорово, — не унимался папаша, — это дело требует того… обмывки.

И он потряс водкой в воздухе — в виде разнообразия это был не Коленвал, а совсем даже Столичная, с панорамой гостиницы Москва на этикетке.

— Вишь, какую я водяру ухватил, — похвастался он, — элитную. Её на экспорт гонят.

— Ну заходи, — мысленно махнул рукой я, всё равно же не отвяжется.

— Чего там у вас на Заводе-то нового? — чисто для галочки спросил я, когда мы махнули по первой рюмке.

— Да чего у нас может быть нового? — меланхолично отвечал папаша, пережёвывая кусочек сала (белорусское, сказал он про него, вчера знакомый из Витебска подогнал), — знай выполняй план, сперва обычный, потом встречный — вот и все новости. Ты мне лучше расскажи, как такая идея тебе в голову пришла? С этим… с вертолётиком.

Рассказал и про идею, и как оно всё начиналось и чем должно бы закончиться, папаша на этом успокоился, но после третьей рюмки перепрыгнул на позавчерашние события.

— А этот хряк из первого подъезда, он в натуре сбрендил?

— Врачи говорят, что да — шизоидное расстройство личности вроде.

— Он ведь тебя сначала зарезать хотел, а уж потом на улицу побежал?

— Да, всё так и было, — отвечал я, — только сначала самоубиться попробовал, а когда не вышло, пошёл других убивать.

Папаша мне сильно надоел за эти полчаса, я уж не знал, как его спровадить, но он вдруг вспомнил о чём-то и засобирался сам.

— Спасибо тебе, Палыч, за сына, — со слезой в голосе сказал он на прощание, — да и ваще ты мужик с понятием, обращайся, если чо…

Остатки Столичной он таки с собой забрал, да и не жалко… а я посмотрел на часы — до ночи ещё много времени, а схожу-ка я в парк и посмотрю попристальнее на эту трансформаторную будку, что-то не нравятся мне хороводы, которые вокруг неё водят Жменя с голосом.

Налево пойдешь

Налево пойдешь…

На улице как-то неожиданно похолодало и не мудрено — октябрь уже на календаре. Ладно ещё, что не заморозки. Никого из знакомых я по пути в парк и по парку не встретил, добрался до искомой будочки без происшествий за пять минут. Она была прикрыта от пролегающей мимо асфальтовой дорожки и детского городка какими-то густыми кустами, так что я никого не видел и меня никто не видел. Дверь была закрыта… или прикрыта — я же ведь сломал её совсем недавно, вряд ли наши ремонтники умеют так быстро реагировать. Дёрнул за ручку, дверь и отворилась с неприятным скрипом… я на всякий случай оглянулся по сторонам, но никто, кажется, ничего не заметил. Тогда я включил карманный фонарик (не круглый, прямоугольный, в него ещё надо было вставлять такой же формы батарейку, как её… 3336Л, во как, её ещё на язык проверяли — если щиплет между двумя электродами, значит рабочая) и осветил все углы помещения…