Как воюют на Донбассе - Владислав Шурыгин

Только пройдя лодку от носа до кормы, заглянув во все ее закоулки, начинаешь понимать всю сложность и совершенство этой огромной машины. Здесь нет ни одного «лишнего» сантиметра, все предельно ужато, все вписано в минимальный масштаб, и все одновременно с этим доступно и технологично. И, наблюдая за тем, как двигаются по лодке моряки, как обращаются они с оборудованием и механизмами, как сидят и как отдыхают, вдруг понимаешь, что и люди вписаны в лодку, что они часть ее, живущие с ней в сложном симбиозе. И это не досужее наблюдение чужака, это скорее констатация реальности.

Буквально все подводники, с кем пришлось беседовать, одушевляли лодку. Все, не задумываясь, на вопрос, что есть лодка — огромный механизм, который оживает в руках людей, или же некая одушевленная сущность, — называли лодку живой.

— У каждой лодки свой характер, — увлеченно объясняет капитан-лейтенант Вячеслав Лось. — Одна лодка не любит нырять, ее под воду буквально загонять надо, другая, наоборот, чуть двинешь рулями, а она уже с дифферентом в десять градусов погружается. А вот «Ярославль» очень мягкий в управлении, все выполняет так, словно понимает, что от него хотят. Его так отдифферентовать можно, что он буквально повиснет в воде и будет так висеть минут двадцать…

Лось — командир БЧ-5, «механик», как принято называть офицеров этой боевой части. На них, пожалуй, лежит самая большая нагрузка в экипаже. Нет на корабле человека, лучше знающего корабль, его корпус, механизмы, двигатель или силовую установку, основные и вспомогательные корабельные системы, все, что называется «устройство корабля». Этот человек — командир электромеханической боевой части — БЧ-5, «дед», «стармех», как называют его на разных кораблях. «Механики» отвечают почти за все действия лодки, в каждом отсеке есть их «заведование».

«…Во-первых, от механиков зависит, даст ли корабль ход и в каких пределах; погрузится ли на заданную глубину подводная лодка и как долго сможет эту глубину выдерживать; в сколь комфортных условиях будет находиться экипаж; достаточно ли будет пресной воды, электроэнергии.

Во-вторых, командир электромеханической боевой части несет прямую ответственность за эксплуатационную безопасность корабля, а в случае получения кораблем повреждений он со старпомом возглавляет борьбу за живучесть корабля. От его знаний, опыта, решительности зависят судьба корабля и жизнь экипажа.

В-третьих, он возглавляет одно из самых многочисленных корабельных подразделений, куда, как правило, входят три дивизиона (движения, живучести и дизель-электрический) и множество групп, команд, отделений…» — так о работе командира БЧ-5 написал моряк В. Вальков.

Лось — «механик» по призванию. Службу свою любит и готов часами рассказывать о лодках, на которых служил. Помнит свой первый выход в море на «Магнитке» еще курсантом-стажером, когда море решило проверить его на «слабо».

— Шторм был такой, что никогда потом я ничего подобного не видел. Даже на сорокаметровой глубине нас качало, а наверху волны были такие, что вода на центральный пост буквально потоком обрушивалась, как в фильме «Дас Бот». Но ничего, выдержали…

Лось, как никто другой, знает, что служба подводников — это не только вахты у приборов да рутинное обслуживание своих систем. На самом деле труд подводника — это часто выход за пределы человеческих возможностей, напряжение всех сил, труд до полного изнеможения. За примером ходить далеко не пришлось. При мне к лодке подошла машина, в кузове которой находилось восемь аккумуляторов, каждый весом в восемьсот сорок килограмм. Ими Лосю нужно было заменить восемь таких же элементов, находящихся в аккумуляторной яме. Над ямой — три палубы. Единственное отверстие — люк над торпедным отсеком. И началась работа. Необходимо было снять люк вместе со съемным листом — куском прочного корпуса, специально предусмотренным для демонтажа, затем разобрать настил всех трех палуб и, выполнив все, приступить к извлечению элементов, каждый из которых предварительно нужно отсоединить от системы водяного охлаждения, от системы перемешивания электролита и отключить его от электрической цепи. Только после этого на специальных талях моряки БЧ-5 — электромеханической части начали поднимать элементы, только вот проблема: это были еще не те, которые нужно было заменить, нужные были в нескольких рядах от этих. И, чтобы заменить их, нужно было вытащить все ряды перед ними, для чего загружать каждый элемент на специальную тележку и подвозить под шахту, где ее подхватят тали. Затем, заменив эти элементы, проделать все процедуры в обратном порядке…

Всего на лодке — двести сорок таких аккумуляторных элементов, и периодически приходится их заменять ПОЛНОСТЬЮ!..

Из исторической справки:

Подводники Полярного, пожалуй, самые прославленные и легендарные наши подводники времен Второй мировой войны. К началу Великой Отечественной войны численность подводных сил на Севере была наименьшей среди флотов. Бригада насчитывала 15 кораблей, сведенных в три дивизиона, которыми командовали М. И. Гаджиев («Д-3» «Красногвардеец», «К-1» и «К-2»), И. А. Колышкин («Щ-401», «Щ-402», «Щ-403», «Щ-404», «Щ-421» и «Щ-422»), Н. И. Морозов («М-171», «М-172», «М-173», «М-174», «М-175», «М-176»). Именно эти 15 подводных лодок показали в первое полугодие войны образцы мужества и героизма. Шесть лодок из них стали гвардейскими, шесть — краснознаменными. Дивизион «щук» стал единственным в подводных силах Военно-морского флота, в котором шесть подводных лодок получили шесть наград: четыре ордена Красного Знамени и два Гвардейских флага. Командир этого дивизиона Иван Александрович Колышкин стал первым подводником, удостоенным звания Героя Советского Союза в Великой Отечественной войне (звание было присвоено ему в январе 1942 года).

Командующий Северным флотом адмирал А. Г. Головко отмечал в своих воспоминаниях: «Перечитываю записи в дневнике за декабрь 1941 года. Почти в каждой из них говорится о подводниках. Среди многих имен все чаще встречаются одни и те же, с которыми связаны самые смелые и самые дерзкие атаки, самые крупные успехи в боевых действиях Северного флота непосредственно на морском театре. Бибеев, Котельников, Моисеев, Лунин, Гаджиев, Колышкин, Фисанович, Стариков, Шуйский, Видяев, Каутский, Столбов, Мелкадзе — это уже целая плеяда командиров-подводников, заслуженно ставших известными…».

«Ландскнехты морских глубин»

Как ни странно, но сохранению боеспособности подводников Полярного в смутные девяностые сильно помогли иностранцы. Но не надо искать в этом какую-то конспирологию или чье-то великодушное спонсорство. Все объясняется намного проще: после распада СССР и снятия ряда ограничений на продажу вооружения лодки проекта 877 оказались чрезвычайно востребованы на рынке вооружений, и за последующие годы было построено и продано больше тридцати лодок этого проекта. Он оказался настолько успешным, что модернизированный вариант востребован до сих пор и на наших стапелях, и сегодня строится несколько «варшав» для иностранных заказчиков. Соответственно, все эти лодки нужно было испытывать, принимать и передавать заказчикам — национальным экипажам. И каждый из этих этапов — это недели и месяцы, проведенные нашим российским «сдаточным» экипажем на лодке в море. Десятки выходов море на отработку задач, проверка лодки на предельных режимах и глубинах, на которые лодку выводят только при государственных испытаниях. Иногда полярнинские экипажи уходили на «иностранки» на полгода. В смутные ельцинские годы, когда на боевую подготовку выделялось меньше десяти процентов от требуемого и флот, что называется, просто «стоял у стенки», такие командировки в прямом смысле позволяли сохранить боеготовность экипажей лодок. Не будет преувеличением сказать, что в те годы «полярнинские» экипажи были наиболее «наплаванными» на всем Северном флоте. И, конечно, эти командировки давали бесценный опыт общения с подводниками других школ, знания их специфики.

Капитан-лейтенант Лось вспоминает, как испытывал вместе с индийским экипажем лодку «Синдуракшак», ту самую, которая недавно взорвалась в индийском порту Мумбаи.

— Было очень любопытно наблюдать за тем, как организована служба у индусов. Фактически она скопирована с британской морской школы, поэтому все команды, вся документация, все надписи на английском. Сразу бросается в глаза разница в статусе матроса и офицера. Это видно, начиная от сервировки стола, когда для офицерского состава на лодку перед выходом в море были привезены фарфор и хрусталь для ресторанной сервировки в каюте-компании, к ней был прикреплен специальный матрос для разлива чая «масала», в то время как у матросов все очень аскетично и просто. Кончая средствами спасения: так, спасательный плот в комплекте был всего один и рассчитан на количество офицеров, у матросов же были только жилеты. Но отношение к средствам спасения у индусов вообще специфическое. Если у наших подводников всегда при себе «идашка» — индивидуальный дыхательный аппарат, и это обязательное требование, то у индусов ИДА сложены в специальные ящики-«оксибоксы», которые стоят во всех отсеках. Другая у индусов и организация вахты. Так, у нас в центральном посту всегда находятся либо командир, либо старпом. У индусов же, если лодка находится в обычном режиме, в центральном посту старшим остается вахтенный офицер. Была и национальная специфика. Так, среди экипажа был матрос-сикх. А сикхам по вере полагается носить особую чалму, бороду, специальные браслет на руке и кинжал за поясом. Так вот, на лодке он служил во всем этом «наборе», и это ни у кого не вызывало вопросов. Матрос как матрос…