Категории
Самые читаемые
RUSBOOK.SU » Документальные книги » Прочая документальная литература » Материалы биографии - Эдик Штейнберг

Материалы биографии - Эдик Штейнберг

Читать онлайн Материалы биографии - Эдик Штейнберг

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 5 6 7 8 9 10 11 12 13 ... 116
Перейти на страницу:

НЕСКОЛЬКО СЛОВ

(о Владимире Яковлеве)

Начало 60-х годов. Мрачный фасад музея Ф. М. Достоевского. Двухэтажный деревянный дом. Он, может быть, того же времени, что и дом-музей великого классика. Дощатая пошатывающаяся лестница, неосвещенный старинный коридор и маленькая комната, где я знакомлюсь с художником Володей Яковлевым. Он показывает работы одну за другой. Все они небольшого формата, но мне кажется, что они огромны, так много от них исходит энергии.

Потом, по странному стечению обстоятельств, именно в музее Ф. М. Достоевского на вечере докладов общих друзей – одних из первых доморощенных московских философов – Ю. Тюрина и В. Свешникова. Некая мини-выставка – три цветка Володи Яковлева и два портрета моей ученической кисти – стали фоном для разговора, по тому времени дерзновенного, о мистических встречах Ф. М. Достоевского.

Спустя пять лет состоялась вполне спонтанная вторая. Это было на улице Жолтовского в одном из выставочных залов Союза московских художников, куда нас – подпольных – притащил Михаил Гробман, член Бюро Молодежной секции Союза оных. В одной половине зала висели мои белые метафизические пейзажи и натюрморты с камнями, раковинами, птицами и рыбами. В другой – экспрессивная, цветовая, карнавально-трагическая серия работ Владимира Яковлева. Зал был переполнен. Присутствующие говорили, спорили, возмущались, кричали и высказывали восторги. Экспозиция Владимира Яковлева аккумулировала разбушевавшуюся стихию. Его портреты, зеркально отображающие почитателей его таланта, корреспондировали с аудиторией. Создавалась иллюзия манифеста аутсайдеров. Здесь были и бездомные безумцы, и одержимые поэзией, музыкой и искусством чудаки. Кажется, в «Литературной газете» в одном из ее фельетонов этот круг лиц фигурировал под именем «бездельников, карабкающихся на Парнас». Ныне эти «бездельники» – от А. Волконского до Г. Айги – известны не только в России. Для них гениальность Володи Яковлева была очевидна изначально.

Наша выставка была закрыта в тот же вечер по доносу какого-то доброхота. А уважаемый председатель Молодежной секции – художник Дмитрий Жилинский – был смещен со своей должности.

В пору расцвета на Малой Грузинской мы с Володей Яковлевым участвовали в нескольких групповых выставках. Но он, Яковлев, видимо, памятуя о той незабываемой атмосфере, которая царила на нашем одновечернем дуэте, мне периодически звонил по телефону и, как ребенок, кричал в трубку: «Штейнберг, когда мы снова вместе с тобой устроим выставку?!»

Замысел Володи не был реализован. После смерти родителей Володя попал в психиатрическую лечебницу на постоянное жительство. Эти страницы биографии Владимира Яковлева не мне описывать. В 90-м году я очутился в Амстердаме, в музее Стеделик на выставке отечественного искусства, будучи ее участником.

Увидев работы Яковлева, я вспомнил нашу одновечернюю на Жолтовского. И удивился проницательности нашей московской богемы 60-х. Уже побывавшему в Париже, в Нью-Йорке, посетившему музеи Германии, мне показалось, что Владимир Яковлев не только опередил «новых диких», скажем, лет на пять, но, в отличие от гигантомании и пустословия многих известных европейских корифеев этой генерации, камерность Владимира Яковлева действительно обладает «дикой» энергией экзистенциально-космического драматизма.

Эдуард Штейнберг1995 г.

Впервые текст воспоминаний Э. Штейнберга опубликован в издании: Eimermacher K. Vladimir Jakovlev. Gemalde. Aquarelle / Ztichnungen. Bietigheim-Bissingen, 1995. Текст также опубликован в Каталоге выставки в ГТГ «Владимир Игоревич Яковлев. Живопись, графика». – М.: АУТОПАН, 1995. – С. 68–70.

ВЫСТУПЛЕНИЕ НА КОНФЕРЕНЦИИ В ПАРИЖЕ В 1993 ГОДУ

Уважаемые Дамы и Господа!

Искусство из Восточной Европы, и в частности из России, рождалось и жило в условиях ГУЛАГа, но, экзистенциально отстаивая права личности говорить на языке культуры, оно обрело внутреннюю свободу, без которой не может быть свободы вообще, и тем более свободы в искусстве.

Может быть, эта внутренняя свобода – лишь только наша региональная иллюзия. Может быть, искусство при демократиях свободно от подобного рода иллюзий, и колючая проволока и Кремлевская стена – всего лишь инсталляция, которая может исчерпать трагическую историю региона и экзистенцию личности? Но поэзия от О. Мандельштама до И. Бродского и проза от А. Платонова до А. Солженицына и А. Синявского кричат о противоположном. О противоположном говорит и это, представленное здесь, искусство московских художников 60–70-х годов. Тогда почему же «иллюзия» при несвободе так остро ставит вопрос о свободе? Почему же «Черный квадрат» К. Малевича, который оказался не только игрой в духе современного постмодернизма, а неким предзнамением новой истории и так же актуален в конце века, когда снова возникает новая опасность красно-коричневой чумы.

Свобода от истории, от культуры, свобода от религии, свобода от текста, который отменяет вечное право личности на ее внутреннюю свободу, подчиняя ее своеволию контекста, – может обернуться тоталитарной волей. Чем же интересно искусство, рожденное в несвободе? Оно обращено к культуре, в нем нет тоталитарного своеволия, оно говорит о внутренней свободе. Это тот экзистенциальный опыт жизни, избавляющий от всяческих иллюзий. «Черный квадрат» К. Малевича, рожденный в начале века, остановил время. Вопросы о свободе сегодня не менее актуальны, и, не дай бог, «Черный квадрат» станет и нашим будущим.

Э. ШтейнбергПариж, 06.12.1993

О КОЛЛЕКЦИИ АЛЕКСАНДРА ГЛЕЗЕРА

Из Парижа 1994 года вспоминаю Москву 1967. Тот же гость – Саша Глезер. Опять те же разговоры, проекты, крики, просьбы. Время остановилось.

С моей легкой руки после одной из первых запрещенных выставок – выставки на шоссе Энтузиастов – Саша начал собирать картины неофициальных художников. В течение четырех-пяти лет трехкомнатная квартира Саши преобразилась в музей свободного искусства. Ситуация тотальной несвободы породила мир свободы. И если верна формула Йозефа Бойса, что каждый человек – это художник-артист, то Саша, не ведая того, задолго до манифеста великого немца стал реализатором этой идеи.

Его коллекция, его отношения с художниками, зрителями, его движение в пространстве культуры – это и жизнь, и одновременно театр. Этот театр можно любить или не любить, к нему можно относиться иронично или благосклонно, но не замечать его нельзя, так как он всегда носил экспрессивную форму конфронтации. Уже в начале 70-х годов Саша снискал себе в Москве имидж Третьякова. Но в отличие от собрания великого русского коллекционера прошлого, которым гордились соотечественники, коллекция Глезера вместе с ее собирателем была выдворена из отечества. Им суждено было долгое странствие по Европе и Америке длиной почти в 17 лет. Так иронией судьбы по вине советских властей русское подполье трансформировалось в странничество. Музей Саши Глезера превратился в театр на колесах. Забавно, но весь золотой фонд русской культуры составлен из мучеников, узников, странников, скитальцев, изгнанников. Правда, ценность коллекции, ныне вернувшейся в Россию, может быть проверена только временем. Хотя уже сегодня ряд художников, чьи работы составляют это собрание, получили мировое признание. Надолго ли? Увидим.

Но думается, что проживание в подполье оказалось для многих из них плодотворным. Они разгадали смысл творчества и тайну его свободы в несвободе. Мне думается, что этот золотой фонд русской культуры может значительно пополниться актерами странного передвижного театра Глезера. И снова разговоры, проекты, крики, просьбы…

Э. ШтейнбергПариж, декабрь 1994 года

Текст для каталога выставки коллекции А. Глезера в Музее изобразительных искусств им. А. С. Пушкина

ПЕТРОВИЧ

Боря, Петрович, Борис Петрович Свешников – первая встреча в далеких 50-х. В Тарусу меня привез отец Аркадий Акимович Штейнберг, где ему было дозволено жить после ГУЛАГа. Чуть позже здесь появился Петрович – молодой лагерный друг Акимыча.

И вот с 50-х и до теперешней поры считаю Петровича (после папы – Акимыча) своим учителем.

Учитель! Почему? – спрашиваю себя. У нас разный художественный язык. Мы редко встречаемся. И все-таки отвечаю себе – учитель.

Он открыл мне Гоголя и Блока. Он помог мне увидеть и полюбить природу. Вставая рано утром и завершая свои занятия с темнотой, он одарил мое, почти первобытное сознание уникальным примером жертвенного служения в искусстве. Являясь для меня образцом проживания в творчестве, он в моем полувнятном рисовании заметил то, что со мной и во мне живет еще сегодня. Видимо, поэтому те, кто видят меня часто, могут сказать, что я постоянно вспоминаю и говорю о Петровиче.

1 ... 5 6 7 8 9 10 11 12 13 ... 116
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Материалы биографии - Эдик Штейнберг торрент бесплатно.
Комментарии
Открыть боковую панель
Комментарии
Сергій
Сергій 25.01.2024 - 17:17
"Убийство миссис Спэнлоу" от Агаты Кристи – это великолепный детектив, который завораживает с первой страницы и держит в напряжении до последнего момента. Кристи, как всегда, мастерски строит