След крови - Таня Хафф

— Начни с того, как думаешь закончить, — объявила она, вытирая потные ладони о шорты. — Возможно, старые поговорки, которыми обожала кормить меня мать, имеют больше смысла, чем я считала.

Вики все еще улыбалась, садясь в такси, раскрасневшаяся от одержанной победы; затем она оперлась на спинку сиденья и взглянула на расплывшиеся перед глазами прямоугольники света — окон здания, в котором жил Генри. Она не могла видеть его. Не могла даже определить, который из этих расплывчатых прямоугольников относится к его квартире. Но он точно стоял сейчас там, наверху, у окна. Смотрел вниз на нее. Желал ее, как и она хотела его, — и Вики чувствовала себя, словно подросток, гормоны которого только что начали набирать бешеную активность.

Какого черта в таком случае она не с ним, там, наверху?

Вики опустила голову на липкую кожу заднего сидения такси и вздохнула:

— Я такая идиотка!

— Возможно, — согласился таксист, повернувшись к ней, и ухмыльнулся во весь рот, полный золотых зубов. — Однако, может быть, вы пожелаете стать движущейся идиоткой? Счетчик щелкает.

Вики свирепо посмотрела на него.

— Гурон-стрит, — проворчала она — К югу от Колледж. И нечего скалиться, занимайтесь лучше своим делом.

Водитель, фыркнув, отвернулся.

— Я понимаю, что вам не везет в любви, леди, но вряд ли стоит вымещать на мне свою обиду.

Ворчание таксиста смешалось с шумами улицы, и всю дорогу от Блуар-стрит Вики ощущала на затылке взгляд Генри Фицроя. Ей предстояла долгая ночь.

Кассета кончилась, и Роза шарила рукой, пытаясь на ощупь найти между сиденьями новую. После долгой езды по улицам Торонто она чувствовала себя уставшей до изнеможения и была чересчур напряжена, чтобы отвести взгляд с дороги — даже если это было всего лишь пустынное пространство, покрытое галечником, всего в километре от дома.

— Эй! — Она толкнула брата в спину. — Почему бы тебе не сделать что-нибудь полезное и откопать… Ураган, держись!

Ее нога ударила по тормозу. Заднюю часть маленькой машины мотало по галечнику, в то время как рулевое колесо дергалось у девушки в руках, как живое существо. Она пыталась овладеть управлением, смутно сознавая, что Питер, а не Ураган, сидел сейчас рядом с ней.

«Мы не сможем справиться с этим!» Тень, которую она заметила, протянулась поперек дороги и принимала угрожающие размеры, становясь все ближе и темнее.

Темнее. Ближе.

Затем, как только Роза подумала, что она все-таки успеет затормозить, и облегчение позволило ее сердцу забиться снова, передний бампер и эта тень соприкоснулись.

Прекрасно. Они были живы и здоровы. В его планы не входило, чтобы они получили ранения и уж тем более погибли в автомобильной аварии. Жаль, что перемена ветра не позволяла ему стрелять в их угодьях, но он не собирался прекращать охоту совсем. Он приложил щеку к прикладу винтовки, наблюдая за сценой, разворачивающейся в объективе прицела Они уже были близко от дома. Один из них мог бы пойти туда за помощью, оставив другого в машине.

— Похоже, отец был прав, полагая, что это старое дерево погибает. Подгнило с самого комля. — Питер взгромоздился на ствол, похожий в свете автомобильных фар на рыжеволосого эльфа. — Как ты думаешь, смогли бы мы его сдвинуть?

Роза качнула головой:

— Вдвоем нам не справиться. Лучше сбегай домой за помощью. Я буду ждать у машины.

— А почему бы нам не пойти вместе?

— Потому что мне не хочется оставлять здесь машину без присмотра. — Она откинула волосы со лба. — Ты добежишь до дома за пять минут, Питер. Со мной ничего не случится. Господи, ты становишься слишком заботливым в последнее время!

— Ничего подобного! Просто…

Они одновременно услышали шум мотора, и секундой позже Роза и Ураган обогнули автомобиль, чтобы взглянуть, кто к ним приближается.

Только ферма Хееркенсов стояла на этой дороге. Только Хееркенсы ездили по этой дороге ночью. Он еще крепче сжал потной ладонью ложе винтовки.

— Они разлили масло сегодня на перекрестке. Воняет невыносимо. — Фредерик Кляйнбайн подтянул брюки под солидным брюшком, лучезарно улыбаясь Розе. — Я выбрал длинную дорогу домой, чтобы избежать этого смрада. Так что вам, можно сказать, повезло. Возьмем сейчас трос и вытащим ваш автомобиль на обочину.

— Никто не бывает столь слеп, как те, которые не желают видеть… Теперь он не сможет выстрелить в них.

— Благодарю вас, мистер Кляйнбайн.

— Ну, благодарить меня не слишком-то и стоит. Половину работы сделаете вы, а другую — грузовик. — Кляйнбайн высунулся из окна, отирая лоб белоснежным носовым платком — Вы и этот ваш переросток-щенок теперь отправляетесь домой, ведь так? Передайте отцу, что часть дерева возле вершины все еще годится на топливо. И передайте еще, что я верну водяной насос до конца месяца.

Роза отступила назад, когда он привел в движение свой грузовик, затем снова вперед, когда Кляйнбайн добавил что-то, перекрикивая шум двигателя, что-то такое, чего она не поняла

— Что вы сказали? — переспросила девушка.

Но тот только махнул мясистой рукой и умчался прочь.

— Он сказал, — сообщил ей Питер, как только красные хвостовые огни грузовика исчезли из виду и превращение стало безопасным, — передайте привет вашему брату. А потом засмеялся.

— Ты думаешь, он видел тебя, когда подъезжал к нам?

— Роза, он не сказал ничего необычного. Кляйнбайн мог иметь в виду меня, а мог и Колина. Ведь Колин обычно помогает ему собрать сено. Ты слишком беспокоишься по пустякам.

— Может быть, — признала девушка, но молча, про себя, добавила, как только голова Урагана снова высунулась из окна: «А быть может, и нет».

Он, не двигаясь, наблюдал за тем, как они трогаются с места, потом извлек серебряную пулю из ствола и положил в карман. Использовать ее придется в другой раз.

— Вы уверены в этом? — Старший мистер Глассман постучал наманикюренным ногтем по ее отчету — Он выдержит рассмотрение в суде?

— Несомненно. Все, что вам потребуется, приведено здесь.

За спиной пальцы правой руки Вики выбивали дробь по ее левой ладони. Каждый раз, когда она видела старшего мистера Глассмана, обнаруживала, что без какой-либо видимой причины стоит в строевой стойке «вольно». Он не был ни в малейшей степени импозантным мужчиной, и в его осанке не было ничего военного, по-видимому, все дело было в силе его личности. Во времена Холокоста он был всего лишь ребенком, но умудрился не только выжить в немецких концентрационных лагерях, но и провести сквозь этот ад также и своего младшего брата Джозефа.

Он закрыл отчет и глубоко вздохнул: «Харрис». Это имя положило конец месяцам мелкого саботажа, хотя, как он сам говорил, эта история скорее утомляла его, чем злила.