Тина и Тереза - Лора Бекитт

— Хорошо, мама.

Тина поглядела на мать. Нет, она никогда не сможет назвать Дарлин старой, исполнись той хоть сто лет! Разве можно представить себе, допустить, что мама — стара?! Нет, нет, мама — она всегда молодая, почти что… вечная.

— Больше всего я переживаю о том, что не могу дать тебе приданого, Тина. Тебе ведь уже шестнадцать — совсем взрослая, — с горечью проговорила Дарлин, а сама думала: «Неправда: для матери дочка — всегда дитя!» — Господи! У тебя даже лишней пары башмаков нет! И как нам выйти из положения, ума не приложу!

Тина в ответ придвинулась к матери и, ласково обвив ее шею руками, прижалась к груди. От одежды Дарлин пахло чем-то привычным, родным. Мамин запах…

— Я не хочу замуж, мама. Хочу всегда жить с тобой. И с Терезой, если она вернется.

— Нет, девочка. — Мать погладила ее волосы. — Ты должна выйти замуж, иметь детей. Мне кажется, ты именно для этого и создана — чтобы любить, заботиться о ком-то. — Она печально улыбнулась. — Еще о ком-то, кроме меня. Я верю, рано или поздно ты выберешь себе спутника жизни.

— Какого?

— Не знаю, кого полюбишь.

— А ты бы кого хотела мне в мужья? — застенчиво произнесла дочь.

— Я? Ты должна слушать свое сердце, а не меня, хотя я, конечно же, буду рада дать тебе совет. Знай, я не стану препятствовать твоему браку, если ты полюбишь. Неважно, будет твой избранник беден или богат, младше или старше тебя. А плохого, недостойного тебя человека ты не выберешь, я уверена в этом.

— Не знаю, полюблю ли…

Тина, как все девушки ее возраста, боялась двух вещей: что ее никто не полюбит и что она сама не встретит человека, которого сможет полюбить, потому что уже сейчас чувствовала — сердцу не прикажешь!

— Конечно же, это случится! И, быть может, очень скоро.

Тина вспомнила, как они с Терезой разговаривали о любви, правда нечасто — сестра почему-то не любила беседовать на эту тему. Терезу увлекали романтические истории, приключения, представления же Тины о счастье были более традиционными — семья, дети… И все же мечты ее тоже имели мало общего с надоевшей серой обыденностью. Когда же она полюбит? И, главное,… кого?

— Я же тоже не вечна, — продолжала Дарлин, — и нужно, чтобы кто-то продолжал тебя любить, заботиться о тебе, когда меня не будет…

— О, мама, нет, пожалуйста, не говори так! — прошептала Тина, а сама уже жила ожиданием, воодушевленная разговором и своими мечтами: вот-вот, как в театре, поднимется занавес, и она увидит наяву дальнюю даль, сказку и грезы — свое счастье!

На следующее утро, причесываясь перед зеркалом, Тина внимательно рассматривала себя. Она выросла далеко не в идеальных условиях, уже кое-что повидала в жизни: пережила смерть близкого человека, узнала, что такое нужда. Она понимала также, что замуж, наверное, придется выйти, как говорила Тереза, «за кого-нибудь вроде Фила Смита», придется всю жизнь работать, понимала, но вовсе не собиралась рыдать от горя и рвать на себе волосы. Она мечтала, как мечтают все шестнадцатилетние, о большем и лучшем и тем не менее знала, что мечты — всего лишь мечты. Знала и воспринимала это спокойно.

У многих девушек в Кленси, даже гораздо менее привлекательных, уже был не один ухажер, а кое-кто успел обзавестись женихом. Тину же пока что юноши обходили стороной, хотя считали хорошенькой, скромной и милой, а на Терезу и вовсе никто смотреть не хотел. Тина, конечно же, понимала: если у девушки, как сказала вчера мать, «нет даже лишней пары башмаков», вряд ли стоит ждать, что за ней станут толпами бегать молодые люди! Фил Смит был, правда, не из самых бедных, но он совсем не нравился девушке, потому его она в расчет не брала.

Тина склонила голову набок, и блестящие пряди густых русых волос заструились по телу. Ей вдруг пришла в голову мысль как-нибудь еще раз прогуляться по тропинке на склоне. Можно надеть янтарное ожерелье, а волосы подвязать желтой шелковой лентой: будет красиво! И тут же разозлилась на себя: она ведь обещала матери не бродить в одиночестве по лесу, да и есть ли в этом какой-нибудь смысл?

Она снова подумала о сестре, вспомнила, что Тереза как-то сказала: «Знаешь, Тина, мы от рождения несвободны! Почему это Бог решил, что моя душа должна жить именно в этом теле, почему я родилась именно в этой стране, в этой семье? Конечно, у меня прекрасные родители, но ведь мы бедны, а что касается внешности… Не знаю, понимаешь ли ты меня, ведь ты-то совсем другая!» Тина всегда удивлялась сестре: Тереза держалась тихо, временами даже казалась забитой, но, когда они оставались вдвоем, нередко начинала произносить дерзкие речи, поднимая голос даже против Бога, чего Тина никак не могла принять. Если же говорить о внешности… Что же, девушка понимала сестру. Если изящная фигурка Тины имела все положенные природой женские округлости, то Терезу с ее плоской грудью и узкими бедрами можно было принять за мальчишку, если бы не буйная грива волос и девичий наряд. Может, она и уехала отчасти из-за того, чтобы не видеть этот все сильнее с каждым днем бросавшийся в глаза контраст? Тина хорошела, а Тереза так и не начинала меняться к лучшему. Она слишком любила сестру и вряд ли была способна завидовать ей, но переживать — переживала, и сильно. Видит Бог, Тина отдала бы ей все, если б это было возможно, лишь бы Тереза вернулась.

По прошествии двух недель, незаметно пролетевших в работе и повседневных делах, Тина опять очутилась в лавке Паркеров: мать поручила купить кое-какие хозяйственные мелочи. Из лавки следовало отправиться на ферму за молоком, и по такому случаю девушка была одета очень скромно — в серое бумажное платье и синий передник.

Расплачиваясь, Тина заметила краем глаза поджидавшего ее возле крыльца Фила Смита. Она не хотела с ним встречаться, но ускользнуть было невозможно.

— Здравствуй, Тина! — как в прошлый раз произнес Фил и добавил: — Надо поговорить.

— Я спешу на ферму к Дизенам, — ответила девушка. — Извини, Фил.

— Я могу тебя проводить.

— Не надо.

И, повернувшись, Тина пошла прочь.

— Тина! — окликнул Фил. В голосе его явственно слышалась обида.

Ей стало неловко: нельзя обижать человека только потому, что он тебе совсем не нравится. Тина вовсе не хотела быть похожей на бессердечную кокетку вроде Дорис Паркер. Она остановилась и тут же, к великой досаде, заметила на крыльце Фей Трейдер, Керри Миллер и Салли; чуть позже к ним присоединилась и Дорис. Они перешептывались и смеялись. Фил тоже увидел их — это спасло Тину от долгого разговора.

— Возьми! — пробормотал он и быстро сунул в руки девушки коробочку с леденцами. Красное от загара лицо его при этом стало совсем багровым.

— Не надо… — растерянно произнесла Тина, но Фил широким шагом уже удалялся прочь.