Роза и семь братьев - Луиза Олкотт

— Кажется, ты замерзла. Ну-ка, побегай по саду и сразу согреешься, — сказал доктор, когда они вышли из хлева.

— Я взрослая барышня, мне уже тринадцать с половиной лет, а барышням бегать неприлично, дядя. Так говорит мисс Пауэр, — чопорно ответила Роза.

— Беру на себя смелость защитить тебя от разных чересчур благовоспитанных леди, и, как твой доктор, я приказываю тебе бегать. Ну-ка, вперед! — дядя Алек строго посмотрел на Розу и повелительно махнул рукой. Роза, желая угодить дяде, припустилась что было мочи.

Она долго бегала между клумбами, пока совсем не запыхалась. Наконец, она направилась к крыльцу, на котором стоял дядя Алек, и плюхнулась на ступеньки. Щеки ее были совершенно пунцовыми.

— Ай, молодец! Ай, хорошо! Как я погляжу, детка, ты еще не разучилась пользоваться ногами, хотя тебе и больше тринадцати лет. Но пояс этот слишком туго затянут, распусти его, и тебе будет легче дышать.

— Нет, дядя, он не тугой, и я могу дышать совершенно свободно, — возразила Роза, едва переводя дух.

Дядя ничего не ответил, просто поставил девочку на ноги и расстегнул новый пояс, которым она очень гордилась. Как только пряжка была расстегнута, пояс отлетел на несколько шагов, и из груди Розы невольно вырвался глубокий вздох, который явно противоречил ее уверениям.

— Я и не знала, что он такой тугой, я совсем этого не чувствовала. Но мне и не приходилось так тяжело дышать, я же никогда не бегала, — проговорила Роза, потрясенная этим открытием.

— Ты не привыкла дышать полной грудью и потому можешь носить такие нелепые вещи. Какая бредовая фантазия: затягивать куском кожи со сталью нежную детскую талию, когда она должна еще развиваться, — сердито покачал головой доктор Алек.

Дядя повертел пояс в руках, недовольно его разглядывая, и переставил пряжку на несколько дырочек, к тайному неудовольствию племянницы. Роза гордилась своей стройной фигурой и каждый день радовалась, что она не такая толстая, как Лили Миллер, одна из ее прежних школьных подруг. Той приходилось очень туго затягивать свою обширную талию.

— Так он свалится, и я его потеряю, — сказала девочка, с беспокойством наблюдая за тем, как дядя колдует над поясом.

— Нет, не потеряешь, если будешь дышать полной грудью. А я этого и хочу. Хоть я и переставил пряжку, но скоро пояс опять тебе станет узок. И ты распустишь его еще на несколько дырочек. В конце концов твоя талия будет походить на стан богини здоровья Гебы, а не на модные картинки, самую отвратительную вещь, какую только можно вообразить.

— Вид ужасный! — Роза с презрением взглянула на пояс, который свободно крутился вокруг ее тонкого стана. — Я точно потеряю его и умру от досады, ведь это дорогая вещь. Хорошая сталь и настоящая русская кожа. Понюхайте, как хорошо пахнет!

— Если ты потеряешь его, я подарю тебе другой, еще лучше; мягкий шелковый шарф, который подойдет такой нежной девочке, как ты, больше, чем эта сбруя. У меня есть синий итальянский шарф и турецкий кушак. Как тебе это понравится?

Он потрепал Розу по щеке, и девочка улыбнулась ему.

— Это очень глупо с моей стороны, но я не могу удержаться, так мне хочется знать…

Тут Роза остановилась, покраснела и, опустив голову, как бы стыдясь, прибавила:

— Вы находите, что я хорошенькая?

Смех заискрился в глазах доктора Алека, но он сказал совершенно серьезно:

— Ты тщеславна, Роза?

— Мне неприятно в этом сознаваться, но, кажется, это так, — ответила она слабым голоском. Девочка опустила голову, и густые пряди волос упали ей на лицо.

— Это большой недостаток, — дядя Алек вздохнул, огорченный ее признанием.

— Я знаю и стараюсь исправиться, но все меня хвалят. Мне же это очень нравится, и я в самом деле думаю, что не отвратительна.

Последние слова и тон, каким они были произнесены, были до того забавны, что доктор Алек рассмеялся, хотя и собирался быть серьезным.

— Я согласен с тобой; но, чтобы ты была еще менее отвратительна, я хочу, чтобы ты стала такой же красивой девушкой, как Фиби.

— Фиби?!

Роза приняла такой рассерженный вид, что дядя поспешил добавить:

— Да, Фиби, потому что в ней есть именно то, чего тебе недостает — здоровье. Если б вы, маленькие девочки, знали, что такое настоящая красота, то не затягивали бы себе талии узкими поясами и не голодали, чтобы сохранить романтическую бледность. Сколько бы вы сберегли времени, денег и труда! Здоровый дух в здоровом теле — вот лучшая красота, причем как для мужчины, так и для женщины. Понимаешь ты это, моя дорогая?

— Да, дядя, — ответила Роза, пораженная тем, что ее сравнили с простой девочкой из приюта.

Она обиделась и выказала свое недовольство:

— Верно, вы бы желали, чтобы я все мыла и чистила, носила бы старое коричневое платье и ходила с засученными рукавами, как Фиби?

— Я был бы очень рад, если б ты могла работать наравне с ней, если б твои руки были такими же сильными. Я давно не видел такой красивой картины, как сегодня утром, когда смотрел на Фиби. Распевая, словно птичка, и закатав рукава, она мыла посуду.

— Право, мне кажется, что вы самый странный человек из всех, какие когда-либо жили на свете…

Роза была ошеломлена тем, что дядя открыто продемонстрировал дурной вкус.

— Ты еще не знаешь всех моих странностей, дорогая. Так что приготовься к неожиданностям, — сказал он с таким таинственным видом, что Роза от души порадовалась тому, что в эту минуту раздался звонок, звавший к завтраку, и прервал их препирательства.

— Ты найдешь свой ящик в комнате тетушки, он открыт. Можешь развлекаться, разбирая его. Я же все утро буду занят устройством своей комнаты, — объявил доктор Алек после завтрака.

— Не могу ли я помочь вам, дядя? — спросила Роза, от души желая услышать утвердительный ответ.

— Нет, благодарю. Мне нужна Фиби, если тетушка Изобилие сможет мне ее уступить.

— Кого угодно и что угодно, Алек. Я тоже буду нужна тебе, я знаю. Только отдам приказания об обеде и буду к твоим услугам, — и старая леди впопыхах вышла, возбужденная любопытством и желанием быть полезной.

«Со временем дядя увидит, что я могу делать то, чего Фиби не может», — подумала Роза, покачав головой, и побежала в комнату тетушки Спокойствие, к вожделенному ящику.

Все маленькие девочки легко могут себе представить, насколько приятно Роза провела время, погрузившись в море сокровищ. Она одну за другой вытаскивала из ящика восхитительные вещи. Они заполнили уже всю комнату, радуя глаз веселыми красками, а воздух в комнате пропитался смешанным ароматом мускуса и сандалового дерева. Роза была в совершенном упоении. Она простила доктору Алеку овсяную кашу, взяв в руки прелестный ящик из слоновой кости. Она примирилась с тем, что ее кожаный пояс стал слишком широк, когда увидела несколько шелковых кушаков радужных расцветок. Когда же она добралась до двух прелестных флакончиков с розовыми духами, то почувствовала, что может отпустить дяде грех, который он совершил, признав Фиби красивее ее.

Доктор Алек между тем поймал тетушку Изобилие на слове и действительно перевернул дом вверх дном.

В зеленой комнате произошла настоящая революция. Темные портьеры из дамасской парчи были сняты и сложены руками Фиби, Бен вынес маленькую печку в подвал. Большую кровать, разобрав на части, отправили на чердак. Ее несли три человека. Тетушка Изобилие постоянно бегала из одной кладовой в другую, что-то разыскивала в бельевых шкафах. Казалось, эти перемены и поражали, и забавляли ее.

И хотя в закромах у тетушки Изобилие хранилось невероятное количество нужных и полезных вещей, аккуратно переложенных камфорными шариками от моли, она не смогла найти и половины того, что было нужно любимому племяннику.

Когда Роза время от времени отрывалась от своих сокровищ, она видела дядю Алека, проходившего мимо нее широкими шагами. Он нес то бамбуковый стул, то пару старинных щипцов для камина, то японскую ширму, то ковер. И, наконец, притащил, надев на голову, большой таз для умывания.

— Какая это будет необыкновенная комната, — сказала Роза и села отдохнуть от избытка впечатлений.

— Я думаю, ты полюбишь ее, дорогая, — ответила тетушка Спокойствие, отрывая глаза от рукоделия — милого пустячка из белой кисеи и голубого шелка, — и поглядела на Розу с улыбкой.

Но Роза не заметила улыбки, потому что в эту самую минуту в комнату вошел дядя. Девочка закружилась перед ним в веселом танце, по-детски радуясь чудесным подаркам.

— Посмотрите, посмотрите на меня! Вам нравится, как я одета? Я выгляжу просто великолепно! Я сама себя не узнаю в этих нарядах, но эти вещи мне ужасно нравятся!

— Ты похожа на яркого попугайчика, в этой феске и красочных восточных одеждах. Я радуюсь всем сердцем, и вижу, что маленькая черная тень превратилась в радугу, — заметил дядя Алек с одобрением.